Наваждение

Он думал, что со временем рана обязательно затянется. Спустя столько лет он снова взял в руки клинок, но не для того, чтобы мстить, нет. Для того, чтобы защищать. Защищать самое дорогое, что у него осталось — его малышку Эмили, которая уже давно перестала быть маленькой девочкой. Корво очень жалел, что из-за сложившихся обстоятельств ей пришлось повзрослеть так рано. Он часто вспоминал Джессамину и был уверен, что она уж точно не этого хотела для своей единственной и любимой дочери. И с каждым днем Корво все сильнее осознавал одно — насколько же сильно они с ней были похожи: движениями, походкой, мнением по поводу государственных вопросов и даже, в какой-то мере, манерой одеваться. Неясное чувство, зарождавшееся в груди при взгляде на Эмили, все больше начинало пугать его. Ранним утром, когда почти все жители Башни еще спали в своих кроватях, он постучался в комнату Эмили и, после короткого «войдите», переступил порог. И замер на месте, не в силах произнести ни слова. Эмили сидела перед зеркалом, заплетая в шишку отросшие за несколько лет волосы, и улыбалась ему в отражении зеркала. Точно так же, как это делала Джессамина много лет назад. Солнечный свет пробивался сквозь легкие шторы на окне, полз по полу, украшенному ковром со сложным, извилистым рисунком, играл бликами на стенах и все еще не заправленной кровати. На какое-то мгновение Корво будто помолодел лет на двадцать, переносясь в то неспокойное, но такое счастливое время. Захотелось подойти ближе, положить руки ей на плечи, совсем как он делал когда-то раньше, и крепко обнять, чувствуя тепло чужой кожи. Ему стоило огромных усилий взять себя в руки, чтобы выкинуть эту навязчивую мысль из головы и обратиться к Эмили с делом, ради которого он к ней пришел. Она начала сниться ему. В его странном сне, полном мутных и неясных картинок, тумана и расплывчатых образов, Эмили протягивала к нему руки. Она улыбалась такой знакомой ласковой улыбкой и называла его по имени, как делала это всегда, еще с самого детства. Она звонко смеялась, обнимала его за шею и так близко прижималась к его телу, что Корво почти против воли чувствовал распаляющий изнутри жар. Как он ни пытался представить на месте Эмили Джессамину, ничего не выходило. Даже несмотря на то, насколько они с матерью были похожи. Нежные теплые руки гладили его по щекам, шее, плечам, но он боялся поднять голову, потому что знал, кто будет смотреть на него в ответ. Он просыпался, терзаясь чувством вины и стыда, не зная, как после этого уже наяву сможет посмотреть в глаза своей дочери. После таких видений сон обычно пропадал, как будто лорд-защитник вовсе не уставал за длинный, тяжелый день, и Корво мог весь остаток ночи ворочаться в постели, терзаясь неотступавшими мыслями. Противоречия разрывали его изнутри. Он так отчаянно боялся и одновременно желал этого видения, что сам не заметил, как под утро забылся беспокойным сном. И это стало ошибкой, которую нельзя было допускать. Борьба, которую он так отчаянно вел, была проиграна. Ему снилась девушка. Она сидела на кровати спиной к нему, и черные волосы скользили по ее плечам, плавной волной спускаясь на лопатки. Корво сел, боясь поверить во все происходящее. Какое-то странное, давно потерянное чувство очнулось в его груди, заставляя Корво испытывать трепет, от которого сердце заходилось в бешеном ритме, а дыхание перехватывало. Но от осознания своих ощущений в ту же секунду накатывал отчаянный стыд, из-за которого хотелось хорошенько дать себе по лицу. Девушка обернулась, совершенно не стесняясь своей наготы, и улыбнулась ему. — Эмили... — едва на грани слышимости произнес Корво. Голос предательски дрожал. Она протянула к нему руку и коснулась его колючей от щетины щеки, а затем приблизилась к его лицу и поцеловала, вкладывая в этот поцелуй всю свою нежность. От растерянности, неловкости и вины не осталось ни следа, они исчезли, растворились и рассыпались в ее руках, песком утекли в небытие. Обо всем он подумает после. Он обнял Эмили за талию и крепко прижал к себе, безмолвно обещая, что неизменно будет рядом, защитит и поддержит. Как делал это всегда, еще с самого детства. Она сама села к нему на колени, создавая еще более близкий контакт. Сдерживаться становилось все сложнее: возбуждение, от которого было так хорошо и так невыносимо трудно, захлестывало с головой. Он целовал ее плечи и тонкую шею, а она нежно проводила рукой по его волосам, даруя теплую ласку в ответ. Она была гибкой и покорной в его руках и улыбалась невероятно ласково, давая безмолвное согласие на все. Происходящее казалось пугающе реальным: он чувствовал тепло ее кожи кончиками пальцев, а дыхание Эмили у его шеи отдавалось приятными мурашками по всему телу. И раз уж это сон, то почему бы не позволить себе хотя бы ненадолго отпустить контроль? Корво повалил ее на спину, и кровать прогнулась под их общим весом. Эмили выгибалась под его руками, кусала губы, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся стоны, и царапала его плечи короткими ногтями, когда он особенно резко и глубоко входил в нее. Эмили казалась невероятно горячей внутри, а его член так легко входил в нее, когда она, блаженно прикрыв глаза, податливо разводила ноги шире, что у Корво не возникло никаких сомнений – она тоже хочет этого. Он наклонился к ней, целуя в шею, а она все ближе и ближе льнула к нему, доверчиво подставляясь под настойчивые губы. Корво отчетливо ощущал жар от близости с дочерью, но мысли об их кровном родстве в данный момент совершенно не мучали его. Она громко вскрикнула, содрогаясь под ним всем телом, и Корво проснулся, резко садясь на постели. Потусторонним голосом из Бездны в его голове отчетливо рассмеялся Чужой. Корво ошибся. Со временем рана стала только глубже. Они стояли на балконе Башни, и свежий вечерний ветер трепал их одежду и волосы. Закатное солнце окрашивало город в теплый багрянец, и Корво старался не думать о том, насколько это похоже на залитые кровью улицы. Они долгое время не нарушали тишину и просто любовались видом города, наконец спокойного и тихого в этот час. Эмили положила голову на его плечо и закрыла глаза, и Корво крепко обнял свою дочь, свою Императрицу, теплом крепких рук обещая спокойствие и безопасность. Ее сердце размеренно билось рядом с его сердцем, и лорд-защитник действительно ощущал, как все в их Империи менялось к лучшему. Менялось абсолютно все, кроме одной-единственной вещи — теплых доверительных отношений между ними. Он никогда не рассказывал ей, какие видения мучают его по ночам. Он был уверен: тогда она не смотрела бы на него с такой любовью, как смотрела Джессамина, не бросалась бы в его объятья с радостным смехом, как было всегда, еще с самого детства, когда Эмили одна из первых встречала его с долгих поездок. Корво ни за что не позволил бы ей узнать. Поэтому поклялся хранить свою тайну и спрятать такие неправильные, извращенные чувства подальше, глубоко в своей душе. Он взял Эмили за руку, крепко сжал ее ладонь, тоже прикрывая глаза. И время замерло. На этот раз без помощи сил Чужого.