***
В этот день Сехун оделся слишком легко, не по-зимнему, но понял свою ошибку только когда уже прилично отошёл от дома, а времени идти и переодеваться уже не оставалось. Ледяной ветер кусал за щёки, за нос, за руки; он даже пробрался под куртку и гулял вдоль позвоночника юноши. Мерзко, неприятно. Хун не любил зиму, не любил холод. Однако, не мог не признать что зима — красивое время года. Когда мороз-искусник разукрашивает окна причудливыми узорами, когда деревья переодеваются в белые наряды, когда с неба падают крупные снежинки, путаясь в волосах проходящих мимо людей. Была в этом всём особая эстетика. Но сейчас Сехун не думал об этом… Сейчас в голове юноши были мысли о мягком флисовом пледе, о чашке горячего кофе с корицей и ванилью и о пакете ярко-оранжевых мандарин, которые вчера он забыл попробовать. Хуну хотелось согреться. — Эй, О Сехун! Как поживаешь?! На другой стороне улицы ему махал бывший одноклассник, которого он видит каждый день шагая на работу. Каждый день этот парень открывает решётки, закрывающие магазинчик доставшийся ему от родителей, от воров. И каждый день, видя Сехуна, спрашивает его, как тот поживает. Хун улыбнулся: — Прекрасно! А ты, Чанёль? Бывший одноклассник весело рассмеялся: — Да ничего не изменилось со вчерашнего дня! Сехун улыбнулся, и махнув Чану рукой, пошёл дальше. На работу он пришёл без опоздания. Надев бледно зелёный фартук и поздоровавшись с коллегами-приятелями, он приступил к выполнению заказов. Что бы ни говорили родители, а Сехуну нравилась его работа. И пусть у него в кармане красный диплом юриста, ему нравилось работать в кафе-кондитерской. Нравился запах свежесваренного Минсоком кофе, нравилось слышать звонкий голос Бэкхёна, принимающего заказы у посетителей, нравилось наблюдать за сосредоточенным лицом Кенсу, работающем вместе с Хуном на кухне. Парню нравилась сама атмосфера этого места, нравилось заниматься любимым делом. Жаль, только, что его родители это не понимали. — Ты сегодня хмурый какой-то. Бэкхён заглянул на кухню, так как утренний час-пик прошёл и он не знал чем заняться. Хун неловко улыбнулся: — Да, наверное, не с той ноги встал. — Ну пошли тогда выпьем по чашечке кофе?.. — Бэк задорно подмигнул и насвистывая немудренную мелодию, выбежал в главный зал. — Кенсу, пойдешь пить кофе? — Пф, естественно! — парень снял очки и разминая уставшую он очков переносицу, двинулся на выход. Хун последовал за ним. Ребята уже давно заметили, что Бэк, что-то делая, не мог долго сидеть на одном месте. Вот и сейчас, он быстро ходил по залу между столиков, с чашкой черного кофе в руках, и рассуждал о том, чем хороши искусственные ёлки. И стоит признать…даже Сехун, который всю свою жизнь встречал новый год с «живой» ёлкой, с запахом хвои в доме, стал склоняться к тому, что ему нужна искусственная ёлка. — Хей, ребята! — Минсок, пьющий свой латте у окна, помахал им рукой. — Чудик выбрался за покупками! Все, в том числе и Сехун, мигом прилипли к окну. С прошлого вторника ничего не изменилось. Всё те же черные джинсы, те же серые поношенные кроссовки, та же старая куртка, из которой в некоторых местах торчал пух, та же темно-синяя толстовка с огромным капюшоном, полностью закрывающим лицом. — Неужели ему не холодно?.. — Кенсу отпил из своей чашки немного черной жижи. — Может и холодно, но он вряд ли может себе позволить что-то другое, судя по всему… — Бэк пожал плечами. — А мне вот интересно увидеть его лицо, — Минсок посмотрел на ребят. — Просто…интересно, почему он вечно прячется под этими капюшонами. — Может людей не любит? — Бэк улыбнулся. — Да и не нам его судить. Может, есть причины. Ребята замолчали, в тишине допивая свой кофе. Сехун не вмешивался в разговор. Но ему тоже было интересно, что скрывает этот необщительный парень…***
Рабочий день прошёл как всегда и Сехун, попрощавшись с ребятами, пошёл домой. Время было в районе 9 часов вечера, улицы были практически полностью пустыми и с неба падали огромные хлопья снега. Сехун опять думал о пледе, кофе и мандаринах. А ещё он вспомнил о плитке черного шоколада, с кусочками апельсина, которую он купил по скидке две недели назад, и, забросив на полку с баночками кофе, забыл про неё. Вспомнил, что сейчас по его любимому каналу снова начали крутить сериал «Друзья», а потом он вспомнил, что так и не распаковал посылку сестры, которую она отправила ему из Франции. Да, вечер обещал быть насыщенным, теплым и уютным. Настроение Сехуна поднялось настолько, что он невольно стал напевать под нос популярную этой зимой песню, взорвавшую все музыкальные чарты, переиначивая её на свой лад. Но чего не ожидал Хун, так это увидеть знакомую фигуру в капюшоне напротив своего дома. — Эй, чего тебе нужно?! Сехун нахмурился. А вдруг этот парень на самом деле преступник?.. Что тогда?.. Сехун сглотнул и остановился, готовый в любой момент позвать на помощь. — Прости что испугал тебя!.. — парень в капюшоне поклонился, потом ещё раз, и ещё… Сехун уловил в его говоре лёгкий акцент и удивлённо поднял брови. — Мне нужна помощь. Вернее, не совсем мне… Только сейчас Сехун заметил, что незнакомец что-то бережно держит в руках, но не решается подойти ближе. И Сехун, сам не веря в свою смелость, произнес: — Пойдем в дом, покажешь и расскажешь кому нужна помощь. Он, не оглядываясь на незнакомца, пошёл в дом, надеясь что тот не решится последовать за ним и уйдёт восвояси. Но, судя по поскрипывающему снегу за спиной, незнакомец не отставал. Хун думал, что от этого парня будет дурно пахнут, все же вид у него был очень запущенный, но нет… От парня пахло хвоей и вишневым вареньем. Сехун был удивлен. А потом юноша увидел кому нужна была помощь. В руках чудика была коробка с котятами, которые были настолько маленькими, что ещё даже не открыли глаза. — У меня в доме прохладно, грелок нет, да и чем покормить их — не имею представления. Я не покупаю молоко, только йогурты без всяких добавок, — незнакомец по-прежнему держал покрасневшими от мороза руками коробку с котятами и не думая откидывать капюшон. Сехун растерялся. Сейчас, при должном освещении он увидел что толстовка, хоть и была далеко не новой, но чистой, а брюки были в заплатках не потому что их хозяин их часто рвал, а так и было задумано изначально. Этот парень не выглядел как пьяница или наркоман, как о нем часто говорят соседские старушки. — Проходи в зал, я сейчас найду грелки и одеяла. И Хун не успел и глазом моргнуть, как парень прошмыгнул мимо него в зал, где, поставив коробку на пол, стал разглядывать котят. Да, Сехун был в растерянности. Он был в шоке от этого чудика, но…опасности от него не чувствовал. Мама часто говорила Хуну, что тот хорошо разбирается в людях и парень доверял своему чутью. Сехун быстро нашёл грелки, которыми его снабдила бабушка «что бы было», когда узнала что любимый внук переезжает. Да, бабушка всегда любила Хуна, поддерживала в любом начинании. Жаль что её больше нет и Сехуну не с кем поделиться своими проблемами и переживаниями. От раздумий Хуна отвлекло слабое попискивание, доносившееся из зала. — Они начали согреваться. Здесь тепло. Незнакомец даже не шелохнулся, когда Хун вошёл в зал, но дал понять что он почувствовал его присутствие. — Послушай… — Хун присел рядом с незнакомцем. — Я понимаю, возможно моя просьба прозвучит нагло, но… Ты бы не мог откинуть капюшон. Просто, разговаривать с человеком, не видя его лица, сложно… Незнакомец дернулся и застыл на мгновение с застывшими над котятами руками. Он, в нерешительности, несколько раз то хватался за капюшон, то опускал руки. Сехуну стало крайне неловко. Возможно, лицо парня изуродовано, а он… — Хорошо… — в голосе незнакомца послышался вздох и он откинул капюшон. Парень был симпатичным. Сехун не мог это отрицать. У него был красивый овал лица, темные вьющиеся волосы, острый нос, тонковатые губы…и глаза, в которых можно потеряться, заблудиться, не найдя дороги обратно. И Сехун, кажется, потерял эту дорогу. — Моё имя Исин, — парень протянул тонкую ладонь, Хуну, который зачарованно смотрел в лицо Сину. — Ммоё имя… Моё имя — Сехун. Приятно познакомиться. Сехун улыбнулся и Исин улыбнулся ему в ответ искренней светлой, но немного неуверенной, улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки. Сехун понял, что пропал. Пропал окончательно и бесповоротно.***
Сехун всегда был осторожным, чувство самосохранения у него было развито хорошо. Но он просто пустил к себе в дом этого странного парня с внешностью ангела. И, как оказалось, не только внешностью. Он ухаживал за котятами целыми сутками, пока Хун был на работе. Несмотря на напряжение, постоянно висевшее в воздухе, они начали привыкать друг к другу. Исин был не разговорчивым, но…каким-то уютным, что ли… Сехун и сам не мог объяснить это… За две недели Сехун уже привык видеть спящего в зале на диване Сина, а после работы пить травяной чай, с восхитительным ароматом, который сам собирал Исин когда ещё было тепло, и кушать домашнюю выпечку, как две капли воды похожую на бабушкину, но сделанную совсем другими руками. А однажды Син признался, что пишет музыку. На вопрос откуда он знает ноты, Исин просто ответил что «Что бы писать музыку, не обязательно знать ноты». В этом Сехун убедился на следующий день, когда Исин принес свою старую гитару. — Ты мог бы стать прекрасным композитором. Или даже айдолом. У тебя очень красивый голос. — Я не хочу. Музыка…это очень личное. — Но ты делишься ею со мной… — Ага. — Исин улыбнулся своей искренней улыбкой, от которой у Сехуна внутри все начинало дрожать и петь. Петь голосом Исина. Вскоре жители начали замечать, что странный парень прекратил заходить в магазин по вторникам, но на все шепотки Сехун лишь улыбался, не желая открывать никому правды. Главное, что почтальон видит иногда этого чудика по понедельникам. Значит, жив и здоров.***
За два дня до нового года, Сехун принес в дом елку. Настоящую, живую. Бэку не удалось склонить его к искусственной. Только на пороге его не встречал улыбающийся Исин, одетый в немного великоватые на него вещи Сехуна. Никто не спросил его, какой чай ему заварить. Слышалось лишь тихое помявкивание из зала. Хун нахмурился и разбувшись пошёл в зал. Исин лежал на диване. На лбу у него поблескивала испарина, щёки покраснели, а губы пересохли. — Исин, как давно ты себя плохо чувствуешь? — положив на лоб Сина очередной компресс, Хун не дождался ответа и вытянул у Исина из-под подмышки градусник. — Ох, 38,8! Ничего, скоро жаропонижающее подействует. Сехун погладил Сина по мягким волосам и посмотрел тому в глаза. Исин молчаливо смотрел на Сехуна. От его взгляда парню стало неуютно и он решил пойти на кухню, но Син схватил его за руку. — Прошу, побудь рядом со мной, — голос странного парня был хриплый и слабый, но Сехун опустился на колени рядом с диваном и сжал в своих руках всегда холодную ладонь Сина. Казалось, что руки этого парня за все годы, которые он провел сам в своём старом доме, промерзли настолько, что их не отогреть. Даже сейчас, когда на теле Сина можно было жарить яишницу, настолько оно было горячим, руки его были холодными. — Рядом со мной никого не было уже давно. Я никому не нужен уже давно. Исин отвернулся от Сехуна, словно боялся, что Хун увидит в его лице что-то, что оттолкнет его от него. Глупый. — Наверное, это прозвучит дико, да и не знаю я, зачем тебе это говорю…но… мама оставила меня здесь за ненадобностью, когда мне было 13, а сама уехала с ухажером, единственным условием которого было, что бы у его пассии не было детей. Но, видимо совесть у неё есть. Каждый понедельник мне приходит два письма: в одном фотография с места, которое она посетила на этой неделе, а во втором немного денег, что бы я мог прожить до следующего понедельника. Честно сказать… Я никогда не чувствовал себя нужным. Исин замолчал. Они провели в молчании минуту, другую, третью… Сехун не знал что сказать, ему казалось что любое слово, произнесённое сейчас, будет казаться глупым, слишком поспешным. Поэтому он лишь крепче сжал руку Сина и поднес её к губам, что бы в следующий момент прикоснуться к ней легким поцелуем. Сейчас это казалось таким правильным, таким нужным… — То чувство, которое я сейчас испытываю… Это… Это чувство нужности кому-то, как считаешь? Исин смотрел своими болезненно блестящими глазами в глаза Сехуна. — Я надеюсь на это. Ведь, ты мне нужен. Сехун не задумывался над своими словами. Они шли от сердца. И Син понял это. Высвободив свою руку из крепкого захвата Сехуна, он провел её по щеке сидящего перед ним парня. А потом притянул Хуна к себе и легко поцеловал в губы. На этом его силы закончились.***
Сину стало лучше на следующий же день. А после того вечера между ними что-то изменилось. Появилась потребность иногда прикасаться друг к другу, иногда хоть мельком, но ловить взгляды друг друга. Новый год они думали встретить вместе, но их подготовку к празднику прервал дверной звонок. На пороге стояли его приятели: Кенсу, Бэкхён, Минсок и Чанёль. Они держали в руках бенгальские огни, торт в форме елки и большой пакет мандарин. — Хей, Сехун! А мы к тебе! Бэкхён морозным вихрем залетел в тесную гостиную, размахивая бенгальскими огнями. — О, а у тебя гости! — Чанёль заметил скромно стоящего за спиной Сехуна Исина. — Мы не помешаем? — Нет, конечно! — Сехун рассмеялся, наблюдая как Бэк пытается раздеться и в то же время не дать потухнуть бенгальским огонькам. — Проходите. Бой курантов они встретили все вместе, с бокалами шампанского в руках и взаимными поздравлениями с началом нового года. Даже замкнутый Исин веселился вместе со всеми. Сехун не сводил взгляда с его искрящихся весельем глаз, с его задорных ямочек на щеках. Его взгляд заметил Кенсу и пока Исин, Минсок, Бэк и Чанёль играли в принесенную кем-то из них монополию, До спросил: — Он твой друг? Сехун растерянно посмотрел на своего вечно серьёзного приятеля. — Да… — Ты врёшь сам себе, дурень. Или мне. И хлопнув в ладоши сказал: — Ребят, нам завтра в кофейню. Пусть и смена начинается после обеда, но уже шесть часов утра! И не слушая протестов, потянул друзей к выходу. Сехун и Исин провожали их вместе. Бэкхён взял обещание с Сина, что бы тот заглядывал к ним в кофейню, а Чанёль приглашал Исина в свой магазин музыкальных инструментов. Когда они ушли, Исин повернулся к Сехуну: — Какое замечательное чувство… — Что ты кому-то нужен? Исин улыбнулся, покачав головой. Тогда он не решился сказать о своих чувствах. Ему понадобился целый год.***
Спустя год, встретив новый год с ребятами, они вдвоём стояли на заднем дворе, наблюдая за салютом. Син повернулся к Сехуну и невольно залюбовался. Вспышки от фейерверков отражались в счастливых глазах Хуна и солнечными зайчиками путались в его светлых волосах. — Помнишь, я говорил об одном чувстве, которое осознал в прошлый новый год? Сехун удивлённо посмотрел в серьезное лицо Сина: — Ты тогда так и не сказал. — Тогда я осознал, что кого-то люблю. Сехун улыбнулся: — Знаешь, я тоже кого-то люблю уже чуть больше года. Исин рассмеялся. Внутри него бушевало безмерное счастье, неописуемый восторг…и нежность. Нежность к стоящему напротив парню, в глазах которого, вспышки от фейерверков смешивались с огоньками озорства. Хун первым потянулся к губам Исина. Так они и стояли, среди падающего снега, вспышек фейерверков и играющей со всех сторон новогодней музыки. В этот день они стали единым целым.