Хирург-любовник: жизнь после Москвы

Осуждать гомосексуалиста за его сексуальные предпочтения – это преступление и жестокость. Зигмунд Фрейд

Уже который рассвет подряд не приносил Андрею ничего, кроме похмелья и утреннего стояка. Запах перегара смешивался с невыносимым амбре от переполненной пепельницы, а солнечный свет, пробивающийся через пыльную портьеру, резал воспаленные глаза, увеличивая головную боль. Андрей едва слышно простонал, схватившись за виски. Эта маленькая грязная квартира в сонном городе, который, кажется, застрял в советской эпохе, вызывала раздражение. Но выбора не было: или здесь, или нигде. «Сейчас бы пива… хоть глоток», - подумал Андрей, но в первый рабочий день он не мог прийти похмелившись. Все-таки совесть еще не полностью была проспиртована. Руки… Андрей затуманенным взглядом посмотрел ни них и горестно усмехнулся. Они были его главным инструментом в работе, но теперь пальцы дрожали. Ежедневные алкогольные возлияния добрались и до рук, но побороть зелёного змия Андрей не мог. Он искал себе оправдание, оплакивал свою загубленную жизнь и карьеру. Преподаватели в институте и коллеги в одной из лучших столичных клиник пророчили ему великое будущее, восхищались им. Но одно событие перечеркнуло все… И что теперь? А теперь только этот городишко, эта квартира и дрожащие руки подающего большие надежды хирурга. Мятый халат, потрескавшаяся краска на стенах, потолок в разводах, запах сырости – Андрей чувствовал себя здесь чужим. Ему здесь не место! Со студенческих времён он чувствовал себя Богом медицины; он знал, что выбрал правильную стезю, что это его призвание… а теперь сомневался. Эта ли захудалая больница должна стать его обителью до пенсии, этот ли никчемный город, где нет перспектив? Андрей, погруженный в свои невеселые мысли, и не заметил, как наткнулся на ведро. - Бля!!! – заорала пожилая женщина, усердно натирающая пол, который, скорее, нуждался в реставрации, чем в омовении. – Колоноскопию б прописать для профилактики, Гиппократ тебя подери! - Прошу прощения, - деликатно, но с нарастающим раздражением ответил Андрей, удивившись таким выражениям. В столице её б за такое уволили уже давно. - И так Даник с утра рвет и мечет, - продолжала возмущаться женщина. – С отпуска сегодня первый день пришёл, а без него тут бардак развели. Андрей быстро пошёл дальше по коридору под продолжающееся гневное бормотание санитарки. Привыкнуть к местному укладу ему будет непросто. Да и привыкать не больно-то и хотелось! Новая волна раздражения начала подниматься в груди. Андрей остановился перед кабинетом заведующего хирургическим отделением. Взглянул на табличку и понял, про какого Даника говорила склочная санитарка. Прохоров Даниил Станиславович… Молодой врач выдохнул, сам ещё чувствуя запах перегара, постучал и толкнул дверь, ожидая увидеть пожилого, побитого провинциальной жизнью мужика неопрятного вида. Но так и застыл на пороге… За старым кое-где потрескавшимся столом сидел импозантный мужчина сорока с небольшим лет. Лёгкая седина в волосах придавала ему особый шарм, крепкие руки при каждом движении демонстрировали силу, что было заметно даже через ткань накрахмаленного снежно-белого халата, голубые глаза смотрели спокойно и внимательно. Андрей нервно сглотнул, пораженный харизмой своего нового начальника, и попытался неловким движением разгладить свой халат, чем вызвал у Даниила Станиславовича едва заметную улыбку. - Андрей Геннадьевич? – спросил зав приятным баритоном с хрипотцой. - Да, - Андрей даже не узнал свой собственный голос. Только подумал: «Возьми себя в руки, придурок! А то придётся тебе в тайге медведей оперировать, потому что больше никуда не возьмут». - Присаживайтесь, - Даниил Станиславович указал на стул, а Андрей вновь засмотрелся на его руки. Как завороженный, не отводя взгляда, он с трудом сделал несколько шагов и присел, чувствуя, как в паху начинает пульсировать. – Давно пьешь? –вопрос зава прозвучал неожиданно, но без неприязни. - Я… - Андрей запнулся, не понимая, что с ним происходит и почему этот человек так на него действует. Не в его характере мямлить, смущаться, чувствовать вину… - Вытяни руки и держи на весу, - все так же спокойно сказал Даниил Станиславович. Андрей сделал то, что попросили, и увидел, что дрожь в конечностях не прошла. - Я просто волнуюсь, - жалкая попытка оправдания. Кого он собирался обмануть? Себя или врача, сидящего напротив? - Это не волнение, - кажется, зава ничего не могло вывести из себя. –Иди домой, приведи себя в порядок и завтра приходи в нормальном виде. И никакого алкоголя, - Даниил Станиславович предостерегающе поднял указательный палец, а фантазия Андрея уже примерила эту фалангу к своей заднице, отчего пульсация в паху усилилась вдвое. - Но… - подбирать слова не было необходимости, потому что невозмутимый зав ясно дал понять, что разговор окончен, уткнувшись в историю болезни и игнорируя присутствие нового подчиненного. Андрей поднялся, надеясь, что халат скрывает его нарастающий стояк, и молча вышел. Притворив за собой дверь, Андрей, прикрыв глаза, прижался к стене и судорожно выдохнул, на автомате измеряя свой пульс – отчего-то ему казалось, что тот просто зашкаливает. Так и оказалось. - Сто двадцать. Бля. - Что, паразит, тахикардия? – Адрей распахнул глаза и узрел подле себя ту самую пожилую женщину, намывающую полы. – Эк тебя разбирает. Тебе б это… успокоиться, а то халат, кажется, не по размеру, - она указала взглядом на нижнюю часть, где бунтовал известный орган. – Пойдем со мной. - Колоноскопию делать? - Вот ирод! Я ж для острастки, чтоб не шастали по только что вымытому! – она уже пошла по коридору, но заметила, что Андрей за ней не пошел. Развернувшись, женщина ухватила молодого врача за локоть и потянула за собой, - давай-давай, не стой. Даник один раз выпустит из когтей, если видит бухую рожу, а второй может и не пожалеть. - Может, вы всё-таки скажете, куда мы идем? – Андрей не терял надежды, что получится вырваться из рук санитарки, но захват у неё был неслабый. - Напряжение твоё снимать будем, - ответ был настолько серьёзным, что хирург не на шутку запаниковал и начал тормозить, скользя по полу и цепляясь за стену. - Стойте! Я не напряжен, это просто у меня там яблоко в кармане! Да подождите же вы! Как вас там?! - Вот что ты орешь, а? – она остановилась, обернулась и посмотрела на Андрея как на умалишенного. – Не собираюсь я тебя за хрен твой дергать, я тебя чаем ромашковым напоить хочу. И да, меня можешь звать бабой Клавой. Ну, так как, идёшь или продолжаешь биться в конвульсиях, зарабатывая нервным срывом импотенцию? Заметно успокоившись и поняв, что баба Клава на его честь не посягает, Андрей кивнул и уже сам, а не на буксире пошел за женщиной. Она рассказывала о больнице, а он внимательно слушал, надеясь что-нибудь узнать о заведующем. Но старая карга будто нарочно оттягивала светлый момент знакомства, пусть и в рассказе. Пока они шли, у Андрея частично сложился паззл – и пусть мозг за последнее время был почти полностью пропит, а сам Андрей ещё и знакомством с начальством фрустрирован донельзя, шестеренки в мозгу закрутились – больница эта была не самым адским местом. Районная больница. Забытая администрацией, потому что находится у чёрта на куличках. Но, несмотря на удалённость, врачи знали своё дело и работали как проклятущие. Иногда ездили на повышение квалификации в университеты усовершенствования врачей по всей стране. Баба Клава в своё время была медсестрой, но когда власть сменилась, её, как балласт отбросили в утиль. Вот только, когда Даник появился в больнице, первым делом предложил ей вернуться на прежнее место, но она уже привыкла драить полы в родной больнице и ворчать на тех, кто топчет и без бахил, а больные – это удел молодых. Они дошли до сестринской, и, баба Клава, усадив Андрея на стул, быстро занялась приготовлением чая. Андрея удивило отсутствие врачей и медсестер – ведь все, кого он видел, это были Прохоров и баба Клава – и он не преминул об этом спросить. - Витька ещё в операционной спит после ночного, Валька с Катькой у больных. Шурки поди где-то по подсобкам обжимаются. И всё, Андрюша, больше у нас никого и нет. – Перед Андреем выросла кружка, объемом, наверное, не меньше полулитра. Пахло вкусно, но не ромашкой. – Ромашки нет, так что я у Катьки тут умыкнула чаёк, но она не в обиде будет. - Баб Клава, а чего так мало врачей? – он прихлебнул чай, посмаковал и сделал ещё пару глотков – очень уж ему понравилось. - Ну, дык, я ж тебе и говорю, про нас забыли все. И то, Витьку и Шурку Даник выписал из области, а тут вот тебя по запросу на хирурга ещё прислали. Но он поди-ка огорчился, что ты запойный. - Я не запойный, - Андрей поморщился и сделал ещё глоток. – Я вообще не пью. Это разовая акция из-за сложной жизненной ситуации. - Ну, поживём – увидим, что там у тебя разового, а что жизненного. Дверь распахнулась, и в сестринскую залетела девица неопределенного возраста, миниатюрная, взлохмаченная и принялась что-то искать на полках шкафчика, даже не обращая внимания на сидящих в кабинете. - Катька, ты чего как оглашенная, что потеряла? - Баба Клава, тут чай стоял, ты не бра… - она обернулась и осеклась на полуслове, но не от того, что увидела Андрея, а от пачки чая, который Андрею баба Клава заварила. А потом перевела взгляд на мужчину и нервно хихикнула. – Здрасьте. А вы, наверное, Андрей Геннадьевич, наш новый хирург? - Да, это я. - А я Екатерина Семёновна, гастроэнтеролог. Но иногда бываю кардиологом. - А иногда и психиатром, - поддержала её баба Клава. - Ага, и такое бывает… а вы что, чаёк пьёте, да? – она метнула затравленный взгляд на чайную упаковку. - А то ты не видишь, бесноватая? – со словами бывшей медсестры, Катерина медленно, запинаясь, подошла к столу и сгребла чайную пачку, с ужасом в глазах глядя за тем, как Андрей допивает бадью чая. - Баба Клава, я ж говорила, не бери этот чай, бери в красной упаковке. - А какая разница, какой? Чай он и в Африке чай, - пока они выяснялись, Андрей начал медленно, но верно “закипать”. Восстание в штанах не только не уменьшилось, но усилилось, кажется, стократно, и складывалось впечатление, что обкончаться он может от одного прикосновения, но проблема состояла в том, что коснуться своего члена он не в состоянии, как и допить чай – в руках и во всем теле появилась такая слабость, что он даже кружку не удержал. Женщины обернулись на звук падающей кружки и охнули – Андрей сидел на стуле, плавно стекая вниз, лицо покрыто испариной, сам дрожит. - Ах, ты ж ёкарный ты бабай! Это чего с ним, аллергия на чай?! – баба Клава подскочила и рванулась к Андрею, но была остановлена Катей. - Баба Клава, быстро дуй за Даниилом Станиславовичем, скажи у нас форс-мажор. - Какой мажор? Что сказать-то, дура? - Сама дура! Говорили – не трогай этот чай! – Катя взвыла и продолжила: - Скажи ему, что Андрей Геннадьевич испробовал гонконгский чай. Клавдия Батьковна вылетела пулей из сестринской, несмотря на возраст и очень плотное телосложение, а Катерина присела на корточки рядом с Андреем и измерила его пульс – тот скакал как табун лошадей перед кастрацией. - Ой-ой… Андрей Геннадьевич, миленький, ты уж прости, ага? Ты, главное, помни, что не я тебе этот чай дала, а баба Клава. - Что это за чай? – разобрать его речь было почти невозможно, потому что говорил хоть и с надрывом, но очень тихо. Ответить она не успела – в кабинет влетел зав и в глазах у него было нечто отдаленно напоминающее ужас. Увидев начальство, в паху у Андрея стало ещё горячее, и он завыл. - Идиотки, мать вашу! – в два шага он оказался возле Андрея и легко подхватил того на руки, словно он ничего не весит. И молодому хирургу стало ещё хуже. – Чтоб к моему кабинету ни ногой! – с этими словами он стремительно двинул по уже знакомому Андрею коридору в сторону своего кабинета. – Потерпи малость, сейчас помогу. Сколько ты чая выпил? - Почти поллитра… что… что за чай? - Специальный чай, вызывает у мужчин дикое возбуждение, но лишает возможности нормально двигаться. Андрей завыл повторно. Он думал, что не может быть ничего хуже того, что с ним произошло в столице, но этот инцидент был, кажется, именно тем самым айсбергом для Титаника, которым Андрей себя начал считать. - А как вы мне поможете? Есть антидот? – слова давались с трудом, но он пытался, хоть и скулил с каждым словом и с каждым новым шагом зава. - Если не возражаешь, я тебе подрочу. - Я не буду возражать, даже, если вы меня трахнете, - сказал и вымученно простонал, закусив губу и зажмурившись, понимая, что обратно эти слова в себя не затолкаешь. - Может, и придётся, - с этими словами он пнул дверь в кабинет и так же захлопнул её за собой, перехватив Андрея одной рукой, чтобы закрыть дверь на ключ. Андрею хотелось провалиться сквозь землю, но проблема состояла в том, что в данный момент его член мог бы застрять в тектонических плитах. Даниил Станиславович аккуратно определил своего нового сотрудника на дореволюционную кушетку и начал расстегивать халат. - Не… не надо, - еле слышно промямлил Андрей, подумав о своем невезении. Надо же было так облажаться в первый рабочий день – алкоголик со стояком. И он снова подумал, что хуже ситуации в столице уже не может быть. Ан нет! - Не ной, - не терпящим возражений голосом сказал зав, добравшись до ремня на брюках. – Я же клятву Гиппократа давал, поэтому не могу бросить ближнего своего в таком состоянии. Член Андрея был в таком состоянии, что, казалось, только дотронься, и его обладатель скончается, предварительно обкончавшись. Брюки были спущены до колен, боксеры через секунду к ним присоединились, а член получил свободу. Андрей едва слышно простонал. Даниил Станиславович уверенно обхватил рукой это немаленькое достояние и начал ритмичные движения. Мозги у Андрея взрывалась, перед глазами плясали (нет, не звездочки) маленькие искрящиеся члены. Боль, граничащая с умоподрочительным удовольствием. Хотелось извиваться, орать в голос, но Даниил Станиславович положил вторую руку поперек груди Андрея и надавил весом, чтобы тот лежал, не дергаясь, и сказал: - Стены здесь тонкие. Громко не стони. «Думаешь, легко сдерживаться при такой профессиональной дрочке», - подумал Андрей. Он чувствовал, что разрядка близка. Через несколько секунд с громким стоном кончил, почувствовав, как напряжение уходит из всего тела. Но шевелиться до сих пор было невозможно, будто все мышцы в теле атрофировались. Даниил Станиславович открыл близстоящий шкафчик и достал оттуда потрепанное вафельное полотенце. Вытер руку и начал аккуратно протирать член и бедра Андрея от спермы. - Ого, - неожиданно сказал зав. Андрей почувствовал, что начинает заливаться краской, потому что понял, к чему относится этот удивленный возглас. От нежных прикосновений Даниила Станиславовича изголодавшийся член снова начал принимать вертикальное положение. - Извините, - слова давались Андрею нелегко, хоть бы заикой не стать от пережитого шока. - Нечего извиняться, - спокойно отозвался зав. – Физиология. - Вы меня фрустрируете. - Я не понял, ты хирург или психотерапевт? – рассмеялся Даниил Станиславович. - Я… это… ээээ… - протянул Андрей, не зная, что ответить. В глазах зава не хотелось выглядеть хвастуном. Пока он только успел нехреново накосячить в больнице, а ничего толкового не сделал. - Расслабься, парень. Неужели ты думаешь, я не узнавал, что ты за птенчик? От этих слов у Андрея все похолодело внутри, и даже многострадальный член начал опускаться и сморщиваться, а Даниил Станиславович продолжал: - Красный диплом столичного медицинского вуза, допуск ассистентом на операциях уже в интернатуре, курсы повышения квалификации в Европе, работа в одной из лучших клиник столицы. И как тебя занесло сюда? Молодой хирург молчал, отведя взгляд. Его застали без штанов: буквально и фигурально. - Хочешь играть в молчанку – пожалуйста. Меня не интересует, как ты здесь оказался, если это, конечно, не было замятой врачебной ошибкой. Даниил Станиславович не лаптем щи хлебал, и связи в столице у него еще остались. Он знал, почему Андрей оказался на белорусской границе в богом забытой больничке, но не хотел тыкать его носом в эту оплошность. Если захочет, сам расскажет. Заву было жаль этого парня. Так опрометчиво и необдуманно перечеркнуть свою перспективную карьеру. И вот теперь он полуголый со смущением и раздражением вперемешку лежит на холодной кушетке в трехстах километрах от столицы. - Нет, - хрипло отозвался Андрей, посмотрев начальнику в глаза. – Это не было врачебной ошибкой. Даниил Станиславович удовлетворенно кивнул и начал натягивать одежду на своего нового сотрудника. Дрожь пробегала по телу Андрея, когда эти пальцы прикасались к чувствительной коже бедер. Нервно сглотнув, он попытался сосредоточить мысли на чем-нибудь другом, но получалось не очень. - Расслабься, парень. Отдохни. - Я, наверное, пойду, - неуверенно сказал Андрей, понимая, что все еще даже пошевелиться не может, не то что идти куда-то. - Лежи уже. Я на операцию. - А мне… - Андрей не знал, как спросить. Точнее, боялся услышать ответ. – Мне завтра приходить на работу? - Конечно! – удивленно вскинул брови Даниил Станиславович. – Или ты думаешь, что я такой идиот и буду разбрасываться сотрудниками из-за маленького инцидента? - Нет… Я не думаю, что вы идиот, - смущенно ответил Андрей, почувствовав, что и без того отяжелевшие веки просто наливаются свинцом. - И на том спасибо, - рассмеялся зав. - Это вам спасибо, - уже проваливаясь в объятия Морфея, с блаженной улыбкой сказал Андрей. Пробуждение давно не было таким приятным. В теле чувствовалась легкость, голова была ясная, только немного затекла спина на твердой больничной кушетке. Андрей довольно потянулся, но через минуту вскочил, как ошпаренный, вспомнив события сегодняшнего дня. Вот черт! Влип, так влип – как теперь Даниилу Станиславовичу в глаза-то смотреть. Зава в кабинете не было, что одновременно обрадовало и огорчило Андрея. Вспомнив эти сильные руки, которые так умело дрочили, молодой врач почувствовал, как в штанах снова становится тесно. Андрей выглянул в коридор – пусто. Прошмыгнув в ординаторскую, он быстро переоделся и, моля провидение о том, чтобы никого не встретить по дороге, по-партизански начал пробираться к лестнице. Вот она, полметра до свободы… - Андрей Геннадьевич! – окликнул его уже знакомый голос. - Блядь, - буркнул под нос себе, но обернулся. Баба Клава спешила к нему с другого конца коридора, вполне ловко неся свое грузное тело. - Как дела? – спросила, подойдя. - Э, вроде ничего, - неуверенно ответил Андрей. - Ты за чаёк-то не серчай на меня. Кто ж знал, что Катька притащит такую дрянь, - баба Клава добродушно потрепала вспыхнувшего Андрея по плечу. - Все нормально. Извините, мне надо идти. - Иди с богом, милок. До завтра. Андрей выскочил на улицу и, наконец, смог перевести дух. До квартиры решил добираться пешком – необходимо проветрить голову. Казалось, фортуна совсем отвернулась от еще недавнего своего любимца. Сначала эта столичная история, едва не закончившаяся скандалом. Спасибо главврачу клиники, он смог замять, пообещав, что Андрей уедет за сотни километров и больше не появится в столице. И сегодня Даниилу Станиславовичу приспичило после офигенной дрочки поднять этот вопрос… Месяцами двумя ранее Андрей устало опустился прямо на пол, едва донеся ноги до кабинета. Пожалуй, таких сложных операций ему еще не доводилось проводить. Он буквально вытащил парнишку с того света. Раздался стук в дверь. Андрей нехотя поднялся на ватные ноги и крикнул: - Войдите! Первым зашел пожилой мужчина, весь вид которого кричал о больших деньгах и власти. Следом за ним семенила заплаканная женщина, постоянно прикладывающая платок к глазам. - Андрей Геннадьевич? – спросил мужчина. Тон властный, даже немного надменный. Не дожидаясь ответа, продолжил: - Меня зовут Блоцкий Павел Александрович, это моя жена Ирина Викторовна, - кивнул он в сторону молчавшей женщины, а та еще пуще разрыдалась. - Очень приятно, - вежливо ответил Андрей. - Вы спасли нашего сына, - продолжил Павел Александрович. – Мы лично хотим выразить благодарность. В денежном эквиваленте, конечно. - Это моя работа, - холодно отозвался Андрей. Его уже начинал раздражать этот мужик, возомнивший себя хозяином мира. - Но любой труд должен быть оплачен, - сдержанно улыбнулся Блоцкий, не понимая, кем себя мнит этот парень, что отказывается от его благодарности. - У меня хорошая зарплата. Эти двое немного помолчали, сверля друг друга взглядами. Потом Павел Александрович поднялся и с улыбкой, которая больше походила на оскал шакала, попрощался с Андреем. Парень после операции быстро восстанавливался. Молодой крепкий организм знал свое дело. Через две недели уже мог самостоятельно передвигаться, хотя сначала ему пророчили долгую реабилитацию. Андрей считал это и своей заслугой – он же провел блестяще эту сложнейшую операция. Да, тщеславие… Родитель паренька больше не появлялся – такие не предлагают дважды и тем более не получают дважды отказы. А вот молодой пациент к Андрею зачастил. Почти каждый день появлялся в его кабинете то с вопросами, то с благодарностями, то с несуществующими жалобами. Андрей не был дураком и сразу догадался, что интересует Стасика – именно так звали спасенного парня – не его профессионализм, а он сам, но любые связи на работе, тем более с пациентами, исключал, считая это нарушением медицинской этики и доэнтологии. Стасика вскоре выписали, хоть реабилитация и не была полностью окончена, но властный папаша добрался до главврача и заверил, что дома сможет обеспечить ему надлежащий уход. Молодой хирург почти не вспоминал о нем. Но примерно через месяц, когда Андрей вышел после смены из больницы, его ждал сюрприз в виде улыбающегося Стасика возле нереально крутой тачки. Выглядеть он стал намного лучше после их последней встречи и явно был не прочь продолжить общение в более приватной обстановке. Андрей недолго держал оборону, оправдывая себя тем, что Стасик уже не его пациент. Но счастье оказалось скоротечным… Субботним вечером парни расслаблялись у Андрея дома. Выпивка, разговоры, обнаженные тела на постели, уже утомленные многочасовым секс-марафоном… и ворвавшийся в самый неподходящий момент в квартиру папаша Стасика с парочкой громил за плечами и застывшим на фейсе брезгливым выражением. Сыночку быстро помогли покинуть жилище, а Андрей лишь удостоился уничижительного взгляда. Гром грянул назавтра, когда главврач вызвал одного из своих лучших хирургов на ковер. - Андрей Геннадьевич, - лицо главного не предвещало ничего хорошего. – Мне очень жаль… но вам придется нас покинуть. - Что? – он, кажется, даже и не понял сразу, что его увольняют. - Я не знаю, что у вас произошло с Блоцким, но догадываюсь, - посмотрел внимательно на Андрея, так что у того вспыхнули уши. – Он грозился лишить лицензии клинику и весь медперсонал, если я оставлю вас на работе. - Моя лицензия… - начал Андрей, не узнав свой голос, а главврач только тяжело вздохнул. Все стало понятно: в медицине работать ему больше не придется. Пытаясь сохранить остатки самообладания, на негнущихся ногах Андрей направился к выходу из кабинета. - Подождите, - окликнул главный. – Вы один из лучших молодых специалистов, которых я видел на своем веку. Вы хороший врач, и медицина действительно ваше призвание. - Это уже не имеет значения, - горестно усмехнулся Андрей. - Вы же не думаете, что я не смог хоть что-то сделать? – хирург заинтересованно уставился на своего босса. – Он не отзовет вашу лицензию, если вы навсегда покинете этот город и больше никогда здесь не появитесь. - Но… - Я дам вам адрес одной больницы в трехстах километрах отсюда. Город маленький, тихий, ничем не примечательный. Именно в этот момент Андрею впервые и захотелось осушить бутылку чего-нибудь неслабоалкогольного залпом. - А если я не соглашусь ехать в какую-то глухомань? Главный посмотрел на него, как на неразумное дитя: - Скандал в СМИ о враче-извращенце, полностью перечеркнутая карьера – это сломанная жизнь. Ты молод, импульсивен, горяч, но поверь закаленному жизнью человеку – это наилучший из всех возможных вариантов. В тот день Андрей, собирая вещи, и начал прикладываться к алкоголю, сетуя на свою злополучную судьбу. Молодой врач настолько погрузился в свои воспоминания, что не заметил, как ступил на проезжую часть, не дождавшись сигнала зеленого человечка на светофоре. Пришел в себя только от истошного вопля автомобиля, но двинуться не мог. Парализовало еще похлеще, чем от гонконгского чая. Но вдруг почувствовал, как сильная рука схватила его, как шелудивого котенка, за шкирку, и в следующий момент он уже лежал спиной на тротуаре, а над ним возвышалась знакомая фигура. - Да ты просто человек-косяк! Мне тебя каждый день дважды спасать придется или это только программа минимум? – спросил Даниил Станиславович. - Даниил Станиславович? А вы здесь как? – Андрей проморгался в надежде, что видение исчезнет, но оно не исчезало, а продолжало с некоторой укоризной смотреть на возлежащего на асфальте. - Ногами я здесь. - Даниил, у вас всё в порядке? – к слову сказать, это был третий человек, который поинтересовался у зава, всё ли хорошо, и которому тот с улыбкой отвечал, что всё в порядке. В голове Андрея тут же запульсировало: «Я же говорил – глухомань. Все друг друга знают…» - Ты долго лежать собираешься? – Андрей с непониманием уставился на Даниила и, когда тот закатил глаза, демонстрируя свое огорчение недалекостью молодого хирурга, с удивлением перевел взгляд на руку, которую зав протянул ему, чтобы он мог подняться. - Да нет, недолго… належался уже, - он ухватился за руку и, спустя пару секунд, уже стоял на своих двоих, глядя себе под ноги и пытаясь отряхнуться. До спины дотянуться не мог, и ему снова помог Даниил. – Спасибо, Даниил Станиславович, я сам… - Конечно, сам, я ж не возражаю. Я вон с утра уже насмотрелся, какой ты самостоятельный, - со смешком Даниил продолжил отряхивать спину Андрея, - и вообще, мы с тобой сегодня, считай, породнились, так что можешь без отчества и на ты. Андрей покраснел, а вспомнив умелую и крепкую руку зава на своем члене, мысленно застонал, чувствуя, как ниже пояса снова начинает разгораться пожар. - Я ещё не успел извиниться за этот инцидент. - Тебе не за что извиняться. Бабы – дуры, и я им уже всё сказал, - он настороженно посмотрел на сглотнувшего Андрея и спросил: - Выпить хочешь? - Даже если и хочу – не буду. - А чего так? - А мне начальство сказало, чтобы завтра я пришёл на работу в нормальном состоянии и чтобы никакого алкоголя, - Андрей позволил себе пристально посмотреть на Даниила, и ему было плевать, что такой взгляд может восприняться как вызов. Ему просто хотелось смотреть на этого мужчину и думать, пассив он в постели или актив. От таких мыслей становилось не по себе, но узнать этого мужчину полностью хотелось всё больше и больше. Даниил посмотрел на него с возрастающим изумлением, пару раз моргнул и звонко расхохотался, привлекая к ним внимание. Но на удивление озирающегося в смущении Андрея вокруг не было недовольных или тех, кто назвал бы их психами – люди, напротив, улыбались. И это безмерно удивило бывшего москвича. - Ну, тогда выпьем кофе. - Кофе? – Андрей вернулся взглядом к собеседнику и попытался найти нить разговора, которую потерял, пока разглядывал зава и окружающих. - Кофе. Без ложной скромности замечу, я варю просто потрясающий кофе, - он развернулся к пешеходному переходу, чтобы продолжить путь, а до Андрея дошёл весь пиздец его предложения. - Вы… то есть, ты имеешь ввиду на кофе к тебе домой? – сам он перепугался не на шутку, в штанах засвербило, голос охрип, а Даниил удивился. - Ну, в кафе я пока кофе не варю. А что тебя смущает? - А тебя вообще ничего не смущает?! - А должно? – Прохоров прекрасно понимал, от чего так разбирает его нового сотрудника, но ничего не мог с собой поделать – очень уж хотелось поиздеваться. - Охренеть. Я педик, Даниил Станиславович, прямо-таки махровый, который с бабами может всё, кроме нормальных отношений. А ты, между прочим, несколько часов назад спасал меня от разрыва, мать его, члена охеренной дрочкой, после которой я не могу спокойно смотреть на твои руки и в целом на тебя. И что ты мне сейчас предлагаешь?! – Андрей смотрел на него с надеждой, что тот одумается и скажет, что пошутил, отправит домой проспаться, но не тут-то было. Зав премиленько улыбнулся и повторил: - А я предлагаю тебе испить со мной кофе. - Зашибись, – Андрей потер лицо и измучено посмотрел на начальство. – Почему мне никто не сказал, что придется работать ещё и с отклонением в психиатрию? Тебя ж лечить надо. - Я не гомофоб. Меня вообще сложно испугать чем бы то ни было. Так как насчет кофе? - Окей, идем пить потрясающий кофе. Но если я наброшусь на твою задницу, махая членом в разные стороны, уж не обессудь, - он развел руками и хмыкнул. - Ну, член я твой сегодня видел и даже трогал, так что могу тебе со всей ответственностью заявить, что ты дорос для того, чтобы удовлетворить все мои потребности, - лучезарная улыбка зава ввела Андрея в ступор, а сказанная фраза заставила член заинтересованно дернуться, а его обладателя нервно сглотнуть. - Что? - Что? Он смотрел внимательно на Даниила, но так и не смог разобраться, на полном серьёзе Прохоров говорил или шутил. А, может, это всё слуховые галлюцинации на фоне резко проявившейся алкогольной зависимости, глобального недотраха и всей херни, что произошла в его жизни за последнее время, включая и этот день. Если судить по реакции зава на последний вопрос, то вполне можно склониться к последнему варианту, о чем он и поспешил сообщить. - Ничего. Абсолютно ничего. Просто слуховые галлюцинации. - И что тебе послышалось? Может, то, что я не против того, чтобы мы потрахались? – улыбка Даниила стала шире, равно так же как и глаза Андрея. - Ну, вот, опять. - Кофе? – Прохоров удовлетворенно хмыкнул, понимая, что практически довел хирурга до нужной кондиции. - Черный и очень крепкий. Крепкий настолько, что можно не варить, я так зерна пожую. - Не вопрос, можем и это организовать, - он завел свою руку за спину Андрея и слегка подтолкнул к пешеходному переходу, где как раз загорелся зеленый. Даниил смотрел на своего новоиспеченного подчиненного и вспоминал, как увидел его впервые. Он тогда приехал на очередную конференцию в Москву. На пленарном заседании выступал молодой интерн, но, к слову сказать, уже оперирующий, причем, успешно, с докладом о послеоперационных инфекционных осложнениях. Он говорил с жаром, глаза горели, и по всему было видно, что он влюблен в свою работу. После всех докладов на всех трех блоках был банкет, само собой, не без алкоголя. Их там друг другу представили, но, судя по всему, Андрей этого просто не помнит, как и того, что, выпив лишка, повис на нём, с жаром целуя и говоря, что влюбился. Вот только этим банкетом всё и закончилось. Нет, разумеется, можно было бы воспользоваться ситуацией, но когда Андрей утащил объект своего вожделения в гостиничный номер и отключился, пока Прохоров был в ванной, он не позволил себе оттрахать спящего. А Даниил тогда уже, глядя на него сопящего и обхватившего его руку, понял, что не только будет отслеживать его трудовую деятельность, но когда-нибудь обязательно добьется его полностью. - … иил Станиславович! - Просто Даниил. - Можно было бы и просто Даниил, но я уже шестой раз зову, - Андрей развел руками и улыбнулся. – Куда дальше? Они стояли возле новостройки, и Андрей заметно нервничал. Даниил же напротив – был спокоен как удав, по крайней мере, внешне. Он кивнул в сторону дома и, не торопясь, направился к ближайшему подъезду. Андрей замешкался. Всё-таки молодой хирург сомневался, надо ему туда идти или нет. И хочется, и колется, как говорила ему в детстве мама, когда он узнал, что у него аллергия на мандарины, а хотелось их на новый год безумно. - У меня есть балкон, - от мысленных скитаний Андрея отвлек голос Прохорова. Заметив, что ничем не помог ему, Даниил продолжил: - Если потянет подышать свежим воздухом – выйдешь на балкон. А сейчас не стой столбом, пошли. И он пошёл. Нет, ни ветром гонимый, ни солнцем палимый, а подгоняемый собственными желаниями. Андрей даже не смел мечтать, что ему обломится «комиссарского» тела, но член и задница зудели против его воли. Квартира была на третьем этаже, что странно, слишком стильная и уютная для холостяка. А Даниил Станиславович именно холостяк, это было узнано у бабы Клавы в процессе разговора. - Миленько. - Я тоже так думаю. Сестра постаралась на славу. - Сестра – дизайнер? – вроде одна небольшая фраза о сестре, а настроение мгновенно повысилось. - Начинающий. Но очень талантливый. Ванна там, - Даниил кивнул в сторону, а Андрей ляпнул: - Зачем? - Вообще-то руки помыть. Но если есть желание принять душ – ради Бога. - А лепестки роз не прилагаются? - Чего нет – того нет. Поддавшись какому-то мимолетному помутнению рассудка, Андрей и впрямь принял душ в квартире Прохорова. Каким местом он в тот момент думал, лучше не спрашивать, потому что и так ясно, что задним. Вытирая голову полотенцем, он посмотрел в зеркало и хмыкнул – глаза лихорадочно блестели, нездоровый румянец на лице, но вот что порадовало, так это то, что его спортивное телосложение не стало обрюзгшим тщедушным тельцем после длительных возлияний. В голову запоздало пришла одинокая, но очень мудрая мысль – в чем, мать его, выходить, если на автомате умудрился постирать трусы? Недолго думая, он отверг идею надеть брюки на голое тело и обернул вокруг бедер полотенце. Выходя из ванной, выдохнул, перекрестился и уже более решительно толкнул дверь. Тихо внедрившись на кухню, Андрей мог наблюдать, как Прохоров колдует над джезвой. Ещё чуть поразмыслив, он кашлянул, привлекая внимание к себе, и Даниил обернулся, отключая плиту и ставя рядом с ней турку с ароматным дымящимся кофе. - Я оценил, - мужчина хмыкнул, двигаясь в сторону Андрея и снимая пиджак. – Меня ещё никто так оригинально не соблазнял. В моей же квартире, в одном маленьком полотенчике на бедрах. - А что, соблазняли неоригинально? – Андрей уперся лопатками в стену, которая была похожа на кирпичную кладку, и остановился, ибо дальше отступать было некуда. - Ревнуешь? – на лице Даниила воссияла такая довольная улыбка, что Андрею тут же захотелось врезать ему с ноги, ну, или для разнообразия засадить поглубже. - Нет, что ты, просто хочу сравнить. Вдруг меня кто-то начнет соблазнять… - Вот уж не угадал, в этот раз я тебя не упущу, - глаза зава недобро сверкнули, рука потянулась к ремню на брюках, а в голове Андрея мелькнула мысль: «В этот раз? А когда упустил-то? Вроде и вздрочнул мне, что мама не балуй… нихера не понимаю…». Но спросил он другое. - Шлепать будете-с? – знал, что нарывался, но ничего поделать не мог, абсолютно ничего. От адреналина в крови, возбуждения и абсурдности ситуации и всего дня в целом, почти слетел с катушек. - Ну, если хорошо попросишь, может, и отшлепаю. Всё. Тормоза отказали. Не смог сдержаться. Резко приблизившись к Даниилу, двумя руками ухватил за воротник рубашки и дернул. По полу вразнобой застучали пуговицы. В глазах напротив секундный шок, который стремительно сменился диким желанием. Ладонями Андрей коснулся твердой груди, спускаясь ниже. Со счастливой улыбкой отмечая, как сильно стучит сердце и перехватывается дыхание. Даниил с силой дернул его к себе, проведя рукой по волосам и, ухватившись за короткий ёжик на голове, оттянул. А Андрей прогнулся, подставляя шею под поцелуи. Плавился. Плавился от жадных касаний рук и губ, перед глазами плыло всё. Перед тем, как обхватить своего зава за шею, сбросил с бедер полотенце, демонстрируя эрегированный член, заинтересованно подергивающийся по направлению к Прохорову. Даниил обхватил его затылок, притянул к себе и впился в губы требовательным, жарким поцелуем, посасывая и покусывая нижнюю губу Андрея, направляя того из кухни, кажется, в сторону комнаты. Андрей открыл рот, куда сразу же проник чужой язык, проходясь по деснам и сталкиваясь с его языком в безумном танце. Он просто таял от удовольствия, теряясь в ощущениях. Воздуха не хватало, но даже мысли не возникло, чтобы отстраниться и глотнуть хоть немного. Резкий толчок, и Андрей оказался спиной на кровати, которая возникла словно из ниоткуда, с широко расставленными ногами и гордо стоящим членом. Брюки Даниила быстро обрели покой на полу, а вот трусы оказались сильно натянуты на причинном месте. Поддавшись мимолетному желанию, Андрей облизнул вмиг пересохшие губы, не сводя горящего взгляда с крупной головки, показавшейся из них. С хриплым стоном мужчина скинул с себя рубашку и накрыл его тело своим. Оглаживал стройные, но крепкие тренированные руки Андрея, ключицы, сжал сосок. Стон удовольствия сорвался с губ. Он вскинул бедра, стараясь потереться о Прохорова, пульсация в набухшем члене усилилась, кажется, во стократ. Чуть отстранившись, чем вызвал у Андрея разочарованное шипение, Даниил обхватил большими пальцами его плоть и начал невесомыми касаниями ласкать её. Большим пальцем очертил головку, а Андрей на такие прикосновения почувствовал, как поджались пальцы на ногах. Шире разведя ноги Андрея, Даниил согнул их в коленях. В то время, как одна его рука ласкала член, другая спускалась ниже, касаясь ягодиц. Коснувшись пальцем дырочки, он осторожно погладил, не проникая внутрь. - Смазка, - прерывисто выдохнул Прохоров, отстраняясь. Андрей не понимал, на каком он свете: на этом или уже умер и попал в рай? Через несколько секунд палец вернулся туда, откуда был отнят, обильно смазанный. Надавив, он проник в него, поглаживая изнутри. Андрей закусил губу, сильнее двигая бедрами и пытаясь расслабиться. Тяжелое дыхание Даниила говорило о том, что он уже на взводе. А Андрей некстати подумал, что уже очень давно его не трахали… и то, когда он занимался сексом, то был и пассивом, и активом, и стало ему очень интересно, а удастся ли хоть раз поактивничать с Прохоровым. Ведь он сам говорил, что Андрей по размерам вполне может удовлетворить все его потребности. Резко отстранившись, Даниил перевернул его на живот, ставя в коленно-локтевую позу. Андрей повернул голову и замер. Мужчина быстро снял с себя трусы и пристроился сзади, разводя половинки в стороны и направляя член в него. Андрей вскрикнул, когда одним слитным движением Прохоров вошел в него полностью. - Тише, тише, сейчас всё пройдет, потерпи… Он задыхался от боли. Идея соблазнить Прохорова уже не казалась ему такой хорошей. Глубоко дыша, стараясь не делать резких движений, Андрей начал чувствовать, как становится всё приятнее и приятнее. Постепенно боль притуплялась, особенно когда пальцы Даниила снова принимались ласкать его член, а губы – целовать плечи и шею. Осторожные движения внутри заставили поначалу сильнее сжать зубы от неприятных ощущений. Стараясь отвлечься, он опустил руку себе между ног, касаясь несколько подопавшего члена. Руку отстранили, заменяя своей, немного сжимая. Даниил увеличил темп толчков, постоянно меняя угол проникновения. А когда он нашел простату, Андрей выгнулся от яркого удовольствия, смешанного с болью. И уже сам стал подмахивать задницей, толкаясь в ладонь мужчины. Оргазм накрыл Андрея волной, он чувствовал, как Даниил кончает в него. Выплеснувшись на простынь и упёршись в сгиб локтя, Андрей свалился на кровать, ещё подрагивая в мелких судорогах. Прохоров осторожно вышел из его тела и лег рядом. - В этих случаях принято что-то говорить? – Андрей прохрипел, стараясь хоть немного выровнять дыхание. - Было бы неплохо, - Даниил засмеялся, шлепнув рукой по многострадальной заднице Андрея, отвлекаясь на звонящий телефон. – Но не сейчас. Выслушав сбивчивую речь медсестры из больницы, он выдохнул и кивнул Андрею: - Кофе откладывается. Рванули обратно, у нас тяжелый. - Что там? - Авария и пулевое. Одевшись по-стахановски быстро, Андрей смог перевести дыхание только в такси, чувствуя, как горячая ладонь Даниила сжимает его руку. Дыхание он перевел очень вовремя, потому что зайдя в фойе больницы и увидев пострадавшего на каталке, рассудок помутнился мгновенно. Даниил ещё только читал его имя, а Андрей уже шептал: - Блоцкий Павел Александрович… - Что? – спросил зав, не расслышав шепот. - Нет-нет, ничего, - смог себя взять в руки Андрей. - Почему его привезли к нам? – спросил Даниил у фельдшера скорой. – У нас нет всех условий для проведения экстренной операции. - Мы боялись не довезти и до вас. У него, скорее всего паренхиматозное кровотечение, потому что пулевое на предплечье небольшое, а он выглядит так, что краше в гроб кладут, - начал оправдываться фельдшер, желающий быстрее избавиться от ответственности за жизнь пострадавшего. Андрей посмотрел на Блоцкого, лежащего без сознания, в два шага преодолел расстояние, разделявшее его и каталку и начал осматривать брюшину, предварительно попросив у фельдшера перчатки. - Печень, - вынес вердикт после осмотра. – Гематома в правом подреберье. Вероятно, сломанные ребра повредили. Но нужно УЗИ. Даниил начал оперативно раздавать команды подоспевшему медперсоналу: - На УЗИ органов брюшной полости его, здесь внутренне кровотечение, срочный анализ крови, готовьте операционную… а мы мыться, - повернулся к Андрею. Тот утвердительно кивнул, но вспомнил, что находится на работе первый день и понятия не имеет, где здесь находится операционная. Даник пошел по коридору, махнув Андрею рукой «за мной». Хирургический костюм… стерильные перчатки… шум воды… запах стерилизующего средства… Андрей всё делал на автомате, а в голове водоворотом кружились мысли: «Зачем он здесь? Блоцкий искал меня или просто мимо по делам проезжал? Если меня, то зачем? Он хочет окончательно меня выдворить из медицины или уже и из страны? Да я и так на краю мира! На границе с Беларусью. Куда уже дальше?» - Ты оперируешь, я ассистирую, - донесся до него голос Даниила, который и не представлял, что этим дал Андрею шанс. Блоцкий был уже готов к операции. Пулевое ранение, задевшее плечо, было обработано и зашито медсестрой. Результаты УЗИ показали, как и предполагал Андрей, разрыв печеночной капсулы с обширным кровоизлиянием в брюшную полость. Счет шел на минуты. - Дренажи для отсоса крови из брюшины, делаем резекцию. Андрей делал все профессионально и точно. Ему уже приходилось делать подобные манипуляции – удаление части органа, в этом нет ничего сложного. Он поэтапно купировал сосуды, чтобы прервать циркуляцию крови в органе. Один, второй, третий… на четвертом замешкался. Если перевязать сосуд в двух местах на небольшом расстоянии друг от друга, то между узлами образуется тромб, который при раскупорке может остановить сердце. Один лишний узел, и Андрей свободен. Он старался как можно незаметнее сделать эту перевязь, но вдруг услышал: - Андрей Геннадьевич, вы перевязали уже этот сосуд. Скомпрометированный доктор вздрогнул, едва не полоснув по оставшейся целой печеночной капсуле, и переместился к следующему сосуду… - Ты идиот?! – орал Даниил, расхаживая по кабинету, как лев по клетке в зоопарке. - Я не понимаю, о чем ты, - отрешенно ответил Андрей, уставившись в окно, за которым, в принципе, ничего интересного не было. - Кто этот человек? Ты же его знаешь? – уже спокойнее спросил зав. Такая проницательность поразила молодого врача, он перевел взгляд на Даниила, который, привалившись к столу и скрестив руки, вопросительно смотрел на него. И Андрей не выдержал. Посмотрел в эти добродушные серые глаза и выложил своему (уже!!!) любимому человеку всё. Про случай в Москве, про протекцию главврача, отправившего его сюда, про Блоцкого и его сыночка. Даниил внимательно слушал, но Андрею показалось, что не так-то он и удивлен. Как будто недостающий паззл примкнул к картинке. - И поэтому ты хотел спровоцировать тромбофлебит? Ты же понимаешь, что это статья?! – снова начал повышать голос Даниил. - Я… - начал Андрей, но запнулся. Врать не хотелось, оправдываться нет смысла, поэтому только выдавил: - Спасибо. Ты спас меня. - Твою ж мать, да!!! Я спас тебя от угрызений совести, от тюрьмы… или ты думаешь, что за пределами столицы нет отдела медицинских расследований?! - Врачи безнаказанны, - снова Андрей поднял голову и посмотрел заву в глаза. – Всегда можно замолчать ошибки, я видел это не раз: переписанные истории, затянутые операции… Даниил со всего размаха влепил ему пощечину. На коже сразу начало проявляться красное пятно, но Андрей не проявил никаких эмоций. Он знал и понимал: виноват, сам напросился. - Еще раз, - предостерегающе начал Прохоров, - я услышу что-то подобное в своем отделении, ты вылетишь и отсюда. Мы не убиваем людей – мы их спасаем. Блоцкий недолго пробыл в реанимации. Через несколько дней его перевели в обычную палату, но Андрей не мог себя заставить туда зайти. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели. Он надавил на ручку, хотел открыть дверь, но в последнюю минуту передумал, потому что услышал в палате голос Даниила, к которому изредка примешивался слабый шепот Блоцкого. - Зачем вы сюда приехали? - Я… хотел… извиниться… - Андрей едва разбирал слова Павла Александровича. - Вы сломали ему карьеру. И что теперь? Хотите сообщить, что с вашего позволения он может вернуться в Москву? – в голосе Прохорова слышались нотки раздражения, злости и… печали? - Мой… сын… это он… хотел… бизнес… - слова давались мужчине с трудом, но это было понятно: какому отцу приятно осознавать, что родной сын готов тебя убить из-за денег, пусть и огромных. – А Андрей… ты… же… сам… врач… и… понимаешь… что… парень… гений… - Этим занимается полиция. Мы не могли не сообщить о пулевом ранении, - на часть об Андрее он предпочёл не отвечать, ибо незачем кому-то знать его мысли. Андрей, стоящий под дверью, внутренне возликовал: он может вернуться в столицу и продолжить работу в той клинике, из которой был вынужден уйти. Кто бы мог подумать, что Блоцкий придёт к выводу, что не стоит осуждать гомосексуалистов (кажется, Фрейд об этом писал). Но было одно «но», и имя этому «но» – Даниил… - Андрей Геннадьевич? Доброго вам утра! – поприветствовал его Прохоров, сразу понявший, что Андрей слышал всё сказанное Блоцким, выход которого из палаты молодой хирург пропустил из-за своей радости. - Зд… здравствуйте. Андрей мялся, не зная, как реагировать на то, что его опять застали без штанов, правда, в этот раз фигурально. Даниил, у которого на скулах ходили желваки, удостоил врача лишь мимолетным взглядом и пошел в сторону своего кабинета – выдержка этого мужчины поражала. Андрей метнул затравленный взгляд сначала на дверь палаты, где лежала причина его переезда, а затем в спину удаляющемуся заву. Секундное замешательство и… выбор был сделан. - Даниил Станиславович! Даниил Станиславович! Тот не реагировал на ор, который, казалось, слышала вся больница. Хлипкая дверь хлопнулась о косяк почти перед носом ошалевшего Андрея. Баба Клава стояла возле противоположной стены, испуганно тараща глаза, и прижимала к груди швабру – Даника таким она ещё не видела. Он бывал в плохом настроении, но чтоб настолько. Ещё мгновение, и она готова была перекреститься. Но перекрестила только Андрея, который замер возле двери, собираясь с силами. Он робко постучал по дереву костяшкой указательного пальца. Нет ответа… Еще раз. И снова в ответ тишина. «Твою ж мать…» - подумал Андрей, уже бесцеремонно вторгаясь в святая святых и увидел Прохорова, смотрящего отрешенным взглядом в окно и потягивающего что-то похожее на виски. - Даниил Станиславович… Он вздрогнул, взгляд, полный боли, устремился на Андрея, а стакан в руке превратился в мелкие осколки, посыпавшиеся на пол и халат Прохорова. Кровь обагрила руку, но Даниил, кажется, даже не почувствовал этого. Он только сказал: - Поздравляю, светило медицины, - и горькая усмешка появилась на лице. - Ну, ты и мудак. Разве с таким выражением на лице и таким тоном выносят поздравительные речи? - Не вопрос, сейчас продолжу веселее, - он набрал воздуха в грудь и с наигранной веселостью продолжил: - Ты можешь вернуться в Москву. Там тебя ждет карьера и признание. - А ты поедешь со мной? – спросил Андрей, подойдя к шкафу и достав полотенце (благо, что уже знал, где они находятся), после чего устремился к заву. Необходимо было убрать осколки и остановить кровь. Он осторожно убрал несколько стекляшек, задержавшихся на руке Даниила, а не упавших на серый линолеум вместе с каплями густой красной крови и бережно промокнул раны. - Здесь мой дом, - ответил Даниил, стараясь не обращать внимания на ласковые прикосновения, но организм противился умозаключениям «босса», потому что член мигом эрегировался. - Тогда и мой тоже, - заметил Андрей и, увидев удивление на лице Прохорова, добавил: - Куда ж я от тебя теперь денусь, придурок? Я же еще не успел попробовать твой фирменный потрясающий кофе и… твой зад, - шепнул уже в ухо. - Тогда закрой дверь, кофе сейчас не обещаю, а с задом можешь познакомиться, - с возбуждением в голосе сказал зав, расстегивая халат. - Как скажет мой начальник, - улыбнулся Андрей, проделывая те же манипуляции с пуговицами.