Коррозия

Ты приходила в церковь с началом вечерней мглы. Мягкими шагами пересекала зал, сложив ладони в молитве, шепча на латыни. Пухлыми губами целовала распятье и распускала корсет платья. Ты не прятала свою блядскую натуру, наклонялась к алтарю и не отводила глаз от икон, мечтая отсосать Христу. Разрешала мне все. Я был отвратен и мерзок. И ты принимала меня таким. Ты не верила в Бога, но, закатывая глаза, хватая плывущее сознание руками, ты шептала: Господи, Боже, ты внутри меня. Мокрыми от слюны губами ты шепотом грезила о Боге, называя им меня. Тошнотворный ладан разбавляя запахом секса, в томном трепетании пламени свечей, смотри же, Бог, как подобны животным люди. Смотри, Твой крест застрял между ее вздернутых, красных от моих жадных рук ягодиц, смотри, как она течет от меня. Слушай, как она стонет и просит еще и еще. Наблюдай, как мнет свои груди, кусает губы, изгибает спину - воистину кошка, - как кудри волос прилипли к вспотевшим лопаткам: их бы собрать ласково в хвост и намотать на кулак, дернуть сильнее, войти глубже, быстрее. Замереть, балансируя на грани оргазма... Ты видишь, как коррозирует человек? Начиная изнутри чернеет от похоти, покрывается порослью, и верх блаженства - кончить во влагалище. Омыть член в купели - завтра я буду крестить в ней младенцев. В нос снова настойчиво лезет ладан и она, сумасшедшая, чудная. Целует губы, лезет на шею, дурачится, девочка. Говорит, резво утягивая корсет: Надо идти, отец будет сердиться. И я отпускаю, ищу глазами иконы и под их укорительный взгляд стряхиваю освященную воду с члена. Не спеша обхожу зал и тушу свечи. Хватит смотреть. Я ждал тебя. Весь вечер, половину туманной ночи. Передернул член раз восемь в ожидании твоих кошачьих шагов, но ты не пришла. Но пришел твой отец, и дрочащий на алтаре епископ его почти не смутил. Святой отец, моя дочь умерла. Вместе с тобой умер глас божий внутри. И я снова стал принадлежать лишь себе. И только тогда я заметил, как износилась душа, посыпалась сухой штукатуркой. Касаясь груди, чувствуя упрямый стук сердца, я перестал ощущать себя живым. Осталась только коррозированная оболочка. Я остался пуст и забыт. И отец, твой отец, вдруг оказался дедом седым. Таким же пустым. Верными спутниками стали крепкий алкоголь да дешманские сигареты. Снятая на ночь шлюха снова не та. Не та. Цветом волос, разрезом глаз, размером груди, формой половых губ - не та. До блевоты противна, скучна. Я бесцельный странник, бродяга, бездомный пес, подкаблучник и блядь, сдох бы от спирта в крови или от мастурбации. Но я встретил циркача. Парниша рыжий и хам, и я снова затлел изнутри. Пошел он нахуй, но... Святые боги, Мария, у него твои глаза.