Вашу ж мать, Евгений!

Мой дядя самых честных правил, И он диваны не пиздит! Себя он уважать заставил, И в общем ладный был мужик. Мне говорил: «Ну ёпта, Женя, Не будь дебилом ты, женись!» А сам-то спился… Тем не мене, Меня учил он за всю жизнь. Его пример — другим наука, Но знайте, жизнь — такая сука, Когда планировал я жить, И так въебался — полюбить! «Ты, Вова, только не пугайся, Я не последний худший пёс: Ты приглядись…» — такую нёс Хуйню сей господин учтивый, Так наебавшийся в дрова, Что даже летняя трава Ему казалась странно милой И притягательной… Не суть! Добавить стоит что-нибудь, Чтоб ты, любезный мой читатель, Был верен моему словцу И чтоб проникся к пиздецу, Что происходит здесь, симпатией. Суть такова: сей господин Влюбиться в друга раз изволил И, болью изводя здоровье, За ним он днём и ночью бдил. Ему не раз он намекал, Что дорожит его соседством, И не скупался на кокетство, Но больше, в основном, пугал: Наш милый Вова от него Скрывался, что хватало мочи, Динамил — дружбу лишь пророчил — Не обещал он ничего. И вот, в один прекрасный день, Где Солнце плавало в зените, Онегин понял: хоть топите, Но мне терпеть больше не в мочь: Накинул водки, сверху скотч, Ещё шампанского, текилу — Всё стало сразу сердцу мило; И Женя понял: превозмочь На свете всё ему под силу, Ради любви и ночи длинной, О чём мечтал неоднократно Наедине и сам с собой, В кровати, в основном пустой, Наш пидор, к сердцу так родной. Что было дальше, всем известно: Онегин в зюзю, что за срам! Лишь радует, что личный шарм Его остался неизменным. Так что обдумав, изучив, Всё взвесив и перепроверив, Решился Ленский: в самом деле, Онегин в основном учтив, Довольно мил, весьма опрятен, И в целом очень мне приятен… Решив таким путём вопрос, Владимир чуть принарядился И в ожиданьи устремился, Пока любимый Сизый Нос Опохмелялся под кроватью И думал, блять, что потолки Все под два метра — это модно, Но себя весить неудобно, Чем и являлся в тот момент Его желанный аргумент. Он был готов уж лезть на люстру, Но та лишь с возмущённым хрустом Качнулась и, как голубь мира, Проматерив на всю квартиру, Слетел Онегин, но успел Заметить Ленского в окне. Тот же, возникнув на пороге, Собрав решительность в кулак, Решился на серьёзный шаг И заявил со всею страстью: «Кончаем глупую игру! Люблю тебя, и я не вру, И да пребудет с нами… счастье.» На том окончу я рассказ: Что дальше — рейтинг не позволил. Но не серчайте: в вашей воле Добавить свой десяток фраз. Сама скажу, что хэппи эндом Всё разрешилось, и в конце Молодожёны в подвенце Самозабвенно целовались, Все ели, пили, обнимались… И я бухала, что пиздец. Потом похмелье. Всё. Конец.