blinking static

в шесть лет он обнаружил у своей двери помятую коробку. мама говорила, что в свой шестой день рождения он получит подарок от правительства. чонгуку было интересно, по какой причине он волновал правительство настолько, что оно прислало ему подарок, но не жаловался, когда открывал коробку, и остался в недоумении, уставившись на устройство, лежащее внутри. — милый, каждый ребенок получает своего лучшего друга, когда ему исполняется шесть. когда ты включишь программу, то встретишь своего. когда-нибудь ты будешь благодарен. чонгук раздраженно фыркнул, поспешно побежав вверх по лестнице к себе в комнату, разочарованный тем, что его тоненькие маленькие ножки не производили должного эффекта. он просто хотел машинку из ограниченной коллекции, которая загоралась, когда он открывал ее, а не это. к его удивлению, мама даже не попыталась позвать его или поднять подарок наверх, как сделала бы обычно. так что чонгуку оставалось только обиженно сопеть в подушку, сделав заметку, что это худший его день рождения. но приглушенный голос матери, доносящийся снизу, стал единственной причиной, по которой он встал с кровати. когда он выглянул из-за колонн на лестнице, то увидел, что его мама сидела на диване и разговаривала с каким-то голубым изображением перед собой. изображение женщины средних лет с нахмуренными бровями слушало ее. — однажды он будет ценить это, я знаю. — надеюсь. прикусив губу и издав тихий вздох, чонгук, стараясь не создавать шума, побежал обратно, прихватив с собой в комнату устройство. кажется, ее было не особо сложно использовать, на белоснежной коробке была только кнопка и отсек для батареек. его мама уже положила туда батарейки, и ему оставалось только включить. так почему тогда он колебался? чонгуку было интересно, каким будет его друг. он надеялся, что это будет такой же маленький мальчик, как и он. может, у него будут темные кудрявые волосы и такая же любовь к игрушкам. одно нажатие кнопки, и всю комнату осветило голубое сияние, отражаясь от всех поверхностей. у его друга не было темных кудрявых волос, но он был таким же маленьким мальчиком. мальчик с пшеничными волосами и шоколадными глазами смотрел на него с улыбкой на все лицо. он выглядел ярко. — привет. — здравствуй. — ты мой подарок на день рождения. — ты счастливчик. он нахмурился. — не совсем. я надеялся получить машинку. мальчик перед ним, кажется, задумался. — та, что загорается, когда ты ее открываешь? чонгук кивнул и улыбнулся, получив улыбку в ответ. — кстати, меня зовут тэхен. ким тэхен. — чонгук. и его глаза засветились так, как чонгук никогда еще не видел. может, потому что он был всего лишь голограммой, но это зрелище все равно заставило сердце трепетать. — миленькое имя. так началась их история. с комнаты, наполненной голубым сиянием и с веселого смеха. со слова «миленький» и сияния его глаз. мама чонгука стояла в дверном проеме, наблюдая за ними со слезами на глазах. их история не сказка. их любовь никогда бы не сработала. он был голограммой, лишь видением. но, боже, даже если он оживал только когда включали компьютер, в животе все равно каждый раз порхали бабочки, когда он видел его лицо. / в десять лет чонгук понял, что заряжает батарейки каждые двадцать четыре часа. они были вместе каждый день со дня его шестого дня рождения и росли вместе. мама говорила, что когда он не будет включать компьютер, тэхен будет оставаться прежним. — так что, милый, если ты не будешь включать его до тех пор, пока тебе не исполнится тридцать, он останется ребенком. чонгук закатил глаза. — а что, это плохо? — когда тебе будет тридцать, это не будет такой хорошей идеей, когда тэхен все еще будет говорить о последнем эпизоде Бен 10-а. чонгук сказал об этом тэхену, и тот обиженно надул губки. — мне не нравится Бен 10. — ты заставил меня включить тебя вчера, чтобы ты смог посмотреть последний эпизод, тэ, — рассмеялся чонгук. — да, чтобы посмеяться. его штаны слишком длинные, и никто больше не носит зеленое. тэхен с наслаждением наблюдал за его веселым смехом и веселыми искорками в глазах. он целую неделю так не смеялся. когда чонгук вернулся со школы с пятнами от помидоров на своей одежде и дорожками слез на щеках, тэхен сказал, что все будет в порядке, что скоро это закончится. но с тех пор другие дети каждый день продолжали это делать. так что видеть улыбку на лице чонгука, несмотря на то, что он сегодня рассказал, что парень, который ему нравился, подложил ему записку, где было написано, что чонгук пахнет. у тэхена было двоякое чувство. тэхен сказал ему, что они просто завидовали тому, что чонгук ел вкусную еду, а им доставались бутерброды с арахисовым маслом на ланч. чонгук хотел дать тэхену поиграть с одной из своих игрушек хоть раз, потому что видел его взгляд, когда играл со своей машинкой из ограниченной коллекции. чонгук знал, что тэхен знал, что он не был обычным мальчиком. он был лишь голограммой. но когда он видел блеск его глаз и улыбку на губах, то осознал, что ему не нужно было быть обычным мальчиком. быть тэхеном было уже достаточно. / в пятнадцать лет тэхен помнил его стоящим у своего шкафа и копающимся в вещах. — тебе не нужно беспокоиться, детка. чонгук закатил глаза на свое новое прозвище — по правде говоря, тэхен просто посмотрел слишком много подростковых фильмов девяностых. — тэ, ты не понимаешь. пак чимин будет сегодня на вечеринке, а я недавно расстался. я не могу выглядеть плохо перед ним. тэхену хотелось сказать, что он никогда не сможет выглядеть плохо. что ему не нужны были дизайнерские шмотки или лакированная обувь, чтобы быть красивым. но он знал, что это заставляло чонгука чувствовать себя красивым и, если честно, это было все, чего он хотел. тэхен наблюдал за ним, сидя на кровати — ладно, он не то чтобы сидел, просто устройство было положено на кровать — разглядывая его, пока чонгук выбирал себе вещи. затем он развернулся к тэхену, чтобы сказать что-то, но он совсем не помнит, что, потому что в тот момент, когда он увидел чонгука, его сердце, кажется, остановилось. потрясающе. тэхен не уверен, почему подумал об этом, но его первой мыслью была: пак чимин, сукин сын, да ты счастливчик. — ты слышал меня? он спустился с небес на землю и пожал плечами, стараясь выглядеть невозмутимо. — нет. — я спросил, лучше мне надеть штаны или шорты. у тэхена в голове пронеслось пособие по половому воспитанию, что ему инсталлировали, и он тут же выпалил: — штаны. на долю секунды губы чонгука расплылись в прекрасной улыбке. — ты думаешь, чимину нравятся штаны? и тогда до него дошла вся суть сложившейся ситуации и, несмотря на то, что голограммы не плачут, тэхен готов был поклясться, что почувствовал скопившуюся в уголках глаз влагу. — не имеет значения, что ему нравится. одевайся для себя. — ты прав, — чонгук прикусил губу, смотря сквозь него, — спасибо. тэхен задушенно прошептал: — все ради тебя. а дальше тишина. он услышал, как дыхание чонгука участилось, видел румянец на его щеках, кончики пальцев дрожали от напряжения между ними. потому что, когда все это началось? с каких пор каждое его мимолетное движение и каждый раз, когда их взгляды пересекались, тэхен чувствовал, будто все тело горит. чонгук медленно подошел к нему, и как бы тэхену не хотел просто протянуть руку и прикоснуться к нему, он не шелохнулся. — я собираюсь выключить тебя сейчас. ты знаешь, мне нужно переодеться. тэхен кивнул, пытаясь прикрыть заалевшие щеки. — да, я знаю. повеселись на вечеринке. скажи чимину, что если он обидит тебя, я выкручу ему член. чонгук улыбнулся. — обязательно. / его снова включили пять часов спустя, и он резко прищурился от яркого света. а затем он увидел чонгука. сияющего ярче, чем когда-либо. его щеки были покрыты ярким румянцем, а губа прикушена в попытке сдержать улыбку. тэхен был очарован. — это была моя лучшая ночь, тэ. тэхен вернулся на землю, осознав причину такой радости. причину того, почему тот был счастливее, чем когда-либо. почему его глаза светились так не только из-за тэхена. — что случилось? — он поцеловал меня, тэ. чимин поцеловал меня. — почему ты говоришь это в таком тоне? чонгук нахмурился. — что? — почему ты говоришь это мне так, будто ты был удивлен? он закатил глаза. — прекрати. я не в настроении слушать твои лекции. почему я не могу побыть счастливым хоть раз? боже, неужели тэхен был таким эгоистом. — ты прав. прости. некоторое время они просто молчали, и тогда чонгук слегка улыбнулся и сказал: — хочешь, чтобы я рассказал, что случилось? конечно же, он не хотел. но все равно кивнул. и тогда чонгук начал рассказывать о том, как чимин оставался рядом с ним весь вечер, как предлагал угостить пуншем и как все время касался своей рукой его. как они пошли в парк и говорили о луне. как он взял чонгука за подбородок и, наклонившись, поцеловал его. — он был таким милым, тэхен. у нас были все те стереотипные чувства, что описывают в фильмах. фейерверк и все такое. сжатая челюсть. — я рад, что ты счастлив. — не ревнуй. тэхен рассмеялся и поджал губы. — зачем мне ревновать? ты думаешь, что я хочу поцеловать тебя? он знал, что сделал ошибку в тот момент, когда слова сорвались с языка, но было уже поздно. — ты ревнуешь, потому что никогда не сможешь сделать этого. ты просто чертова голограмма. и в этот момент его сердце разбилось всего от тринадцати брошенных слов. — выключи меня. сейчас же. чонгук встал и быстро ринулся к компьютеру. — с удовольствием. / в восемнадцать лет тэхен был на неделю младше чонгука. после их ссоры чонгук не включал его девять дней, а когда наконец сделал это, то избегал смотреть ему в глаза. и так продолжалось, пока он не произнес тихое: — когда человек пошел к дантисту? тень улыбки озарила его лицо, когда он ответил: — когда заболел зуб. после этого все снова вернулось в норму, чонгук рассказал о том, как чимин пригласил его на свидание в кино, и он согласился. они поцеловались еще раз во время фильма, и чонгук дернулся, потому что у него все еще был попкорн между зубов. но чимину, кажется, было все равно на это. так что когда он наконец оделся для свидания, тэхен услышал звонок в дверь. — я открою! чонгук закатил глаза. — какой же ты идиот. тэхен услышал смех чонгуковой мамы, а затем мужской голос, что было редкостью в их доме. он пытался привыкнуть к историям о парне чонгука, стараясь казаться вежливым, насколько это было вообще возможно. чонгук вошел в комнату под руку с парнем с серыми волосами. — чимин, это мой ментор, ким тэхен. чимин одарил его жалостливой улыбкой. — ты все еще разговариваешь со своим? детка, мы скоро выпускаемся. тэхен вскинул брови. — конечно, а ты нет? — нет. я не ребенок, — чимин почти снисходительно поцеловал его в висок. тэхен чувствовал, как в венах начинала закипать кровь, хотя у него ее и не было, — сколько ему лет? столько же, сколько тебе? ты что, включал его каждый день? — и что в этом такого? — вмешался тэхен. чимин подмигнул ему. — ничего. я просто считаю, что моему мальчику нужно чаще быть в окружении реальных людей. чонгук фыркнул. — достаточно, чимин. я не хочу портить свой день. — прости, детка. не хотел обидеть тебя или твою голограмму. — тэхен. его зовут тэхен. — да, ладно. прости, тэмин. как мог его лучший друг встречаться с таким уебком? — хорошо, надеюсь, ты повеселишься сегодня. я горжусь тобой. взгляд чонгука смягчился, когда его рука зависла над кнопкой выключения. он наклонился так, что его губы находились прямо рядом с пиксельным ухом тэхена. — я буду думать о тебе все время. тэхен готов был поклясться, что чувствовал его теплое дыхание. / в ту же ночь чонгук плакал, уткнувшись в собственный локоть, пачкая слезами рукав своей кофты. тэхену нужно было сменить батарейку, а ему нужно было срочно поговорить с ним. — черт, черт, черт, — он скулил, опустошая ящики и раскидывая по полу старую технику и квитанции, — мам? где все батарейки? — прости, милый, я использовала последние. он сжал кулаки, медленно вдохнул и выдохнул, стараясь не сорваться. — могу я, пожалуйста, взять их? они нужны мне всего на секунду. — только быстрее, мне скоро нужно будет поговорить с ней. это было все, что ему нужно, прежде чем он помчался к маминому изношенному компьютеру, доставая оттуда батарейки, и быстро помчался обратно, вставляя их в свой. чонгук подождал, пока не появился голубой свет, потирая опухшие глаза. — что случилось? он поднял взгляд на тэхена, слабо улыбнувшись, что отнюдь не скрывало покрасневших глаз. — я ненавижу его, тэ. чонгук заметил, как сжались и разжались кулаки тэхена, как тот стиснул челюсть. — скажи, что он сделал. и он рассказал о том, как застал чимина со своим лучшим другом на вечеринке в честь выпуска. рассказал, как чимин изменял ему на протяжении последних двух лет. рассказал о том, как было разбито его сердце. все время брови тэхена были вскинуты, а костяшки пальцев побелели о того, насколько сильно он сжимал кулаки. — я не хочу, чтобы ты проливал слезы из-за этого отморозка, понял? я не хочу, чтобы ты даже думал о его лице. всхлип. — как? тэхену хотелось сказать, чтобы чонгук думал о нем, о его улыбке. чтобы проводил время с ним. чтобы попытался забыть глаза чимина, вместо этого думая о его. тэхену хотелось сказать чонгуку, как сильно он был влюблен в него. — я не уверен, — чонгук опустил взгляд, — но мы пройдем через это вместе. и тогда тэхен увидел что-то, что удивило его. он был уверен, что увидел улыбку чонгука. / в двадцать два чонгук перестал включать тэхена так часто, как раньше. переезд из дома в общежитие колледжа означало, что он будет более занят, чем обычно. тэхен понимал. в тот день, когда он снова включил тэхена, у чонгука был помутненный взгляд и покрасневшие щеки. по всей комнате валялись пустые бутылки, и тэхен закатил глаза. — звал? он хихикнул. — ты кто-то вроде джина, да? тэхен не смог сдержать улыбку, напрашивающуюся на лицо. — думаю, да. чонгук сделал глоток из пластикового стаканчика, разбрызгивая содержимое вокруг себя. — я скучаю. — я тоже. сердце тэхена готово было выпрыгнуть из груди, когда чонгук смотрел на него так, будто видел насквозь — что, по сути, так и было, но забудем об этом. — знаешь, в тот день, когда я впервые включил тебя, и ты сказал, что я везунчик, раз ты мой подарок, а я сказал, что нет, теперь я беру свои слова обратно. я везунчик. я не знаю, что бы я делал без тебя, тэхен. вот он. тот момент, когда он скажет это. — чонгук, я… — поэтому я думаю, что должен рассказать тебе первым. ты помнишь, как я представил тебе своего нового парня пару месяцев назад? чон хосока? это не казалось правильным. о боже, это было такой ошибкой. чонгук вытянул руку. — он сделал мне предложение сегодня. было такое чувство, будто его ударили, воздух резко пропал из легких, когда он взглянул на кольцо. как будто чонгук сам ударил его. — и ты сказал да. — это казалось правильным, тэхен. мне кажется, мы будем счастливы вместе, ты не думаешь? и когда тэхен смотрел на парня перед собой, на его затуманенный взгляд и улыбку настолько широкую, какая была у него раньше, на кожу, будто слегка подсвеченную, все, что он мог сказать тогда, это: — поздравляю. глаза чонгука сверкнули, когда он заметил сжатые вместе руки. — прости. / в двадцать семь лет тэхена включили впервые за много лет. но глаза, с которыми он встретился, не были того шоколадного оттенка, который он привык видеть. двое детей с кудрявыми растрепанными волосами залезли на кровать, проводя руками сквозь него в попытке прикоснуться. мальчик с карамельной кожей и темно-карими глазами играл, сидя рядом с девочкой с изумрудными глазами. они были красивыми. они тихо говорили что-то на своем детском языке, с любопытством проводя руками сквозь пиксели. — хэ, донсан, чем вы двое там заняты? повзрослевший голос послал дрожь по позвоночнику тэхена. голос, который он не слышал так давно. голос, по которому он так скучал. дверь открылась и вошел парень в белой, расстегнутой на верхние пуговицы рубашке вместе со слабо завязанным вокруг шеи галстуком и обтягивающих штанах. это не был тот чонгук, которого он видел в последний раз. но тэхен заметил, как расширились его глаза от удивления. но он не подошел ближе ни на шаг. — дети, идите к отцу, — строгим голосом приказал чонгук. они быстро убежали, спрыгивая со ступенек. — они красивые, чонгук. он медленно отвел взгляд, задирая рукава до локтя. — ты прав. тишина была неуютной. такого никогда не было между ними. тихий шепот: — когда человек пошел к дантисту? даже с такого расстояния он видел слезу, покатившуюся по щеке чонгука. — не делай этого, тэхен. — тогда выключи меня. выключи и засунь под кровать, как делал это последние шесть лет. чонгук ворвался в комнату, захлопывая дверь. — ты не понимаешь, через что я прошел, ясно? прекрати вести себя так. тебе повезло, что я включал тебе каждый день в то время. нормальные люди включают свои голограммы лишь раз. — тогда скажи, что я должен понять! нет другой причины, по которой я здесь. я здесь для тебя и только, чонгук. всегда был. и тогда он упал на пол, громко всхлипывая и обнимая пыльный компьютер перед собой, что больше не был таким белым, как раньше. — моя мама умерла вчера, тэ. мы с хосоком разводимся. я не могу один заботиться о хэ и донсане. я разбит, а в их возрасте я должен быть постоянно рядом. тэхен вспомнил мелодию смеха его матери и то, как она любила своего ментора, и его сердце сжалось от воспоминания. — мне так жаль, гук. чонгук прикусил губу до крови. — что мне делать? — я не уверен, — и чонгук поднял на него взгляд, — но мы пройдем через это вместе. и это было, словно дежавю, потому что тэхен вновь увидел тень улыбки на его лице. — всегда. / в шестьдесят три чонгук включил его в последний раз. молодое лицо тэхена выглядело ярче, по сравнению с морщинами вокруг чонгуковых глаз и обвисшей у подбородка кожей. пиксели голограммы были расфокусированы, и фигура тэхена была расплывчатой. — привет, старик. — здравствуй. у тэхена волосы на загривке встали дыбом от хриплого голоса человека, которого он любил. — это конец, верно? все кончено? кивок. — откуда ты знаешь? чонгук нахмурился, у него между бровями выступила складка. — я не знаю. я могу лишь сказать. — как поживают хэ и донсан? — у них хорошая маленькая семья. дети донсана часто приходят сюда. тэхен смотрел на пожилого мужчину перед собой, выглядя таким же мальчишкой, как раньше. единственной знакомой деталью был блеск его глаз и серебристые волосы, спадающие на лоб — я никогда не говорил тебе, но я любил тебя, чонгук. я никогда не любил никого так, как тебя. — тебе не нужно было говорить мне, я знал. тэхен слабо улыбнулся. — когда ты понял? — когда мне было пятнадцать, на вечеринке, где я встретил чимина. ты смотрел на меня так, будто я был для тебя всем. несмотря на то, что он был всего лишь голограммой, видением, по его щеке покатилась слеза. — не оставляй меня. — тогда останься со мной. чонгук вытянул к нему дрожащую руку и, даже несмотря на то, что его собственная прошла насквозь, тэхен все еще чувствовал тепло, исходящее от любимого человека, и этого было достаточно. — ты никогда не был просто голограммой, тэхен. ты заставил меня поверить, что я чего-то стою. спасибо, что сделал мою жизнь лучше, чем она могла когда-либо быть. — не смей оставлять меня, чон чонгук, — слезы застелили глаза, а в сервере выскочили поисковые окна о скорби и потере. — я помню, в тот день, когда я получил тебя, моя мама сказала, что однажды я буду благодарен. интересно, мысль о ее менторе тоже была последней в голове? — я люблю тебя, чонгук. чонгук расплылся в улыбке, которая казалось такой мальчишеской, такой знакомой. — и я тебя. и тогда глаза чонгука погасли, и его кожа осветилась голубоватым сиянием под светом, исходящим от голограммы. тэхен почувствовал, как его сердце разломалось на две части, опустив взгляд на человека перед ним, что ушел в вечный покой. чонгук умер в шестьдесят три года. и последней мыслью, что пронеслась в его голове, был его ментор, голограмма, к которой он никогда не прикасался, но любил всем сердцем. и так закончилась их история. комнатой, освещенной голубоватым сиянием, и всхлипами, раздающимися в воздухе. словом любовь и тем, как сердце болезненно сжималось от потухшего взгляда в любимых глазах. тихим домом, где никто не мог стать свидетелем конца их трагичной истории любви. их любовь не сказка. она никогда бы не сработала. он был голограммой, лишь видением. но, боже, даже если он оживал лишь тогда, когда включали компьютер, бабочки в животе все равно умирали, когда он в последний раз видел его лицо.