Dia de Los Muertos

      Эдуардо помнил нравоучения матери. О том, как она говорила, что необходимо почитать своих предков, где бы ты ни находился. Нельзя забывать о Dia de Los Muertos — Дне Мертвых.       Правда в Америке это было трудновато, но Ривера-младший 2 ноября исправно на импровизированном алтаре в квартире ставил фотографии родителей и клал букетик оранжевых бархатцев.       Он чувствовал, что так надо. Что так правильно, несмотря на бурчание Карлоса, о том, что они Американцы, и об этой традиции следует позабыть.       Эд поначалу пытался спорить с братом, но вскоре, осознав всю тщетность своих попыток, бросил это дело. ***       Проснуться мертвым было… СТРАННО. Вроде ничего не изменилось. Ты так же ощущаешь свое тело, но одновременно с этим что-то не то, будто чего-то неумолимо важного не хватает, а именно ЖИЗНИ.       Он прекрасно сознавал, что рано или поздно этот момент наступит. И одновременно до одури его боялся.       Все началось с того, как погиб отец. Эд был еще слишком мал, чтобы осознавать все до конца. ОН смутно помнил похороны, застывшее словно маска лицо Карлоса, и заплаканную маму. Тогда он был не в силах понять, почему папа больше не придет.       Единственное, что отчетливо запечатлелось в памяти, это празднование Дня Мертвых. Когда мама говорила, что отец рядом и приходит их навестить. Поэтому обязательно надо ставить его фото на алтарь, возложить сэмпасучиль, принести его любимую еду и обязательно Pan de muerte — Хлеб Мертвых.       Эдуардо Ривера боялся смерти, потому что вскоре после того, как они перебрались в Америку не стало и мамы. Отношения с Карлосом у четырнадцатилетнего Эдди не ладились уже тогда и единственным близким человеком была мать. После ее утраты, ему казалось, что мир рухнул. Почему все так? Почему смерть забирает их?       Воспоминания о похоронах матери глубоко засели на подкорке мозга Эдуардо. Тогда ему хотелось выть, кричать, чтобы выплеснуть всю ту боль, что переполняла его, но он был ни в силах выдавить из себя и слезинки. Лишь Карл по окончании церемонии подошел и похлопал его по плечу, не вымолвив ни слова.       С тех пор Эдуардо боялся смерти. Той, что словно ходила по пятам, либо настойчиво маячила где-то неподалеку. Что же после? Бесконечная фиеста или непроглядно пустая, противно сосущая под ложечкой темнота? Или же просто ничего? Твое тело превратится вначале в кучку тухлой плоти, мешок с костями, который вскоре будет обглодан червями. Ответа он не знал.       Как бы там ни было Ривера-младший каждый год 2 ноября ставил портреты родителей, зажигал несколько свечей обложенных оранжевыми лепестками сэмпасучиль, клал несколько сахарных черепков либо Хлеб Мертвых и просто сидел в мертвой тишине, боясь нарушить тонкую грань той атмосферы, которая возникала в такие моменты.       Он, конечно, мог пойти в одно из мест, где праздновали День Мертвых, коих в Нью-Йорке было предостаточно. Но такого желания совсем не возникало. Это как делится чем-то сокровенным, а ему хотелось, пусть даже так побыть наедине с родными.       Эдуардо старался ни о чем не думать, хотя мысли о родителях так и лезли в голову. Но среди них была главная. Как бы страшно не было умирать, какой бы страшной не была смерть, он надеялся, что им там хорошо. Что они и там нашли друг друга. Наивные, отчасти детские мысли, охотника за привидениями… Но по-другому считать не было никакого желания, ибо страх своими липкими объятиями тут же охватывал панка, напрочь парализуя и сковывая все внутри мертвецким холодом.       Проснуться мертвым было странно. Увидев свои конечности латинос вздрогнул. Кости. Руки скелета. Он в ужасе подскочил. И в следующий миг очнулся здесь. А где здесь? Ривера помнил, как погиб, загородив собой напарницу от ужасного монстра. В тот момент он и не задумался, что может умереть, это произошло на уровне инстинктов. Только почувствовав, что острые как бритва когти пронзают его плоть и на живот, пропитывая насквозь футболку, льется что-то теплое и противно густое, Эд понял, что это конец. Что вот она смерть.       То, что он ненавидел с самого детства, то, чего он до одури боялся, настигло и его. Но к огромному его удивлению, никакого сожаления не было. Эдуардо чувствовал, что поступил правильно.       Неужели это все правда? Ривера недоверчиво огляделся. Тысячи огней сияли ярким светом уходя далеко ввысь. Тысячи домиков громоздились один на одном. Все гудело, шумело, улюлюкало, откуда-то слышалась веселая музыка. И толпы таких же, как и он скелетов повсюду. Фиеста? Совсем не так он представлял себе жизнь после смерти. ***       На свой первый день мертвых в качестве скелета, Эд долго думал, стоит ли попытать счастья и попробовать посетить мир живых. Ведь если твоего фото нет на алтаре — проход тебе закрыт. Карлос бы не стал заниматься подобным, ибо «он же Американец»! А больше подобных кандидатов на ум не приходило.       И все же Эд решил попытать удачи. А вдруг? Какого же было его удивление, когда его без проблем пропустили! Находясь в полном замешательстве Ривера с осторожностью ступил на мост из лепестков оранжевых бархатцев и к своему потрясению осознал, что он не проваливается, и ноги твердо стоят на поверхности! Значит его кто-то действительно ждет в мире живых! Прибавив шагу, он поспешил на ту сторону.       Перед ним словно простиралась дорога, будто невидимая нить тянула его куда-то. Эдуардо был шокирован, когда осознал, куда его привела эта самая нить. Это был дом Карлоса!       Эд поспешил войти и замер на пороге. Он не понял, что шокировало его больше: вид брата, который на коленях сидел перед алтарем и обливался слезами; алтарь, украшенный по всем правилам, на котором было три фотографии или же то, что позади брата стояло две фигуры.       Если бы у Эдуардо было сердце, оно бы предательски екнуло или пропустило такт, но поскольку он был мертв, то сердца у него быть априори не могло. — Эдди? — одна из фигур обернулась. Да, это была она. Даже в обличье скелета, он легко ее узнал. Мама. — Мальчик мой, — слыша отца, он словно маленький, совсем как в детстве бросается к родителям. И только вид Карлоса заставляет забыть о всей радости момента. — Ничего, — отец положил руку на плечо старшего сына, тот конечно же ничего не почувствовал, — Сильным быть всегда трудно, ты справишься, я знаю. — Я очень долго не мог вас найти… ***       Ноги уверенно неслись по мостовой. Эд чувствовал, что его влечет еще куда-то, еще где-то его ждали в эту ночь. Но вот где?       Времени оставалось не так много, поэтому он прибавил шагу. Начиная смутно узнавать район, в котором оказался, Эдуардо оторопел. Слишком много потрясений для одной ночи!       Мигом взобравшись по пожарной лестнице, он очутился в знакомой уже квартире под самой крышей (благо мертвым двери были не нужны).       Действительно, на импровизированном алтаре стояла его фотография, горела свеча и лежал букетик бархатцев. Неподалеку в кресле расположилась девушка, она, видимо задремала за чтением, о чем могла свидетельствовать валяющаяся подле книга.       На цыпочках, словно боясь разбудить и нарушить царящий в комнате покой, и напрочь позабыв о том, что он мертв и его присутствия не заметят, Эдуардо приблизился к Кайли. Опустившись на колени, так что его лицо оказалось напротив лица спящей девушки, он хотел прикоснуться к ней, но в последний момент его рука замерла в миллиметрах от ее лица.       Внезапно послышался дикий мряв, и Ривера успел заметить только летящий в него бешенный ком шерсти состоящий из когтей и зубов. — Чертов кот! Никогда тебя не любил! От этого шума Кайли вздрогнула и проснулась. — Кто здесь…