как луна любит солнце.

плакать уже вошло в привычку, а нервные срывы стали уже чем-то обыденным. апатия - верный спутник жизни, лучший друг и, наверное, единственный кто не покинет тебя так быстро, как все до этого. Юнги выбрасывает докуренную сигарету, ежась от пронзающего декабрьского ветра. ему уже надоело курить, надоело убивать своё здоровье, но он почему-то продолжает. с каждым разом затяжки больше, а дышать становится все сложнее. - зачем ты куришь, хен? -Хосок идёт рядом, смотрит в глаза так влюбленно, обнимает так крепко, дыши в шею так жарко, заваривает утром кофе так нежно, прикасается так осторожно, будто Юнги был фарфоровой куклой. будто Юнги был всем для Хосока, будто Юнги - единственный, кого мог полюбить этот солнечный парень, будто только ему одному Чон мог дарить своё тепло, свою заботу, свои слова, свои прикосновения. с е б я. - я не брошу, - Юнги словно выплюнул эти слова... а потом, вдруг, опомнился. опускает глаза и тяжело вздыхает, кусая губы и теребя куртку от волнения, переполняющего изнутри, льющегося на ружу через края. - я убиваю не себя этими чертовыми сигаретами, я убиваю тебя. убиваю, Хосок, понимаешь? - Юнги срывается на крик. а Хосок молчит, потому что любит. понимает, осознает, знает, что делает хуже только себе этими чувствами, но любит. так сильно, так искренне, так светло. как луна любит солнце, как отражает его каждую ночь. так и Хосок. любит. сильно. очень. умирая изнутри от ноющей боли, что ломает ребра, впивающиеся в самое сердце от каждого слова Мина. - я убиваю тебя, милый мой, мой солнечный мальчик, мой, мой.. - Юнги говорит это как в бреду, каждый раз повторяя "мой", отчего у Хосока ноги подгибаются, внутри галактики взрываются и создаются новые, ещё более прекраснее. цветы разрастаются большими садами, впиваются в органы и прорастают там. - но, Чон, послушай, я убиваю тебя, ломаю изнутри. ты не должен любить меня, понимаешь? Хосок, ты заслуживаешь лучшего, но не меня. прорастают в лёгких, отчего сложно дышать, Чон задыхается, ему хочется плакать, хочется бежать, закрыв глаза, бежать куда-то далеко, бежать от себя, от своих чувств, от Мина. но он стоит, улыбается. глаза мокрые, а он улыбается. как всегда улыбался только Юнги: искренне, тепло, с заботой. он любит, но эта любовь его убивает. ломает. кромсает. но что-то щелкает внутри, слёзы льются наружу, предательски не могут остановится, льются, льются, словно дождь в ноябре. не прекращаются. - я устал, хён, я устал, я так устал, - Чон хватает Мина за ворот куртки и трясёт, рыдает, утыкается носом в большую, теплую, такую родную, такую любимую грудь Юнги. продолжает плакать. - я не хочу, чтобы ты уходил, я люблю тебя, но эта любовь ломает меня, Юнги, ? что нам делать, Юнги, слышишь, что делать? Мин стоит. молчит. не в силах выдавить из себя хоть слово. стоит. молчит. не может найти ответа. - Хосок, милый, мой мальчик, моё солнце, я не люблю тебя, пойми, не люблю. никогда не любил, Чон, никогда. мне было хорошо, но я не любил. прости, мне лучше уйти, перестать делать тебе больно. я не садист, не хочу видеть, как ты страдаешь, как плачешь по ночам и как крепко цепляешься за меня. я ухожу, Хосок, ухожу. Хосок больше не обнимает Юнги. Хосок больше не плачет. Хосок больше не улыбается. Хосок больше не тот Хосок. его сломали. окончательно сломали. Мин уходит, просто, легко, без слез, без волнения. берёт сердце Чона, разбивает об асфальт, наступает ногой, просит прощения и... уходит. навсегда, оставляя Хосока совсем одного. «Я никогда не любил тебя, Чон, никогда. »