Ураган теней

      — Нет, ты это видел? Я думала, со стыда провалюсь, когда мой ребенок вывалился к гостям в таком виде! — вспоминала прошедший вечер мать близнецов и щедро делилась своими впечатлениями с мужем.       — Анна, ты преувеличиваешь. У нас замечательные дружные дети, — посмеиваясь, ответил глава семейства. У него до сих пор перед глазами стояла картина заплаканного детского личика. Это воспоминание вызывало смешанные чувства, с одной стороны, он понимал, что это слезы радости, но в тот момент он четко для себя решил, что если его девочку кто-то посмеет обидеть по-настоящему, этому человеку останется недолго, с другой же, он… ревновал свою маленькую принцессу к собственному сыну. Это было глупо, но именно отец должен утешать и защищать дочь! Ему было немного обидно от того, что Амалия никогда не говорила ему: «Ты самый-самый лучший папа! Я тебя люблю». Но может, все еще впереди — теплилась в его груди надежда.       — Конечно, замечательные, но это не отменяет того факта, что они… слишком хороши. И не надо на меня так смотреть! Я не преувеличиваю.       — Знаю, — тяжело вздохнул он, — но и ты должна понять, что в нашей ситуации это только к лучшему, — после этих слов на кухне повисла тяжелая тишина. Родители близняшек снова возобновили уборку. Пусть праздновали и небольшой компанией, но вот хлопот с уборкой все равно было много.       — Они — всего лишь дети. Наивные дети, которые любят, когда я их обнимаю и целую, любят сладкое и подвижные игры… Почему ты считаешь, что рано или поздно они пойдут по стопам твоих родителей, Анджело? — не желая смиряться с мнением мужа, спросила Анна после затяжного молчания.       — Я просил не называть меня так. С этим именем и с тем прошлым все покончено! — резко и даже немного грубо ответил супруг.       — Незаметно! — бросила она в ответ, но развивать тему не стала. Все это они уже не единожды обсуждали, но ей хотелось верить в лучшее.       Он тоже никак не прокомментировал ее упертость. Из мафии один выход — ногами вперед. Чудо, что он смог минимизировать влияние преступного мира на его семью и обзавестись вполне легальной работой. Он не собирался рисковать своей семьей всего лишь из-за того, что родился у двух очень талантливых мафиози. К счастью или к сожалению, он не перенял их таланты, а информацию о силе его пламени мать умудрилась утаить от всех, но вот дети… Что ж, судьба зла, уже сейчас и слепцу понятно, что они станут выдающимися мафиози. Его дети буквально «горят» внутренней силой. Слишком умны, непоседливы и неестественно быстро обучаемы. Как любящий отец, он, конечно, сделает все от него зависящее, чтобы его дети жили мирно и счастливо. Но в жизни редко бывает так, как нам хочется, и он это прекрасно понимает.       — Я думаю подыскать для них какое-нибудь хобби, а то их активность порой пугает. Есть идеи? — вырвал его из тяжелых раздумий о туманном будущем вопрос жены, которая решила направить разговор в более мирное русло.       — Театральный кружок, — не сомневаясь ни секунды, ответил он, даже не вникая в суть вопроса.       — Почему? Я хотела отдать Айоргу в кружок рисования, а Амалию начать обучать игре на пианино.       — И туда и туда, обоих. Разлучать их будет плохой идеей, а театральный потому, что они прирожденные артисты. Лицемерие в жизни весьма полезно, но только если вас не заподозрили в обмане.       — Что ты имеешь в виду? У нас очень искренние дети! Да, ради вкусняшки они готовы на многое, но не стоит их обвинять невесть в чем.       Мужчина рассмеялся, вспоминая, как его маленькая принцесса, невинно хлопая глазками, спросила у него, почему мальчики сильнее девочек, а на его вполне логичный ответ «чтобы их защищать», только улыбнулась, подвела его к окошку, из которого была видна улица, где компания из шести мальчишек обижала Айоргу, попросила подождать и побежала к брату. Хулиганы были повержены, а он начал тренировать сына лично, хотя тот сопротивлялся, напирая на то, что это ему в интеллигентном обществе не пригодится. Сколько ему пришлось выслушать отговорок этого ребенка, который был готов буквально на все, лишь бы не тренироваться! Лень его сына в будущем сможет завоевать мир и породить не одно гениальное изобретение, а вот его маленькая хитруля сможет править этим завоеванным миром и успешно реализовывать все изобретения брата. Убойный тандем, который уже сейчас неосознанно распределил роли.       — Друг с другом они искренни, это да. С нами еще не видят смысла играть (особенно Айоргу), но вот посторонним они головы дурят профессионально, особенно наша маленькая принцесса. Разве тебя не удивляет то, что абсолютно все отзываются о наших детях так, словно они ангелы во плоти, а не сорванцы с шилом в одном месте?       — Удивляло, — призналась она, — но нет ничего сверхъестественного в том, что мои дети хорошо воспитаны, — лицо Анны осветила теплая улыбка, та самая, которой она начала улыбаться после рождения близнецов. Материнское начало проявилось в ней в полной мере, хотя еще пару лет назад трудно было представить эту талантливую и амбициозную пианистку на должности простого учителя музыки.       Им обоим пришлось многим пожертвовать для создания семьи, но их дети достойны счастливой жизни вдали от суеты как мафии, так и закулисного мира музыки. Ведь у музыкантов очень жесткая конкуренция, и семья в лучшем случае отходит на второй план, а в худшем… Каждый выбирает сам, строить карьеру или семью. Они свой выбор сделали и не жалеют о нем.       — Я схожу, посмотрю, спят ли дети.       — Конечно, солнышко. Я тут уже сам справлюсь, — сказал он и, бесшумно подойдя со спины, заключил жену в ласковые объятья. — Может, нам все же подарить детишкам младшего братика или сестричку? — на ушко шепнул он. Но вопреки его ожиданиям, Анна повела себя странно.       — Я не хотела… — ее спина напряглась, а плечи опустились, — портить тебе и детям настроение до праздника, но сейчас я больше не могу терпеть! — по щекам молодой женщины потекли горькие слезы. — Сальери… его больше нет. Понимаешь, просто нет… — всхлипывая срывающимся голосом произнесла она, ожидая негативной реакции мужа. Но объятия на ее талии стали только крепче. — Мой брат. Тупой авантюрист! Он обещал, что останется жив. Обещал, что все будет хорошо, и он еще всех нас удивит. А теперь… — рыдания стали громче. — От него уже полгода не было новостей, а сегодня днем пришло письмо от нашего общего друга. Нашлись свидетели, которые видели, как его бездыханное тело выкидывали в море…       — Анна, мы с твоим братом не ладили, но, ты же знаешь, смерти я ему не желал. Нам тогда всем пришлось сделать выбор, мы с тобой избрали безопасность и покой. Твой брат… Он всегда был ветреным человеком. Сначала ввязался в сомнительное дельце, потом и вовсе… — он развернул Анну лицом к себе и начал шептать, успокаивая. — Милая не плачь, я ему даже в чем-то благодарен, если бы не та история, мы бы никогда не встретились. Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что моя планета сошла с орбиты и встретилась с совсем иным миром. Анна, ты стала для меня этим миром. Мы есть друг у друга, поэтому со всем справимся вместе. У нас замечательные дети, нам не о чем жалеть. Мы не могли его насильно забрать из той среды, когда он этого совершенно не желал. Успокойся, любимая, — нежно шептал он, потом подхватил на руки и понес в спальню. Незачем ей сейчас видеть детей, а то еще зальет слезами. Ведь своей преданностью друг другу их дети так похожи на его жену с братом близнецом в детстве. Кто же знал, что во взрослой жизни эти, казалось, птички-неразлучники, разлетятся по разным странам…       Этим решением отец сделал своим детям очень большое одолжение, так как в спальне близняшек сейчас происходит армагеддон…       — Братик, ты видишь то же, что и я?       — Если ты об огромной крысе ярко-фиолетовой расцветки и маленьких пищащих пикси, то да, — меланхолично отозвался зеленоволосый ребенок.       Сестра часто бурчит себе под нос, что с его психологической устойчивостью можно вообще ничему всю жизнь не удивляться. Но тут она не права — когда в их комнате впервые начали происходить подобного рода аномалии, он сильно удивился, ведь папа всегда говорил, что сказки — это только сказки… Хотя этим взрослым вообще не стоит верить. Ненадежные они люди — то скажут глупость, то разозлятся из-за пустяка, то еще какую штуку выкинут. Вот его сестричка совсем другая! Пусть она чем-то и похожа на взрослых, но внутри совсем другая — настоящая. С первых дней жизни он ощущал свою сестру, зачастую через призму ее восприятия определял, как воспринимать окружающий мир — безопасно здесь или нет. Потом он начал чувствовать её эмоции - это было интересно. Какие-то ему нравились, какие-то казались любопытными и непонятными, но ярко-отрицательных эмоций у нее не было, да что там, о существовании злобы, отвращения, ненависти и зависти он узнал из непонятных разговоров взрослых, а вот любопытство у его сестры било через край. Ее любопытство не такое, как у него, ему хочется все исследовать, изучить, попробовать на запах, вкус и узнать, почему…       Этих «почему» было порой столько, что родители за голову хватались, а Амалия только улыбалась и приговаривала: «Вот запоминай — так доводят людей до белого каления и сводят с ума. Работает это в основном только у детей и женщин, поэтому, как только подрастешь, выбери иную тактику, а сейчас смотри и запоминай — твоя сестра будет давать мастер-класс». Что ж, смотреть на свою сестру он мог часами, он ее всегда обожал, просто она такая… Определения сестре он еще не мог подобрать, как, впрочем, и названия своему чувству, но был уверен, что подходящие слова в мире существуют, а если нет, то он вырастет и придумает их! Нужно же оправдывать данный сестрой титул гения.       Несколько месяцев назад он даже смог связаться с сестрой мысленно, это было потрясающе, но она почему-то начала сопротивляться этому и ставить «перегородки» у себя в сознании. Впрочем, он быстро учился их обходить, но ведь и Амалия не была дурой — новые препятствия появлялись очень быстро. Его близняшка пыталась объяснить, что постоянное пребывание в мыслях друг друга очень вредно, но он не слушал. Не хотел слушать. Как может быть вредным то, что естественно? Для него связь с сестрой — это одна из самых верных постоянных в жизни, не будет этой связи, не будет его сестры, а значит и его не будет…       — Зеленка, так, я сейчас все это безобразие уберу, но помни, родителям ни слова! — пропыхтела малышка, стараясь развеять плод своего воображения.       — Да за кого ты меня принимаешь? — праведно возмутился ребенок с пухленькими щечками, за которые его так любит тискать сестра, на полчаса вылетая из реальности. Вспомнив об этом, мальчик улыбнулся. Зная свою сестру, он был уверен, что она даже мысленно не признается в том, что обожает все милое и может, как и любая девчонка, залипать над всем прекрасным и ми-ми-мишным. «Нет не любая, — одернул он себя, — та же Оливия, увидев что-то милое может закатить ужасную истерику и громко требовать купить это». А Амалия только восхитится, улыбнется и обдумает, а так ли ей нужна эта красивая штучка, и только потом сдержанно попросит родителей о покупке, хотя обычно те замечали ее пылающий восхищением взгляд раньше и неизменно радовали малышку. Когда он вырастет, это именно он будет покупать все своей сестренке.       Его сестренка — милая, заботливая, нежная и все понимающая! И совсем не плакса, к тому же она ни разу не винила его за невольные слезы обиды и разочарования, только нежно гладила по волосам и успокаивала. Когда он спрашивал, почему она не говорит как папа или мама, что мужчина должен быть сильным и никогда не плакать, она только улыбнулась и выдала: «Они считают, что такие малыши, как мы, могут реветь только над всякой мелочью и по любому поводу, но я знаю, что это не так, просто тебе эмоционально сложно сейчас. Например, когда ты перелазил через забор садика в прошлом месяце и расшиб ногу, ты не проронил ни слезинки! Только начал быстро искать правдоподобную ложь. Да и вообще, успокаивать ребенка — это обязанность каждой матери!» На справедливое замечание о том, что она его не рожала (от разговора о том, откуда берутся дети, сестренка уйти не смогла), наглая малышка только пробормотала что-то о том, что при его рождении проходила акция «возьмите, ради бога, многофункциональную девочку и получите в подарок психологическую устойчивость максимального уровня. Так что такое сокровище как она, практически в лотерею выиграли…»       Его сестра была одной сплошной загадкой, но именно ему она обещала рассказать все о себе, когда придет время. И он ей верил, ведь она никогда не врала. Просто сестренка должна сначала убедиться, что он все поймет. Так уже было раньше, сначала он разозлился из-за того, что она ничего не объяснила, подумав, что сестра обманет, как все взрослые, но потом осознал, что она не только не забыла, но и нашла книжки по этой теме, и даже заранее невзначай узнала у папы значение незнакомых слов.       — Всё! — донеслось из-под кровати, а затем показалась и сама виновница недавнего переполоха. — Прости, просто я немного возбуждена, три года — это такая значимая дата! Жду не дождусь… — Амалия оборвала речь на полуслове и, как ни в чем не бывало, произнесла совсем иное, нежели хотела изначально. — Как мы ляжем спать.       Айоргу сделал вид, что не заметил заминку сестры — спорить он не хотел, так как сильно устал за этот день. А вот отсутствие сказки на ночь его сильно расстроило. О чем вообще сегодня она думает? Явно не о дне рождения, но мысли сестры были надежно спрятаны, потому ему остается только гадать.       Предрассветные часы наполнены прохладой и вязкой серостью, тени в комнате плетут замысловатый узор на занавесках, прикроватной тумбочке и стенах, а мрак на полу около кровати скрутился плотным коконом и постепенно заползает под мягкую мебель, прячась от неминуемо приближающегося солнца. По пению ранних, заспанных птах, можно понять, что ночь доживает свои последние мгновения. Трехлетний ребенок с заспанным личиком, завернувшись в одеяло, поднялся с кровати и подошел к столу, включил настольную лампу и уселся на стул, открыл блокнот и внимательно вслушался в темноту… началось.       Шепотки, тихие слова на смеси разных языков и диалектов заполнили детскую комнату, тени, будто почувствовав, что их час настал, стали еще ярче, поднялись еще выше, подползли еще ближе к разметавшейся по кровати маленькой девочке, которая тихо шептала во сне:       — ВП, бу-га-га… Что это будет? Зомби, крысы, призраки? А вдруг что-то особенное, например… не знаю. Захватить мир можно и потом, сначала вырастить армию. Из кого?       Кому-то другому покажется, что слушать подобное рано утром — ужасный кошмар, но мальчик кропотливо вслушивался в сонное бормотание и аккуратно записывал в блокнот каждое слово своей обожаемой сестрички. Вот только сегодня все было не так, как раньше. К чему бы это? Чем заняты думы его сестрички? Айоргу не знал, но поставил перед собой цель узнать все возможное. Она ведь такая… за ней только глаз да глаз. Но он справится, он ведь любимый старший брат!       День ото дня Амалия все больше уходила в свои мысли. Она начала часто оглядываться по сторонам и присматриваться к чему-то незримому для обычных людей. Подобное поведение ребенка не пугало, но настораживало.       А потом она пропала. Полностью, абсолютно, так, что их связь затрещала и тоже исчезла, словно и не было никогда незримой красной нити, что навеки соединила их души…       Жуткое, душераздирающее чувство пустоты и отчаяния прекратилось неожиданно быстро. Мальчик поверить не мог в реальность своих ощущений, но вот она, его сестра, на заднем дворе, нужно только оторвать свое тело с пола, подняться с колен, и сделать каких-то сто шагов. Такая малость, но для него сейчас это сложно.       «А вдруг ее обижают? Что, если она снова пропадет?» — эти вопросы пробудили доселе невиданную решимость в его душе, и мальчик ,превозмогая свои страхи и обрушившуюся на него слабость, с невероятной скоростью понесся на задний двор.       Разрядов молний, окутавших его тело, ребенок не ощутил, да и самих молний не заметил, не до того ему было.