молчание

Нина носит короткие сарафаны и неоновые браслеты на тонких запястьях. Она вся такая миниатюрная, хрупкая до эфемерности, будто призрак, мираж, иллюзия, по ошибке принятая за человека. Нина — тростинка на ветру, бамбуковые побеги в ледяной воде, острое лезвие, сверкнувшее в темноте за мгновение до удара. У неё фиолетовые пряди в копне тусклых — из-за бесконечных обесцвечиваний и покрасок — волос, вымораживающий внутренности взгляд и тяжелая рука. Нина натягивает приторную — до скрежещущего сахара на зубах — улыбку, собирает волосы в хвост и уступает места старшим. Глаза её серые — безликие и неинтересные — смотрят равнодушно и почти зло, Нина родилась бесцветной и пустой, но сосущее ощущение в груди со временем заполнилось, и это подарило ей покой. Нине нравится это чувство — чувство заполненности. С ним она кажется себе цельной и завершенной, такой же, как остальные. Смотрите, между нами нет отличий. Смотрите, я такая же. Такая же, как и все. «Как все», — повторяет Нина и гладит себя по голове. У неё большие проблемы с математикой и химией, она заваливает тесты по истории и астрономии, а тройки по биологии и ботанике у неё нарисованные дрожащей рукой доведенного до нервного срыва преподавателя. Женщина за учительским столом смотрит на неё с едва скрываемой ненавистью во взгляде, и Нина растягивает губы в своей лучшей улыбке — ненависть в чужих глазах так же быстро сменяется испугом. Нина качает ногой в ботиночке на высоком каблуке, Нина наматывает на палец выбившуюся из хвоста лиловую прядь — чужой страх веселит её. Сама Нина уже давно разучилась бояться, и это чувство кажется ей забавным. Зато у Нины высшие баллы за сочинения и анализы — молодой преподаватель смотрит на неё с гордостью и восхищением, и Нина купается в этих взглядах, снова чувствуя себя маленькой девочкой: натягивает рукава кофт до самых пальцев и смущенно поджимает губы. Никто не может сравниться с ней в искусстве слова — это божий дар, талант поцелованной в щеку удачей счастливицы, и Нина берет от него всё, чтобы вновь услышать слова похвалы и ощутить щекочущие кожу взгляды. Когда-то мама учила Нину — ещё девочкой — скромности и смирению, и она ясно помнит каждый урок — на теле осталось множество меток от их непростых занятий. Фантомные боли иногда жгут кожу, Нина остервенело расчесывает запястья под неоновыми кольцами запястий. Обеспокоенные взгляды литератора Нина встречает виноватой улыбкой и ссылается на аллергию. «Как и все», — шепчет себе Нина, стараясь воскресить в памяти ласковое прикосновение ладони к истерзанным химией волосам. По пустоте внутри расползается болезненное тепло.