***
Приземление вышло болезненным. Локи не был уверен в том, что не сломал себе ничего. Холодный бетонный пол, грязные, измазанные кровью, стены, повсюду мусор... Лучшего от Таноса ожидать нельзя было. Лафейсон брезгливо сморщился, но вскоре, тяжело вздохнув, выбрал максимально чистое место, куда и донес свою бренную тушу. Облокотившись о стену, он прикрыл глаза. Всё тело болезненно ныло, от него будто ничего не осталось. Лишь жалкая, потрепанная оболочка. Он не знал, что случилось с Тором, но представлял себе его мучения, за которыми обязательно должна последовать смерть. Танос не держит своих пленников слишком долго, предпочитая щадить их быстрой смертью, разве что только они не насолили ему чем-нибудь. Как Локи, к примеру. Он вновь вздохнул. Попытался сесть поудобней, но тут же отмел эту идею. Всё слишком болит. Несколько ребер явно сломаны. Сколько он пробыл в этой адской комнате? От силы несколько дней, а казалось, что вечность. Вечность боли и страданий. Сил смотреть в не менее грязное зеркало, покрытое слоем вековой пыли, не было. Да и не увидит ничего нового. Разве что лишние кровоточащие раны на своём лице. Казалось, его кровь никогда не закончится. От одежды остались лишь лохмотья. Надежды на спасение нет. Нет и не будет. Отныне он сам за себя. Надеяться на влияние отца невозможно, ровно как и на помощь старшего брата, который вряд ли придет за ним. Со смертью Одина Локи стал по-настоящему одинок. Единственный, кто ещё видел в нем хоть что-то хорошее, умер. Его больше нет. От таких мыслей сердце сжимается, так что становится трудно дышать; у уголков глаз скапливаются непрошенные слезы, и резко становится ясно, что он никому не нужен. А ведь мог остаться там, с ней. Мог отказаться от желания доказать брату, что он изменился. Мог позволить себе любить и быть счастливым. Мог, но не стал. Не стал, ведь это неправильно. Но с каких пор он делает то, что правильно? Будто не ясно. Она изменила тебя, сделала настоящей геройской тряпкой. Ты уже не вернёшь прежнего себя. Я всё равно люблю тебя. Локи вздрогнул. Голос. Её голос. Такой реальный, словно она сидит рядом и говорит эти слова. Перед взором вновь её образ. Светлый, как сам день, яркий, словно солнце, и чистый, как сердце ребенка. Она стоит в белом платье с длинными рукавами, смущенно улыбается, смотря на всех из-под веера черных ресниц, и ищет глазами его. Её светлые волосы украшены венком из больших цветов, делая образ ещё краше. Наконец, она спускается дальше вниз, её ноги касаются пола, и вот она уже оглядывается. Он подходит ближе, берет её ладонь в свою и, улыбаясь, ведёт в центр зала. Все расступаются перед ними, улыбки не сходят с их лиц, кто-то едва сдерживается, чтобы не захлопать. Король с королевой стоят в отдалении. На их лицах такие же теплые и радостные улыбки. Рядом с ними — её младший брат, улыбающийся искренне, радующийся за них. Они медленно кружат по освободившемуся пространству, слыша лишь музыку и видя перед собой только друг друга. Кажется, Локи ещё никого так не любил. Да и разве любил он хоть кого-то? В тот момент казалось, что нет. Танец закончился поцелуем, который Эмма подарила ему с улыбкой на губах. Всё, что ему было нужно — чтобы она была счастлива. Потом танцы, праздник, поздравления... Всё смешивается в одну кучу, и лишь лунная ночь врезается в память резко. Лунные блики на её теле, покрытом капельками пота; её ладошки, беззастенчиво блуждающие по его телу; её алые губы, прокладывающие дорожки поцелуев; её стоны; его рык... Он помнит всё, каждую мелочь. Это забыть просто невозможно. Он вертит в руках кулон с лебедем, подаренный ею перед самым его уходом. — Когда ты будешь где-то далеко спасать мир, возьми его в руки. Вспомни обо мне. Я буду рядом в ту минуту и помогу тебе. Локи улыбнулся. Он помнил, как взял его с её рук, как вновь, в последний раз, поцеловал. Помнил, как прижал её к себе, вдыхая её запах. Помнил, как взглянул на её ещё плоский живот, а затем посмотрел ей в глаза. Кажется, тогда он ещё больше полюбил зелёный цвет. Она улыбнулась ему на прощание, на секунду крепко обняла его, а затем ушла к своим родителям. Последним, что он увидел перед исчезновением в никуда, была её грустная улыбка. Там, на Сакааре, он мечтал лишь о том, чтобы вернуться к ней. Вернуться к их будущему ребенку, к их дому, подаренному на свадьбу. В Зачарованном Лесу жизнь текла иначе: полгода там оказались неделей в реальном мире. Всё было спокойно и даже как-то скучновато, но Локи об этом мечтал. Мечтал, чтобы всё было скучно и спокойно. Он часто вертел кулон с лебедем, вспоминая её, их первую встречу, первый танец, первый поцелуй... Он приземлился тогда на что-то одновременно твердое и вместе с тем мягкое. С получаса лежал, размышляя о нелегкой судьбе, о жизни и смерти, о том, как непросто быть сыном Одина, и мечтая о сладкой мести своей старшей сестре. Сестра. Эта мысль до сих пор вызывала смешанные чувства. Он никогда не хотел сестру, тем более старшую. Ему вполне хватало заносчивого Тора, в тени которого он жил всю жизнь. С другой стороны, Хела напоминала его, и это не могло не радовать. Она жаждала власти, ненавидела Тора и тоже любила зелёно-чёрный. Но всё же... Всё же ему хотелось быть индивидуумом, единственным в своём роде, неповторимым. С Хелой это было невозможно. Его мысли тогда были прерваны шорохом, чьим-то вскриком, и вскоре перед его взором предстала она, в розовом плаще поверх бежевого платья, с беспокойством в зелёных глазах и поджатыми губами. Её корзинка с собранными цветами лежала в стороне, но она не обращала на это внимание, пытаясь, безуспешно, достучаться до него. Он лишь смотрел на неё. Смотрел и думал, что, если это Вальхалла, то здесь и вправду прекрасно. Один ангел чего стоит. Вскоре его, не без помощи воинов, отнесли в замок, где заботливые служанки обхаживали его до того самого момента, пока он не встал на ноги. Иногда туда забредала и принцесса, чаще всего по вечерам, когда служанки уходили к себе, чтобы просто помочь уснуть. Её голос, воодушевленно рассказывающий легенды и истории Зачарованного Леса, действовал на Локи как успокоительное, так что он засыпал спустя несколько минут. Он не знал, сколько времени она сидела у изголовья его кровати, но, просыпаясь на утро, не находил её рядом. Порой это удручало. Когда же он всё-таки начал прогуливаться по дворцу, их встречи стали чаще, разговоры насыщенней, а привязанность друг к другу крепче. Локи не понимал, что происходило с ним, какое-то время отчаянно сопротивлялся этому, но сдался лишь тогда, когда поцеловал её в том трактире, на глазах у всего честного люда. Она тогда была прекрасна. Улыбалась всем и вся, нисколько не заботясь о том, какое положение занимает. Лишь наслаждалась музыкой, гулом и чудесной ночью. Стук её каблуков, задорный смех на неуклюжие попытки толстенького дядьки повторить её грациозные движения и улыбающиеся зелёные глаза заставили его тоже принять участие в этом странном спектакле. Будь он у себя, никогда бы не пошел в такое заведение. Но ради Эммы... Эмма любила ошиваться в таких местах, рядом с простыми крестьянами, пытающимися разнообразить свой безрадостный день в трактире. Она любила народ, и народ отвечал ей такой же любовью. Сколько раз он слышал их «Да здравствует Её Высочество!». Когда закончилась музыка, а танец прекратился, Локи правой рукой прижал её к себе за талию и, наклонившись ближе, осторожно поцеловал. Он ожидал немедленной пощёчины или, что ещё хуже, удар коленом в пах, но вместо этого получил ответ. В тот момент он был самым счастливым человеком во всей Вселенной. Он долго добивался от её отца, мудрого и обожающего свою единственную дочь короля Дэвида, согласия на брак с Эммой. Он сдался только тогда, когда во всё вмешалась королева Белоснежка, женщина с добрым сердцем, так напоминающая Фригг. Локи сделал Эмме предложение на той самой поляне, где они впервые встретились. Сидя на траве и глядя на звезды, он решился на самый важный в своей жизни поступок. Она согласилась спустя минуту раздумий. Её счастье стало для него первостепенным. Но после свадьбы он вдруг понял, что для полного спокойствия ему не хватает одного: перемирия с тем, с кем мириться Локи уж точно не желал. Тор не был идеалом брата, да и их семья мало походила на королевскую семью Зачарованного Леса, где брат и сестра вытаскивали друг друга из передряг, где родители любили обоих детей в равной степени и где все были счастливы. Эмма сама настояла на том, чтобы он помог Тору в победе над Хелой. — Докажи им всем, что ты изменился, что ты стал героем. Пусть они узнают тебя таким, каким знаю тебя я. Это подействовало, и вскоре его перенесли обратно в космос, где он оказался на этой мусоросвалке, гордо именуемой Сакааром. Увидев впервые брата, Локи хотел его придушить. Бог, доставивший ему столько хлопот, пытается выкрутиться за счет их общего знакомства и былой дружбы. Пришлось попотеть, чтобы Тор ему вновь доверился, у них даже получилось возродить былую дружбу, но корабль Таноса всё испортил. Теперь Локи здесь, ожидает своего смертного часа и мечтает о том, как наконец-то встретится со своей семьей. Что-то с грохотом упало, и Лафейсон, вздрогнув, осторожно повернул голову в сторону шума. Выломав добрую половину решетки, в камеру вошёл Тор. Улыбнулся. — Не ожидал меня увидеть? — Не ожидал, что ты вообще меня будешь спасать. Одинсон лишь фыркнул. Подойдя ближе к Локи, он осторожно положил его правую руку себе на плечо и, держа за талию, помог подняться. Они шли медленно, Локи едва мог переставлять ноги из-за накатившей усталости и боли, но вскоре на горизонте появился странного вида корабль. На немой вопрос Лафейсона Тор отмахнулся. Оставив его на корабле, он куда-то ушел. Внутри было чище, чем в камере у Таноса, так что Локи не жаловался. Он лишь закрыл глаза, откинулся назад и попытался расслабиться. Может, ещё не всё потеряно, и ему дадут шанс воссоединиться с Эммой. Локи надеялся. Надеялся на лучшее.***
Земляне, а именно Мстители, встретили его не очень приветливо, но всё же сдержали порыв нагрубить. Стрэндж тоже молчал, сжав губы, что не могло не радовать. Локи выделили комнату, в которой он проводил большую часть времени, пытаясь понять, где находится Зачарованный Лес и как туда попасть. Информации практически не было, и в какой-то момент Лафейсон отбросил в сторону книги и, решившись пройтись по городу, вышел на улицу. На перекрестке, случайно врезавшись в кого-то, он обнаружил совершенно непонятно как оказавшуюся здесь Эмму. Кожаная красная куртка, джинсы и сапоги, волосы развеваются на ветру, а счастью Локи нет предела. — Эмма... — Откуда вы меня знаете? — настороженный голос, подозрительный прищур — совсем не так Локи представлял их первую встречу. — Эмма, это я. Локи, — он не понимал, что происходит. Где его любовь? Где его Эмма? Эта девушка с недоверчивым взглядом и поднятой скептически бровью совсем не она. Может, её двойник? Нет, это какой-то бред. Но тогда что с ней? — Извините, сэр, но вы меня с кем-то спутали, — немного снисходительно пояснила девушка, улыбнувшись уголками губ. Эту улыбку Локи знал. Она появлялась тогда, когда Эмма хочет показать, что она была права. Улыбка, которая злит Локи. Он бормочет что-то и уходит в другую сторону, не оборачиваясь. Почему она делает вид, что не знает его? Неужели обиделась? Но ведь она сама сказала, чтобы он помог Тору. Похоже, он совсем не знает её... — Сэр, постойте, — Эмма нагоняет его и, улыбнувшись чуть шире, протягивает ему выпавший из кармана кулон, — вы обронили. — Оставьте себе, — Локи старается, чтобы его голос не звучал обиженно. Кажется, она удивлена, если и вовсе не потрясена. Она кивает, смущенно улыбается и убирает вещь в сумку. Разворачивается и уходит. Локи хочет остановить, но не делает этого. Не стоит. Она не знает его. Или вовсе не помнит. Неужели у них так быстро пролетело время? Впрочем, не его это теперь забота. Локи идет в одну из кафе неподалеку от здания Мстителей, стараясь не терять из виду новый дом. Его мысли далеко, с той, его Эммой. Осознание того, что он уже ей не нужен, что она его забыла, больно колет в груди, но ему придется жить с этой болью. Возможно, даже хорошо, что она его забыла. Он будет спокоен за неё, за то, что Танос не найдет её. Не сможет манипулировать им с помощью Эммы. Он должен этому радоваться. Должен...***
Танос уничтожал всё на своём пути. В нём не было жалости. Не было простой солидарности. Для него все люди — букашки, которых легко можно раздавить. От этой мысли становилось мерзко. Локи шел, осторожно переступая через трупы вокруг. Полыхающие здания, перевернутые машины, люди, грудами трупов лежащие на асфальте, текущая повсюду кровь... — Сын Лафея. Локи вздрогнул, медленно поворачиваясь назад. Перед ним стоит Танос собственной персоной, улыбается как-то победоносно, гордо и величественно. На его левой руке перчатка Бесконечности, и Локи знает, что ему нужно. Но он этого не сделает. Он не даст себе снова утонуть в пучине лжи. Он изменился. Он не подведёт Тора снова. Не после того, как потерял всех, кто ему дорог. — Слышал, Тессеракт всё ещё у тебя, — Танос говорил спокойно и с некой снисходительностью в голосе, — надеюсь, ты помнишь про свой долг. — Боюсь, что нет, — прошипел Локи, собираясь уже уйти дальше на поиски новых друзей, как остановился, не сделав и шагу. Тихий всхлип, такой знакомый. Он когда-то дал обещание, что больше не услышат его. Сердце бешено стучало в висках, когда он поворачивал голову в сторону Таноса. Рядом с ним, паря в паре сантиметров от его правой руки, была она. Локи сглотнул. Взяв себя в руки, он тихо, угрожающе произнес: — Оставь её. — Боюсь, что нет, — повторил его фразу Танос, с улыбкой глядя на Эмму. Он вновь перевел взгляд на Локи, — так Тессеракт всё ещё у тебя? — Пообещай, что отпустишь её. — Обещаю, — Танос протянул правую ладонь к Локи. Тот медленно вытащил из кармана светящийся голубоватым цветом куб и протянул его Таносу. Гигант забрал Тессеракт, и вскоре ещё один камень оказался в перчатке. Перевел взгляд на тяжело дышащую Эмму. Вновь та самая хитрая улыбка. Неожиданно взявшийся из ниоткуда меч пронзил её живот. Её крик смешался с его. — Извини, ты не уточнял, какой именно. Танос исчез в черном дыме. Эмма едва не упала, Локи успел её подхватить. Он понимал, что всё кончено, но продолжал зажимать кровоточащую рану, всё повторяя одно единственное слово: нет. — Всё... всё нормально, — Эмма переплела их пальцы, слабо улыбаясь, — не надо. — Ты не умрёшь, — Локи завертел головой в разные стороны. Идиотские слезы. Кто их вообще выдумал? — клянусь, я вытащу тебя... — Локи, — её ладонь дотянулась до его щеки, — я люблю тебя. Позаботься... позаботься о Генри... Она закашлялась, вдохнула в последний раз и закрыла глаза с улыбкой на потрескавшихся губах. Истошный вопль принес ещё больше разрушений. Машины откинуло в разные стороны. Вокруг ни осталось ничего, кроме него, сжимающего в объятиях погибшую возлюбленную. Сердце заполняла жажда справедливости. Её кровь взывала к нему, моля вступиться, отомстить. Он сделает это. Обязательно. Он уничтожит, сотрет в порошок, он сделает так, что Танос будет молить о пощаде. Зря он убил её. Ох, зря...***
На стук дверь открыл Нил. В пижамных штанах, сонный, он явно не ожидал увидеть на пороге Локи. Сонливость как рукой сняло. Он пропустил его внутрь, провел к детской. Там, в кроватке, лежал Генри. Их малыш, их чудо. Локи медленно, стараясь не шуметь, приблизился к сыну. Генри не спал, лишь зевал, рассекал пухленькими ручками воздух и заинтересованно глядел на незнакомого дядю. — Привет, малыш, — Локи осторожно взял сына на руки. На его губах расцвела улыбка. Искренняя, счастливая улыбка. Его малыш, его мальчик. Его сын. Он обязательно позаботиться о нём, будет рядом всегда. Как он и обещал. Генри агукнул и с радостной улыбкой попытался схватиться за тёмные волосы. Локи тихо рассмеялся. Ещё не всё так плохо. У него ещё есть слабости, есть те, ради кого стоит жить.