Ты не оставил мне выбора Прайм.

      Старскрим в недопонимании пошевелился, и застыл от ужаса. Его поймали, он находился на базе автоботов. Как они его обнаружили? И что с ним будет дальше? Старскрим обдумывал эти вопросы, попутно шевеля манипуляторами и сервом, чтобы размять их. Ему было противно и досадно от одной только мысли, что он не сможет летать, а ведь он мечтал об этом.       Следующие астросекунды пролетали не заметно, и сикеру начало казаться, что прошла уже вечность с того момента, когда он сбежал. Старскрим был крайне задумчив, когда заявился Оптимус, и Рэтчет. Медик с недовольным выражением лицевой, злобно смотрел на сикера, а тот молчал. Рэтчет готов был положить конец сикеру, однако Оптимус смело заслонил десептикона собой. — Оптимус, ты что? — изумился Рэтчет, потрясенно глядя на Прайма. — Он десептикон, он причинил нам столько вреда, так почему мы не можем от него избаиться? — Рэтчет, ты же знаешь причину, по которой я не могу так поступить, — Рэтчет разочарованно закатил окуляры, и прошипел что-то на их родном языке.       Старскрим в свою очередь с шоком и тревогой смотрел на Прайма, который защитил его. Оптимус в свою очередь повернулся к нему. Сикер вздрогнул, когда лидер автоботов прикоснулся к нему. В процессоре сикера все так и кипело от одной только мысли, что Оптимус не планирует делать ему больно. В следующий джоор сикер скривился от боли, и возмущения, которые плескались в нём. Оптимус понимающе смотрел на сикера, прекрасно понимая, что он не сможет помочь даже если это возможно. — Сожалею, — только и отозвался Прайм. — Твои «сожаления» здесь не помогут, Оптимус, — с большей ненавистью произнес сикер, недовольно скристив манипуляторы, по-прежнему кривясь.       Оптимус опустил голову, и невольно прогнал воздух. Ему по-прежнему было больно от того, что он тогда опоздал. Сикер же перстал кривиться, и с интересом начал поглядывать на Прайма, оценивая полученные данные, и эту ситуацию. Оптимус же не заметно для себя медленно подошёл к сикеру, и присел рядом. Старскрим хотел было оттолкнуть от себя ненавистника, и исчезнуть с базы, как он прекрасно поймал себя на мысли, что он не в состоянии, а после пару минут сикер застыл на месте, чувствуя сжатие искры. Ему вдруг стало не по себе и он взглотнул.       Взгляд сикера тут же изменился, и он прижался к лидеру, отворачивая лицевую. Прайм же крепко его обнял, и нежно гладил сикера по крыльям, которые в свою очередь подрагивали от удовольствия. — Я знаю, что ты меня ненавидишь, — вдруг заговорил Прайм еле сдерживая себя. — И говорить со мной ты вряд ли захочешь, но я хочу, чтобы ты знал. — Чего ты этим добиваешься?! — в свою очередь вспылил ни с того ни с сего сикер. — Все это в прошлом.       Прайм не ответил, а сикер с раздражением и злостью смотрел в лицевую того, кто обидел его когда-то давным-давно. Уловив странное выражение лицевой автобота сикер покачал головой, и в свою очередь закатил окуляры. Это было невозможно! Сикер же дал понять, что это все было и будет в прошлом. В этот самый момент десептикон шокированно уставился на автобота, который в свою очередь припал к шее сикера. — Ты не думаешь так, я ведь вижу! — сикер готов был возразить этому аргументу, как Прайм прогнал воздух, а после продолжил. — Я знаю, что виноват, и хочу это исправить. Прошу тебя прости меня! «Любимый!» — прибавил про себя Прайм.       Старскрим застыл на месте, а после медленно взял манипуляторы автобота в свои. После этого он вновь заглянул в окуляры, надеясь уловить ложь и вранье, однако вместо этого он уловил то, чего никак не ожидал. Омыватель тут же навернулся на окулярах, и сикер впервые выплеснул это. Оптимус в свою очередь прижал десептикона к себе, и пытался успокоить, но это было бесполезно. — Это…меня нужно винить! — проговорил Старскрим, подрагивая корпусом. — Я слишком поздно осознал, как… — однако вместо этого ощутил поцелуй на своих сухих за это время губах...