раскрытые ладони

      На мои раскрытые ладони капала кровь из его разбитого носа. Он курил, а я смотрела на тёмное небо, считая небольшое количество разбросанных там и тут звёздочек.       — Заебало, — его голос хрипит. Перевожу взгляд на него — он откинул голову назад, позволяя тонким струйкам крови ручейками сбегать по лицу. Мои раскрытые ладони полны его крови. Шея, не прикрытая шарфом, мёрзнет от холодного ветра. Позже Вильям грубо трахает меня в своём авто.       Просыпаясь посреди ночи, я обновляю свои сообщения в соцсети и обнимаю себя одной рукой. Смахиваю с глаз слезы и сонную пелену.       «Я тебя люблю»       «на моих ребрах теперь есть твои губы»       Такси по ночам приезжает быстро, а водители даже не обращают внимание на то, что ты в тапочках и выглядишь просто отвратительно. Делают радио чуть громче, ведут чуть быстрее когда замечают, как нервно ты посматриваешь на экран телефона и кусаешь губы.       Звёзд на небе почти нет. Он встречает меня у своего подъезда, смотрит с высока, толкает поскорее внутрь (так спешила, что приехала без пальто). В квартире молча вручает плед (что хранит его тепло и запах) и готовит глинтвейн.       Когда мы садимся на кровать, он снимает свою футболку и я, задержав дыхание, рассматриваю его тату на боку — свои губы на его ребрах. Алые, чуть приоткрытые, тонкие.       Я целую свои губы на его ребрах. Он связывает мои руки и трахает медленно, грубо.       В соцсети красуются сообщения:       «Я тебя люблю» — от Вильяма       «жду» — от Нико       Мои раскрытые ладони полны крови. Вильям положил туда свое сердце, а я сжала его и превратила в ничто. Кровь по пальцам стекает на пол. Водой из-под крана легко смыть тот след, что чужая кровь и чужие чувства оставили на мне.       — Заебало, Нура, понимаешь? — он вылавливает меня после школы. На разбитом носу красуется пластырь, а под глазом наливается свежий синяк.       — Я от тебя ухожу, — легко слетает с моих губ.       Мир вокруг замирает, но его ладонь лишь крепче обхватывает мою. Подруги, что услышали это, смотрят на меня с недоумением.       — Извини? — он злится.       — Прощаю, — я ухожу.       В его раскрытых ладонях остаётся лишь мое тепло.       Нико не стесняется того, что любит меня. Я боюсь лишь того, что его брат просто попытается убить его. Но и я не стесняюсь того, что чувствую.       Странно — смешно.       По вечерам целую свои губы на его ребрах, а он — свои на моих.       В моих раскрытых ладонях лежит мое собственное сердце, истекающее кровью. Но Нико связывает мои запястья с такой силой, что я его точно никогда не выпущу.       Он не позволит.