Наброски красного цвета

Люди без души – хорошие собутыльники. Они много пьют и не поднимают неудобных тем в разговоре. Гриша был одним из тех, чью душу сгубила любовь к слабому полу. Вернее, его душа воспалилась, и ее ампутировали. Гришу терзали фантомные боли. Он никогда не отказывался выпить со мной. Мы сидели в небольшом бунгало с соломенной крышей, любуясь на пенистые волны Балтийского моря, где-то вдалеке раздавался глухой стук мужицкого мачете. Григорий то затягивал вязкую народную песню, то замолкал. На раскаленном песке сидели торговцы с вафельными рожками и вафельными рожами. Мы часто покупали у них зонтики для коктейлей, разные безделушки, раковины, сгущенное молоко. Небо звенело лазурью, свет белого, преисполненного лучезарным величием солнца, играл на фольге, покрывавшей крыши лачуг приморских бомжей (на местном жаргоне “быков” – бывших комсомольцев) Гриша приклеил к подошвам крышки от водочных бутылок и лихо ударил чечетку, щепки от паркета полетели в разные стороны. Он был человеком суровой судьбы. Во младенчестве мать пыталась задушить его канцелярской резинкой, но Григорий выжил, вопреки и наперекор. Сгущенка кончилась, а без нее водка в горло уже не лезла. В этих местах она теряла свою текучесть, превращаясь в кристаллы, спиртные леденцы. Были идеи отправиться на вечерку в туземный клуб, где мы часто коротали вечера. В клубе, несмотря на запрет, много курили. В основном, сингапурскую Приму, но иногда и наш, отечественный Марлевый Бор. Впрочем, это все давно нам надоело. После девяти электричество отключали, но был собственный генератор – дар заморских богов. Заморские боги приплывали на катамаране в первый понедельник каждого месяца, пугая туземцев своей калмыцкой смуглостью. К вечеру Гриша, закончив свой танец, уплыл блевать в море. Я остался на берегу, расположившись в гамаке, подвешенном между двух берез. Курортный город застыл во мгле, и только старый маяк, напоминавший колокольню православного храма, мерцал лазером. Иногда кислотно-желтый луч испепелял случайную русалку, с плеском выпрыгивавшую из соленой воды. В тот вечер я был особенно восторжен и счастлив, мир был столь близким, столь гармоничным в своей математической сбалансированности, что казалось, будто можно протянуть руку в вечность и ощутить прикосновение шершавого языка той самой коровы, из вымени которой колхозник-передовик Кришну выдоил Млечный Путь…