За руки, за руки, за руки.

а мне не хватает объятий твоих, а не чьих-то ещё, если бы в своей комнате тесной не кашлял и не хуярил бы насморк, я бы приехал точно, а в эту ночь, мне кажется, не я один болен. Шото сидел на заснеженной скамейке, которую он кое-как почистил порозовевшими от холода руками. Парень зарылся своими летними кроссовками в сугроб, чувствуя, как дрожь идет по телу. Волосы время от времени ерошил мерзкий ветер, заставляя ёжится. По холодным щекам шли горячие слёзы, обжигая их. Сколько он уже сидит тут? Час? Два? Непонятно. Тодороки медленно, но верно погружался в депрессию, заставляя чувствовать внутри пустоту и одну лишь боль, из-за которой глаза щиплет, а желание делать что-либо — спадает к нулю. Но он пытается держать все свои чувства под маской безразличия. Показывать эмоции - слабость, которую он не может себе позволить. По крайней мере точно не тогда, когда он находится рядом с людьми. Поэтому он большинство своего времени проводит на улице, в тех местах, где его точно не найдут. Только тут он дает волю чувствам, может прореветь несколько часов, может поорать во все горло, может просто пялится в небо своими потускневшыми глазами. И ведь даже не понятно, как такое произошло. Или... А с любовью всегда приходит боль? Так странно, что именно любовь и стала причиной этой депресии. Ведь любовь описывают как что-то прекрасное, уютное и радостное. Как бабочки порхают в животе, когда смотришь на любимого человека, или же словно внутри цветы распускаются от каждого касания, слова, действия любимого человека. Как внутри все вспыхивает, становится тепло и до одури приятно. Но Шото ничего этого не чувствовал. Он чувствовал страх, беспомощность и уныние. Что-то тяжёлое поглощало его, пытаясь забрать в пучину боли и отчаяния. Постепенно маска сильного и апатичного парня дала слабину, она начала трескаться. Одноклассники начали замечать изменения в Тодороки, ведь он стал более нелюдим, особенно рядом с одним человеком. Приходя домой Шото сразу начинал тренироваться как умалишённый, совершенно забывая о перерывах и отдыхе. Тодороки надеялся, что все его чувства пройдут, если отвлечься на что-либо, но, оказывается, это абсолютно не может помочь. Он попросту не примет меня. Мои чувства останутся незамеченными. Все это пройдёт со временем, словно этого и не было. Да, так и будет. Повторял Шото себе каждый день. И да, моментами его чувства покрывались пленкой, и дышать становилось легче, и словно его отпускало что-то. Но только он приходил в Академию, эта плёнка рвалась, а чувства словно становились сильнее. — Не хочу... домой, — тихо проговорил Тодороки скорее всего себе, нежели кому-то, ведь рядом никого не было. Ну, почти. — Тодороки-кун! Шото резко повернулся в сторону звука, и увидел Изуку, который бежал к нему, «Черт, Мидория!» Тодороки быстро начал вытирать глаза и щеки от слез, и он успел это сделать до того, как к нему подбежал Изуку. — Тодороки-кун! Ты чего тут делаешь, да и ещё совсем один? — озадачился Мидория, а потом взглянул на ноги Шото и не на шутку забеспокоился, — Да ты ещё и в летних кроссовках! Зима ведь на улице, заболеешь ещё! Вставай, пойдём в тёплое место. Шото все не отрывал взгляда от этого чуда, который с порозовевшими щеками и горящими глазами, хмурясь, отчитывал его за неподходящую обувь. Тодороки не стал противиться, когда Изуку, взявшись за рукав его куртки поднял его на ноги, и всё также, не убирая руку с рукава потащил его куда-то. — Тебе ведь не нужно никуда? — спросил Шото, и тот покачал головой, — Вот и отлично! — Мидория сразу же стал улыбаться, — Я знаю одно очень уютное место, где делают вкусный горячий шоколад, а ещё там дают пледик, если станет холодно... Тодороки все смотрел и смотрел на Изуку, не в силах поверить в своё счастье. — Тодороки-кун, что ты хочешь зака... — Я люблю тебя. — ...зать? Я вот—Что?.. Мидория резко повернулся к Тодороки, и Шото увидел, как загорели его щеки. — Ты... сейчас серьёзно? — Изуку растерянно уставился на Тодороки. — Не обращай внимания, — только лишь и сказал Тодороки, и зашагал впереди Мидории. Но шагал парень не долго, так как встал в ступор, когда его талию обвили руками, а сзади лбом уткнулись в его спину. — Не обращать внимания?.. Но ведь я... Ещё тогда, на фестивале... Ты всегда помогал мне, защищал... Не обращать внимания?.. — Изуку говорил тихо, но все звуки словно замерли, поэтому Тодороки отчётливо слышал каждое слово, — Я ведь тоже люблю тебя... Шото почувствовал, как стало легче. Как вся боль ушла за эти мгновения. Дышать стало так легко, больше ничего его не сковывало. Все ещё не веря, Тодороки мягко убрал со своей талии руки, и повернулся к Мидории. — Ты сейчас серьёзно? — Шото все никак не мог поверить в это. — Я бы не стал так шутить... — немного обиженно сказал Изуку и улыбнулся. Тодороки резко прижал к себе Мидорию, словно боялся, что тот сейчас исчезнет, что все это сон, что это просто иллюзия. Но когда его крепко обняли в ответ, Шото почувствовал то самое тепло, которое описывали при любви. Оказывается, любить не так уж и страшно.