Конец декабря.
Зима давно вступила в свои права. В Сеуле в этом году выпало довольно много снега, что создавало сказочную атмосферу. Кругом лежали белые сугробы, искрящиеся на свету. Воздух был морозным, заставляя прохожих кутаться в теплые шарфы и воротники курток.
Повсюду витал дух праздника. Магазины были украшены различными гирляндами и мишурой. В центре площади стояла огромная елка, вокруг которой бегали счастливые дети, донимая уставших, но радостных родителей; мимо прохаживались влюбленные парочки, раздумывающие над тем, как вместе провести праздник. Все готовились провожать уходящий год, отпуская все плохое, что в нем произошло, и встречая новый, надеясь, что он будет лучше предыдущего.
Чонгук очень любил этот праздник в детстве. Тогда он праздновал его с семьей. В его доме всегда стояла большая елка, которую привозил отец и они всей семьей украшали ее. Как-то Гук даже умудрился запутаться в мишуре, из которой его вытаскивали потом минут десять. Все это сопровождалось громким смехом родителей и недовольным сопением мальчика. Он всегда получал подарки, которые находил утром под той самой елкой. Чон до сих пор помнит яркий запах мандаринов, которыми он объедался до такой степени, что у него появлялась сыпь. Но это никогда его не останавливало. В итоге праздник в его семье всегда проходил весело и по домашнему. Приятные воспоминания до сих пор грели душу парня.
Но все это длилось до тех пор, пока Чонгук не начал проходить стажировку в компании. Праздники отошли на последний план.
Елка больше не вызывала такого трепета, ведь выступали парни в разных местах, и Чон многого насмотрелся. В конце концов новогодняя ель превратилась в обычное украшенное дерево.
Мандарины Чонгук, конечно, до сих пор любил, но есть их стал гораздо меньше. Ведь сыпь могла снова вернуться, а для айдола главное - лицо. Он не мог испортить кожу, ради чистоты которой пользуется таким количеством косметики, которое есть не у каждой девушки.
Праздники перестали ими являться, так как работать приходилось и в эти дни. А приходя домой за полночь, не очень то хочется что-то делать, кроме как спать.
Не то что бы парень жаловался. Нет, он любил, то, чем занимается. Чон любил своих фанатов - они делали его счастливым. Приятно знать, что ты даришь кому-то радость. И вся эта усталость, недосып и тяжелейшие тренировки стоят того, чтобы видеть счастливые улыбки и чувствовать огромную поддержку миллионов людей.
Чонгук шел по улице и улыбался воспоминаниям. Из раздумий его вывел звонкий голос:
- Гук-и, смотри как красиво!
Чон повернулся к собеседнику и против воли улыбнулся. И правда красиво: маленькая фигурка, растрепавшиеся рыжие волосы, румяные из-за холода пухлые щечки, алые губы, и глаза, в которых, кажется, собрались вся доброта и любовь этого мира.
Не выдержав такого зрелища, макнэ дернул к себе радостного парня и схватил в охапку, шепча при этом:
- Я так тебя люблю, Минни.
Тот самый "Минни" покраснел как маков цвет от такого и тихо спросил:
- Чего это ты Чонгук-и? - а потом видимо кое-что вспомнив, вырвался из обьятий и недовольно воскликнул. - Я вообще-то тебе хен! Сколько раз говорить?! - на что Чонгук только выдохнул, закатив глаза и обиженно пробубнил:
- Ну хен, такую атмосферу испортил. И вообще где мое ответное "люблю"? - нагло продолжил макнэ с ехидной улыбочкой. - Можно еще поцеловать.
Чимин от такого заявления только рот открыл и беспомощно хватал им воздух. А затем он весь как-то сдулся и виновато посмотрел на Чона, закусив губу. А Чонгук только понял, что он сказал и успокаивающе улыбнулся, сказав: "Я шучу, успокойся." Потом тепло засмеялся и потрепал хена по волосам. Гук уже думал, что Пак сейчас вскинется и опять крикнет что-то на подобии:
Я вообще-то в Пусане первый родился!, но он только опустил голову, вжал ее в плечи и что-то прошептал, что Чон не сразу расслышал, и попросил старшего повторить. Чимин, кажется, сжался еще больше и сказал:
- Прости, Гук-и... я... - и о господи, нет, всхлипнул. У Чонгука сердце сжалось и он подскочил к своему маленькому хену, сжимая в объятьях и утыкась в рыжую макушку, вдыхая любимый запах мандаринов. Этот аромат подходил Чиму, как никому другому. Ведь рядом с ним всегда появляется ощущение праздника и в то же время домашнего уюта. Чон просто обожал, когда Чимин улыбался как солнышко и был таким же теплым, и совсем не нравилось, когда его личный свет грустил как сейчас из-за какой-то ерунды.
Чимин с Чонгуком встречаются уже полгода. К этому они шли очень долго: взгляды украдкой, трепетные прикосновения, неловкость, взаимная ревность, и еще много чего, что встало на их пути.
Чонгук прошел все стадии принятия:
Отрицание.
Чон долго не мог принять тот факт, что он влюбился в парня. Во-первых, он сам парень, как ни посмотри. Во-вторых, он айдол, ему нормальные отношения то не завести, что уж говорить об этом. В-третьих, каким бы Пак не был милашкой, но он явно не гей. Чон не раз видел, как тот скрывался в номере гостиницы с очередной девушкой.
Гнев.
Затем перень злился. На себя, за то, что позволил этим чувствам появиться. На Чимина, который в общем-то ни в чем не виноват, если только в своем существовании в целом, но это уже бред. На гребаные законы, запрещающие гомосексуализм. На общество, что считало это отвратительным. На то, что он когда-то стал айдолом и встретил чертового-Пак-Чимина. И в конце концов на несправедливость жизни - ну почему он не мог влюбиться в какую-нибудь милую девушку? В стадии гнева Чонгук задержался недолго, так как понимал, что его злость беспочвенна.
Торги.
На данном этапе Гук пытался торговаться с собой. Пытался убедить себя, что никакой Пак Чимин ему не нужен, и вот эта фанатка выглядит вполне симпатичной, и пожалуй с ней можно провести приятный вечер. Когда Чонгук встретился с ней в номере, то понял, что нет, он не сможет. И вообще, не такая она уж и симпатичная и милая. Костлявая какая-то, скуластая, ногти длиннющие как у ведьмы, и главное - она НЕ ЧИМИН. В итоге Чон выбежал из номера, а затем и из гостиницы, запрыгивая в машину и надеясь, что его не никто не видел. Пока ехал домой, парень понял, что проиграл торги с самим собой. А Чон Чонгук ненавидел проигрывать, даже себе самому.
Депрессия.
Она пришла неожиданно и застала Чонгука в расплох. Чон всегда думал, что это бред и ее придумали малолетки со своими пиздостраданиями. А оказалось, что это правда очень тяжело. У макнэ началась апатия, он потерял аппетит, некогда очень чистоплотный, он ходил в одной футболке несколько дней, появилось чувство раздраженности, он стал срываться на мемберов. На всех кроме Чимина. Того он начал избегать как огня. Сначала все скидывали это на усталость, ведь Чонгук самый младший - ему пришлось тяжело, но вскоре мемберы забили тревогу, когда макнэ грубо послал Тэ, который пришел как обычно позвать его поиграть в приставку. Но больше всех переживал Пак. Он не мог понять, что произошло с их младшеньким и почему тот его так избегает. На попытки поговорить Чон лишь отводил глаза и говорил, что все в порядке. Это продлилось около двух недель. Окончательно в себя привело желание ударить Хосока, когда тот в своей манере пытался его развеселить. Чонгук понял, что так дальше продолжаться не может.
Принятие.
После депрессии пришло смирение. Разобравшись в себе, Чон понял, что это не смертельно. Ну и что, что нравится парень? Он не единственный такой на планете. С этими мыслями жить стало легче.
Чонгук думал, что ему хватит того, чтобы просто наблюдать за хеном. Этого и правда хватало. До определенного времени. Пока на съемках Гук не увидел как Чимин флиртует с какой-то девкой. Ревность захлестнула с головой, и извинившись, макнэ направился в общагу и заперевшись в комнате разревелся как девчонка. Чон проклинал свои чувства и жалел, что и в правду не родился девчонкой. Неизвестно сколько он так просидел на полу, свернувшись в клубочек, когда почувствовал чье-то присутствие. Подняв голову, парень наткнулся на ошарашенный взгляд Пака и резко отвернувшись начал вытирать слезы, которые побежали с новой силой от осознания, что хен видит его таким слабым.
Почувствовав легкое поглаживание по голове, Чонгук повернулся и утонул в чужих глазах, наполненных влагой и искренним сочувствием. Не выдержав такого давления, Чон выпалил "Я люблю тебя." Губы Чимина вытянулись в круглую "о" и вид его стал ошарашенным. А до Чонгука только дошло, что он сказал, и уже хотел вырваться и сигануть куда-нибудь, желательно в окно, но вдруг почувствовал на своих губах мягкое прикосновение. Замерев, он уставился на Пака, что был краснее помидора и молча потянулся еще за одним поцелуем, на который сразу получил ответ.
Это пьянило похлеще алкоголя. Мягкие, влажные губы со вкусом клубничного блеска и дрожь в чужом теле. Чонгук буквально озверел: он резко перевернул хена на спину, заставив того лечь на пол и принялся выцеловывать его лицо, шепча между поцелуями одно слово "люблю" как умалишенный. Затем уткнулся в крепкую шею и затих. Чон вдыхал аромат парфюма и его уносило куда-то в другую вселенную.
Спустя минуту до него дошло, что он тут вытворяет и застыл. Почувствовав аккуратные поглаживания по спине, парень поднял голову и его сердце пропустило удар: на него смотрели теплым взглядом и улыбались так, будто он самое дорогое, что может быть в этом мире. Чонгук было растерянно начал:
- Х-хен... я... - но его остановило прикосновение маленького пальчика к губам.
- Тшш, Чонгук-и, я все понял. Все хорошо. - и обнял. Гук сжал его в ответ до хруста костей и осторожно приблизился к чужим губам, действуя медленно, давая право сбежать. Но Чимин не сбежал. Он потянулся в ответ.
Они пролежали на полу около получаса, неспешно целуясь, а потом просто обнимаясь, пока не пришли остальные. Чон только сейчас заметил, что хен до сих пор в пальто. Старший проследив его взгляд глупо хихикнул и поднялся, направляясь из комнаты. Чонгук напрягся, думая, что все, волшебство закончилось, теперь они сделают вид, что ничего не было, но тут Пак обернулся и послал младшему ласковую улыбку и вышел. Парень сидел на полу, и думал, что спит. Больно ущипнув себя за руку он зашипел и принялся дуть на пострадавшее место, не замечая, что улыбается как придурок. Зато заметил Тэхен, который зашел в комнату и сморщившись протянул:
- Фу, Чонгук, убери этот отврат со своего лица, меня щас стошнит. - макнэ на это только показал фак и улыбнулся еще шире. - Бля, Чон Чонгук, ты меня пугаешь. - и показательно отодвинулся.
Но тот его уже не слушал и насвистывая какую-то песенку вышел, захлопнув за собой дверь. Чон заглянул на кухню, стырив яблоко и завалился на диван в гостиной. Чимина не было, это немного расстроило, но логически подумав, парень пришел к выводу, что тот скорее всего в душе. От этой мысли Чонгук улыбнулся, сам не зная почему. Он чувствовал дребезжание в груди. Наверное, это и зовется счастьем?
Чонгук с Чимином не разговаривали об этой ситуации. В целом, ничего не изменилось. Только вот взгляды стали откровеннее, прикосновения интимнее, и к этому добавились поцелуи за закрытыми дверьми. Только как бы они не скрывались, в один момент все равно спалились. К общей радости, мемберы их поддержали, а Юнги, обнимая Хосока за талию, сказал, что они уже задолбали по углам зажиматься как десятилетки.
Ничего не изменилось, но поменялось многое. Чонгук больше не боялся и говорил о своих чувствах в открытую. Только вот Чимин молчал. Чон сначала не обращал на это внимания, поглощенный собственными эмоциями, но спустя месяц это начало напрягать. Парень начал думать, что может он заставляет Пака, а тот согласился только потому, что не может отказать любимому макнэ. В итоге решив не мучить себя догадками, он решил поговорить с хеном. Было страшно. А вдруг старший и правда к нему ничего не чувствует и младший все просто выдумал? Но Чонгук привык смотреть правде в глаза, какой бы жестокой она не была.
Парень долго собирался, и когда они лежали на кровати, просто наслаждаясь тишиной, то он все-таки решился. Чон повернулся к Чимину и поймал его вопросительный взгляд. Немного замявшись, он начал:
- Кхм, Чимин-хен. - старший напрягся, ведь макнэ называл его "хеном" очень редко, и в большинстве случаев, когда хотел сказать что-то серьезное. - Как бы сказать... я же тебя не заставляю? - Пак нахмурился, не понимая, к чему тот ведет.
- В каком смысле, Чонгук-и?
- Ну... знаешь... быть со мной? - на лице Чимина застыло непонятное выражение, он замер, а потом вдруг расслабленно выдохнул и нежно улыбнулся и ответил:
- Вот ты про что. Нет, конечно. Думаешь, если бы я не хотел, то согласился бы. - он мягко засмеялся, у Чонгука от этого смеха внутренности скрутило. - С чего ты вообще это взял? - спросил он, ложась Чону на грудь и глядя ему в глаза. Чонгук машинально его обнял и пытался сформировать мысль так, чтобы ненароком не обидеть.
- Ну, просто ты ни разу не сказал, что любишь меня? - почему-то вопросительно произнес парень. - Я знаю, что это ерунда, просто мне показалось, вдруг ты этого не хочешь, и... - быстро продолжил младший. Господи, он никогда не чувствовал себя так глупо. Чимин нахмурился, затем уголки его губ опустились и он сел, скрестив ноги, Чонгук повторил его позу, заглядывая тому в глаза. Пак зарылся пальцами в свои волосы и вздохнув, начал подбирать слова.
- Понимаешь, Чонгук-и. Как бы это сказать. Мне хорошо с тобой, правда. Ты мне очень нравишься. Но я пока не уверен, что могу сказать, что люблю тебя. А я не хочу тебя обманывать. - Чимин расстроенно вздохнул и виновато посмотрел на младшего. А Чонгук понял какой он придурок. Ну конечно, это он давно разобрался со своими чувствами, а для Пака это как снег на голову. - Прости... я правда... если ты подождешь немного, то... - Пак закусил губу и выглядел так, будто сейчас заплачет.Чон молча прижал его к себе, целуя в макушку.
- Я понимаю. Это ты прости меня. Я подожду, все равно ты мне признаешься, ведь не сможешь устоять перед таким красавчиком. - и подмигнул. Чимин смотрел на него немигающим взглядом, а потом свалился на кровать и громко захохотал. Чонгук пытался сохранить пафосную рожу, но не выдержал и заржал, подхватывая звонкий смех хена.
Прошло уже пять месяцев, но старший до сих пор не сказал три заветных слова. Чону в принципе плевать. Он знает, что Пак к нему неравнодушен, поэтому слова тут не особо нужны. Это видно во всех действиях Чимина, может сам он и молчит, но его тело буквально кричит о его чувствах. И посмотрев на старшего Чонгук понимет, что ему этого более чем достаточно.
Пока макнэ вспоминал начало их отношений, они уже стояли в каком-то магазине. Чон резко вспомнил, что им нужно выбрать подарки хенам. Младший активно подключился к Чимину и они начали вместе рыскать по помещению в поисках того, что бы понравилось мемберам.
В итоге они выползли из магазина часа через три. Уставшие, но довольные. В этом году они с Чимином решили, что подарят подарки от них обоих: лидеру достались наушники, так как свои он сломал, встав из-за стола и забыв, что они на нем, в итоге оторвав шнур к херам; Джину - пушистый свитер из натуральной шерсти, потому что хен очень мерзлявый; Юнги купили подушку - он очень часто засыпает в студии и потом ворчит, что у него шея затекла; Хосоку - кроссовки, на которые он облизывался месяц, но никак не мог купить; а с Тэхеном все просто - сумка и очки из новой коллекции Гуччи.
По пути зайдя в кафе - погреться и перекусить, парни направились домой. Ведь их там наверняка заждалась их большая и шумная семья.
***
В это время в общежитии творился хаос. Парням дали заслуженный выходной и они решили встретить новый год все вместе. Джин с Юнги готовили, не пуская никого на кухню (да, Юнги умеет готовить). Хосок с Тэхеном украшали елку, при этом громко смеясь над Намджуном, который умудрился разбить бокал и теперь думал куда заныкать осколки пока Джин не увидел, но было поздно.
- КИМ-МАТЬ-ТВОЮ-НАМДЖУН ЧТО ЭТО ЗА ЗВУК?! - послышался голос Сокджина из кухни. Лидер не знал куда спрятаться, посмотрел на веселящихся Хосока с Тэхеном умоляющими глазами, на что те сочувствующе покачали головами, но картину испортил ржач, который они не смогли сдержать. Джун посмотрел на них как на предателей и застонал от безысходности, ожидая своей смерти.
В гостиную ворвался разъяренный вокалист и посмотрев на поникшего лидера, уже хотел было его простить, как увидел ЧТО он разбил и желание простить пропало, как будто его и не было.
- Намджуун! Этот сервиз мне мама подарила! Он же новый! Я только его достал! - провыл парень хватаясь за голову. Потом медленно выдохнул и уже более спокойно продолжил. - Ладно, собери осколки и пожалуйста, больше не приближайся к столу, пока его не накроют. Лучше помоги комнату украсить. - Джун молча кивнул и достал из коробки мишуру, принялся ее развешивать, думая, что он еще легко отделался.
Когда закуски были готовы, дом украшен, а на часах уже было девять часов, дверь открылась, являя раскрасневшихся от холода Чонгука с Чимином. Джин выглянул из кухни, сразу беря младших в оборот.
- Вы где так долго были? Ладно, неважно. Так раздевайтесь и помогайте на стол накрывать. - получив в ответ "Хорошо, хен", он удовлетворенно кивнул и вернулся на кухню, где сидел заебанный Юнги. На вопрос "Как ты еще выжил, если каждый день столько у плиты стоишь?", Сокджин пожал плечами и ответил "Привык. Тем более каждый день столько готовить не приходится. Спасибо за помощь.", на что получил только мах рукой и еле живое "Пойду полежу".
Зайдя в гостиную Юнги увидел веселящихся младших. Выдернув из этой кучи Хосока, Мин посадил его на диван и положил ему на колени свою голову. Чон начал перебирать ему волосы, спросив "Устал?", на что получил лишь утвердительное мычание. Мимолетно улыбнувшись, Хосок начал аккуратно массировать голову, поглядывая на остальных и чувствуя умиротворение. Здесь его семья, его дом. Парень сейчас даже не может вспомнить как он раньше жил без них всех, без Юнги, без этого шума и смеха.
- О чем думаешь? - Чон вздрогнул. Он настолько задумался, что не заметил как старший перевернулся и теперь смотрел на него своими лисьими глазами.
- Да так. Думаю, как я жил до встречи с вами.
- Ну и как? - спросил Мин, ухмыляясь.
- Не знаю. Такое ощущение, что я всегда был с вами знаком. - ответил Хосок, ярко улыбнувшись. Юнги прищурился и поманил его пальцем. Танцор непонимающе нахмурился, из-за чего старший закатил глаза, положил руку на затылок и прошептал:
- Иди сюда. - и поцеловал. Нежно, но властно, как умеет только он. Чон растворился в этом поцелуе, не замечая как на них все уставились, зато заметил Мин, он оторвался от сладких губ, повернулся к заинтересованной толпе и язвительно сказал. - Хули вылупились? Спектакль окончен, на бис не выступаем. - закатил глаза на Тэхеново "А жаль", отвернулся от них, ибо достали, и мягко улыбнулся красному Хосоку. Молча взял его за руку и получил сияющую улыбку в ответ. Затем уткнулся ему в живот и попросил разбудить, когда этот дерьмовый год закончится. Танцор засмеялся и пообещал, что так и сделает.
***
Когда стукнуло одиннадцать часов, парни уже были на веселе. И пока все в состоянии соображать, было решено обменяться подарками.
Пока остальные вручали друг другу красиво упакованные коробки, Ви грустно смотрел на подаренное ему друзьями. Нет, он был счастлив, все прекрасно знали, что ему нужно и чего он хочет, но почему-то не было подарка от Джин-хена, это очень расстраивало. Ведь от него он хотел получить частичку внимания больше чем от кого-либо, но ничего не было. Стало очень обидно. Сам парень вложил всю душу в подарок, все магазины оббегал. Старший давно ему нравится не как хен и друг, а как парень, и своим подарком он хотел наконец это показать.
Пока Тэ пытался сдержать подступающие слезы, старший хен наблюдал за ним и набирался смелости подойти и вручить уже этот гребаный подарок. Ведь после этого все изменится. Но заметив выступившую влагу у того на глазах и направленный на себя обиженный взгляд, понял, что дальше тянуть нельзя.
Джин подошел к Тэхену и попросил его пойти с ним. Тэ непонимающе захлопал глазами и молча проследовал за хеном. Остальные проводили их взглядами и ободряющими улыбками.
Старший привел его в свою комнату и попросил Ви постоять на месте, а сам полез в тумбочку. Он копался в ней, пока проматерившись не нашел то, что искал. Медленно повернувшись к заинтересованному парню Сокджин протянул тому маленькую коробочку и сказал с нервной улыбкой "С новый годом, Тэхен-и". Тэ открыл ее и его глаза засияли: на синем бархате лежал браслет из белого золота, на котором было выгравировано "V", он был довольно простой, но изящный.
- Они парные. У меня такой же. - сказал Джин и принес точно такой же браслет, только на нем было "J". - Тэхен-и, ты же знаешь, что означают парные браслеты? - напряженно спросил он, посмотрев на младшего.
- Дружбу, привязанность, - ответил Тэхен, затем сглотнув, продолжил. - и... любовь? - с какой-то затаенной надеждой спросил он.
Сокджин ласково улыбнулся и приблизившись взял его за руку.
- Я не буду ничего говорить - ты и так все понял. Если ты наденешь мой подарок, то значит ты принимаешь мои чувства, если же нет, то мы сделаем вид, что этого не было. - он протянул вторую руку и нежно погладил по щеке, заглядывая в глаза. - Не волнуйся, во втором случае, наши отношения не изменятся. Я останусь твоим хеном и буду продолжать заботиться о тебе. - Джин затаив дыхание ждал ответа, как почувствовал, что Тэ пытается мягко высвободить руку. Парень усмехнулся и выдавил улыбку, хотя внутри все разрывалось от боли. Тэхен сделал выбор и старший не имеет права его переубеждать. Младший молча развернулся и вышел из комнаты. Сокджин сжал в руках браслеты и выкинул их на кровать, чувствуя жжение в глазах. Еще не хватало тут рыдать как малолетка.
Задрав голову к потолку и сморгнув выступившую влагу, парень хотел спуститься к остальным, как дверь открылась и в проходе появился запыхавшийся Тэхен. Джин ошарашенно моргал пока младший молча протянул ему такую же маленькую коробочку. Тэ тихо прошептал "Твой подарок" и старший наконец отмер, открыл крышку и, кажется, перестал дышать. Он посмотрел на Тэхена, который неуверенно ему улыбался, выронил коробку и шагнул к нему, сжимая в объятьях. Сокджин прижал к себе Ви и загнанно дышал ему в макушку, будто пробежал кросс. Когда Тэ обнял его в ответ, Джин отстранился, заглядывая ему в глаза, ища то, что поможет ему прийти в себя, но нашел лишь сияющие глаза, в которых было столько чувств, что старший подавился воздухом. Обхватив руками кукольное личико он наклонился к младшему и прижался губами к чужим.
А на полу так и осталась лежать забытая подвеска с инициалами "JV".
***
- Три! Два! Один! С новым годом!
Комнату огласил звон бокалов и радостные крики. Наконец-то старый год остался позади и ему на смену пришел новый, не омраченный печалью и горем, но и не наполненный счастьем и смехом. Чистый. Как лист бумаги, который постепенно окрасится в разные цвета. И остается только надеяться, что ярких красок будет куда больше, чем темных.
-Парни, сейчас фейерверк будет! Пошли на улицу! - радостно сказал Хосок таща не менее довольного Юнги в прихожую. Остальные быстро повскакивали со своих мест и побежали за парочкой, толкаясь на пути и громко хохоча.
Выйдя на улицу они увидели, что яркие искры уже окрасили небо, озарив все вокруг ослепительным светом. Парни начали громко кричать, поздравляя всех вокруг с праздником. Только Юнги молча улыбался, любуясь счастливым Хосоком и тем, как огни отражаются в его и так горящих глазах. Чон заметив его взгляд повернулся и замер - на него смотрели с таким обожанием, что плакать захотелось. Он улыбнулся еще шире и кинулся в родные объятия.
Джин только порадовался за них и обнимая свое чудо за талию, думал, что счастливее быть уже не может. И когда Тэхен повернулся к нему и закинув руки на шею потянулся к губам, старший понял, что может быть чуточку счастливее все-таки может быть.
В это время Чонгук с Чимином носились как угорелые. Спустя пять минут младший все-таки устал и притянув к себе хена свалился на спину в сугроб. Пак только заливисто рассмеялся и затем как-то резко затих и уставился на Чонгука, который от такой резкой перемены настроения только удивленно хлопал глазами. Чимин наклонился еще ниже, почти соприкасаясь губами с чужими. Макнэ довольно заулыбался, думая, что сейчас его поцелуют, но вместо этого ему прошептали в самые губы, обжигая дыханием:
- Люблю.
У Чонгука в глазах потемнело и во рту пересохло, он резко перевернул парня,нависая над ним и хриплым голосом попросил:
- Повтори.
Чимин нежно улыбнулся и положив ладонь на щеку младшего повторил:
- Я люблю тебя, Чон Чонгук.
Чон судорожо вдохнул и понял, что все это время не дышал. Заодно порадовался, что не стоит, а то бы точно ноги подкосились. Он резко прижался к Паку и впился в его губы, чувствуя как его трясет. Как же долго он ждал этих слов. Сколько бы не убждал себя, что ему это не нужно, в глубине души все равно хотелось услышать с родных губ эти три слова.
- Я тоже тебя люблю, очень.
Они лежали в снегу и улыбались как два дебила. Чонгук думал, что где-то уже это видел. В принципе всем было по боку, все заняты собой. Все, кроме Намджуна. Он смотрел на эту парочку с искренней радостью, но и тенью печали. Ему бы тоже хотелось сейчас находиться рядом со своей половинкой, но к сожалению половинка его из другой группы и не может встретить праздник вместе с ним. Как и сам Джун. Он тоже не может оставить своих парней. Его мысли прервал телефонный звонок. Посмотрев на имя звонившего Намджун против воли улыбнулся. Не забыл.
- Алло, с новым годом, Джексон.
-"Джун-и, с новым годом! Ты чего такой грустный?"
- Ничего, скучаю просто. У тебя все хорошо? Как праздник встретили?
- "Я тоже очень скучаю. У меня все отлично. Все напились и Югем признался Джинену в любви, представляешь? Ха-ха" - Намджун улыбнулся, слушая голос парня и потихоньку расслабляясь. Он даже не заметил, что все это время был напряжен.
- Ха-ха, я не удивлен. Давно говорил, что с этой парочкой что-то не так.
- "И как всегда оказался прав. Ха-ха - пауза, затем неуверенное. - Намджун, мы же завтра увидимся?"
- Конечно, если ты вспомнишь про меня. - ответил Джун, ухмыляясь. - А то такой занятой стал, что даже поговорить времени нет. - наигранно обиженно.
- "Ким Намджун! Не надо делать вид, что ты там обижаешься! - затем вздох. - Ты же знаешь, что я работаю."
- Конечно знаю. Я же шучу. Ты только не перенапрягайся, хорошо?
- "Хорошо. Ну тогда до завтра?"
- До завтра.
- "Передай привет парням. Скажи, что я к ним заскочу - пусть готовятся! Ха-ха. Ну ладно, хорошо вам время провести. "
- Хорошо передам, и ты своим передавай. Ты тоже хорошо отдохни. Пока.
- "Пока. Еще раз с праздником! Целую. Люблю"
- И я тебя.
Завершив вызов, Намджун долго смотрел в темное небо, улыбаясь. На душе стало легко. Завтра они увидятся. А пока надо загнать своих придурков домой, пока они не заболели.
- Эй, пошли домой, а то в статуи превратитесь! Я вас потом продам и на вырученные деньги свалю на Карибы!
Глядя на счастливые лица и слыша веселый смех, Намджун был уверен, что все у них будет хорошо.
