Лето, 2016
POV G-Eazy
— Иногда пиздец как тебе завидую, Джер. Я бы тоже была не прочь подписать ей буфера, — раздался где-то внизу девичий голос. Уже пять минут я любовался милейшей картиной — две довольно соблазнительные девчонки всё никак не унимались после того, как я расписался одной на полушарии задницы, а другой — на груди, которую только что приметила и Эшли. У неё губа не дура, я вам скажу, бисексуальность даёт ей вдвойне больше преимуществ. Стоя здесь, под ночным небом Индио, я полностью вымотан, по телу растекается приятная усталость, а мышцы гудят. Попробуйте не устать после получасового марафона на сцене. Но понимаю, что, блять, люблю свою жизнь. Я не делаю чего-то ради своей репутации и имиджа отбитого рэпера. Я и есть отбитый. Я клеймлю девиц своим автографом на любой части тела, какой только попросят, потому что мне это по кайфу. Я смог позволить себе бушевать на сцене Коачеллы буквально пару часов назад, потому что мне это по кайфу. Я могу получить каждую фанатку из толпы, стоит мне только подмигнуть ей. Только через минуту начинаю понимать, что в очередной раз улетев в свои мысли слишком глубоко, я стою и пялюсь на Холз, которой приходится чуть ли не в небо смотреть, чтобы встретиться со мной глазами. То ли ещё травка не отпустила, то ли она такая ахуенно красивая — коротко стриженные волосы, открывающие её лицо на максимум, макияжа, кажется, с тонну, а эти приоткрытые губы с кровяной помадой… Стоит и смотрит на меня взглядом, полным вызова и чего-то сумасшедшего. Я люблю такое дело. За кулисами не удалось с ней познакомиться поближе, перекинулись парой словечек и всё. — Не по части разговоров? — хрипнула она прокуренным голосом, положив руку мне на живот. — Ты под чем-то? — прыснул я от смеха, хотя такой вариант вполне себе подходит. Потому что её руки ползут выше по моей футболке, а когда останавливаются у шиворота, она отвечает, не отрывая от меня взгляда: — Да брось. Все поголовно знают, какой ты сумасшедший. И знают, какая сумасшедшая я, — говорит она и игриво прикусывает кончик языка. — И ты тоже хочешь узнать. Хочешь? По мне пробегается волна жара от внезапно подкатившего возбуждения. Как она это делает? Видит мою подноготную, как будто мысли все вытаскивает из подкорки. Я ещё в начале дня оценил её шикарную задницу, обтянутую в красные кожаные шорты. Эта девчонка, просто стоя рядом, чувствуется лучше любого косяка. Заставляет живот скрутиться в узел и тут же даёт моему члену команду «равняйсь». Я стою всё так же, ни разу не пошевелившись, в то время, когда из Эшли прямо-таки прёт энергия. Её руки не находят себе места, шарятся по моей груди, а взгляд мечется от моих губ к глазам со скоростью света. Пошевелюсь — будет пиздец. Не пошевелюсь — опять пиздец. — Уверена, что ты со мной в этой игре? — спрашиваю я, не узнав своего голоса, и заключаю её подборок в свою ладонь, чтобы рассмотреть её нутро, а она смотрела прямо в мою испорченную, покалеченную, запутанную но, всё же, открытую душу. Чтобы знала — ничего хорошего не жди. Сходить с ума, так вместе. Укуриваться, так вместе. Трахать только друг друга, никто не сможет её тронуть. Неважно, продлится вся эта херабора день, неделю, год. Моя собственническая натура Близнецов всегда требовала от людей всего, что они могут мне предложить. Потому что я в свою очередь отдаю себя без остатка. — Чтоб мне сдохнуть, если я вру, — задыхается она в словах и, притянув меня за шиворот вниз, вцепляется в мои губы. Мою усталость как рукой снимает, вместо неё приходит накат такой бодрости, как будто разрядом тока обдало. Словно эта малышка, только установив со мной контакт, начала делиться своей неиссякаемой энергией. А я, как изголодавшийся вампир, готов выпить из неё всё. Привкус табака, смешавшийся в кучу с горечью помады, одурманивает и я отвечаю на требовательность Эшли. Обхватываю руками её затылок и чувствую, как в пальцы будто иголок натыкали. Последние соображающие извилины в голове начали посылать мне сигналы, что мы не одни, возле сцены всё ещё рыскают группки людей, которые если увидят нас, то тогда наутро желтуха* оповестит весь мир о нашей помолвке на Мальдивах. Поэтому я заставляю Холз податься назад, к ограждению, где всё ещё стояли две огромные бандуры-колонки. Она начала недовольно и по-детски мычать в протест моим действиям, при этом прикусив мою нижнюю губу. Наконец спрятав нас от взглядов зевак, я с лёгкостью поднимаю вес Эшли над землёй и усаживаю её на ограждение, облокотив спиной об колонки. Теперь мы на одном уровне, её зелёные глаза смотрят прямо в мои, в них пляшет победный огонь. Кажется, прошла уже вечность или секунда, время потекло пиздец как неравномерно, уши заложило, как у космонавта, и напоминанием о том, что мы всё ещё на Земле, служили только периодические порывы июльского ветра, который, несмотря на своё тепло, обдавал моё тело морозом. Я целую Ник**, целую требовательно и открыто, сплетая наши языки, кусаем губы друг друга, не выпуская из рук затылков. Помада пошла по губам дикими алыми разводами, а мне кажется, что я сейчас в обморок грохнусь от того, как руки Холз чувствуются на теле, будто раскалённый утюг к голой коже, от её обжигающего и сбитого дыхания, от сумасшедшей улыбки каждый раз перед тем, как целует меня. Совершенно не понимаю, где я, потому что сдыхаю от её идеального прогиба поясницы, куда сейчас ныряет моя рука и надавливает, чтобы она была максимально близко ко мне, ни на один блядский миллиметр меньше, потому что этого мало и слишком много одновременно. Когда наши животы стыкаются друг с другом, из её глотки мне в губы вылетает хриплый и еле уловимый стон, а ноги окольцовывают мои бёдра. Это побуждает меня двинуться дальше и, пройдясь губами по её линии подбородка, вцепиться в изгиб её шеи. На которой выступают мышцы, обтянутые бледной кожей, когда девчонка её запрокидывает, зазывая для поцелуя. — И когда на тебя уже нахлынул жар, — слышу я где-то у своего уха попытки Эшли хрипло пропеть, кажется, слова из одной из своих песен, — от головной боли впадаешь в краску, румянец жжёт, — протягивает она своим идеальным тембром и охает, когда я пускаю в ход зубы, — ты не можешь устоять перед прикосновениями, ведь, ну, ты знаешь, — её проворные руки ныряют под мою футболку, — что я могу подыграть тебе, я могу это сделать, — смеётся она и проводит когтями по моей спине, а я срываюсь на рык, — разве ты не видишь, что ты обрёл? — мычит она, когда я пристраиваюсь тазом у её раздвинутых ног. — Это, блять, настоящий потаённый Рай, — срывается у неё голос, потому что, уверен, почувствовала, насколько возбуждает меня. — Безумная, — выдыхаю я, давясь шелковистой кожей изгиба её ключиц. Клянусь, мы — драйв друг для друга. Эшли вдавливает мне в задницу пятки своих вансов, а я готов взорваться прямо сейчас от предельной близости, от невозможности проникнуть в неё и трахнуть, прямо сейчас, тут, без всяких прелюдий, разговоров, взять и показать ей свою версию потаённого Ада. Ада, в котором сейчас кипит лава и растекается по моим внутренностям, омывая со всех сторон сердце, заставляя его болезненно сжиматься; а черти с голодухи бесятся и просят о большем, выплёвывают приказы о том, как быть с телом Холз, дублируют их на подкорке, а я только рад поддаться. Поддаться сейчас же, запустить руки под её топ и найти руками голую грудь, сжать между пальцами твёрдые соски. — Да-а, — тянет Эшли медовым голосом, чуть ли не выдирая мне волосы на голове от накатившего врасплох удовольствия. Я хочу видеть её. Поэтому отрываюсь от идеальной шеи и ищу взглядом её тёмно-болотные глаза. Нахожу её в полуобморочном состоянии — запрокинутая голова, зажмуренные глаза и приоткрытый рот в полуулыбке. Блять, с этой секунды это — мой любимый вид. Обожаю. — Да? — переспрашиваю я требовательно, пока моя рука скользит вниз по впалому животу, а Ник задерживает дыхание и смотрит на меня своим бешеным взглядом, который разгадать для меня — самый лучший вызов в жизни. К чёрту весь мир, сейчас всё, что было до, утратило свою важность и кажется бессмысленной хернёй, пустым звуком.POV Halsey
Да, Джеральд, да. Да, я с тобой в этой игре. Целуй меня до боли в дёснах и медного привкуса на языке, кусай мои плечи, оставляя грубые следы, шарься руками по моему с-ума-сшедшему телу, мучай мою грудь своими огромными и умелыми руками. Я понимаю, что отвечу да в любом случае, всегда отвечу ему да, потому что мне так хорошо, так пиздецки хорошо сейчас и я боюсь, что это всё — просто приход после травки, тупые фантазии, я сейчас проснусь. Но нет, я не сплю, потому что когда левая рука Изи ныряет в мои шорты, я на грани. А когда его средний палец резко входит в меня — захлёбываюсь в собственных стонах. — Хочешь меня, а? — рычит он мне на ухо и так известную истину, всё также вколачивая в меня палец. Я протискиваю свою руку между нашими телами и, наконец найдя то, чего хотела коснуться, сжимаю пальцами выпуклость в районе ширинки. А после вылетевшего стона из горлянки Джера, выпаливаю: — Аналогичный вопрос, любовь моя, — прыскаю я, смеясь над своей собственной упёртостью в то время, как сама извиваюсь от движений его пальца внутри меня. — Ко мне в машину. Сейчас же, — говорит он приказным тоном и, подхватив меня одной рукой, отрывает от ограждения. От резкого рывка голова идёт кругом, перед глазами всё плывёт, но ощущения всё никак не хотят отпускать меня. Джер несёт меня в только ему известном направлении, а я на ощупь нахожу его губы, лишь бы сейчас не заорать. Через какое-то время он опускает меня на землю и, вместе с тем, оставляет меня одну с пожирающей пустотой, когда выводит из меня палец. Перед собой вижу размытый силуэт, кажется, «Мустанга» и наблюдаю за тем, как владелец быстро проскальзывает на заднее сидение, перегнувшись через переднее. Я шустро двигаюсь за ним, но ударяюсь затылком об зеркало. Заниматься сексом в спортивных машинах хуже всяких пыток средневековья. — Из всех существующих машин выбрать эту. «Мустанг», блять, спортивная тачка, блять, серьёзно? — смеюсь я со сложившейся ситуации и заскакиваю к Изи на колени. В следующую секунду мой топ летит на водительское сидение, а губы Джеральда находят мою чувствительную грудь. Его идеальный ряд зубов захватывает сначала один сосок, потом второй, отчего я просто шизею и распадаюсь буквально на атомы. Каждая точка на моём теле реагирует на его прикосновения, посылая импульсы вниз моего живота, концентрируясь там и собираясь в узел животного и дикого желания. Его губы заставляют мой клитор пульсировать в такт их движений, а я думаю, что так невозможно. Ничьи, ни чьи касания не сравнятся с его, ни одна девка или парень, никто не отдавался страсти так, как сейчас Джей. Никто не мог переступить со мной мой же порог безумия. А он смог. Именно поэтому он сейчас, ощупав каждый миллиметр моей задницы, принимается стягивать с меня шорты вместе с бельём. Я тянусь к поясу на его джинсах и в нетерпении пытаюсь как можно быстрее рассправиться с ширинкой, покрывая трёхэтажным матом свои трясущиеся руки. Джей, наконец стянув с себя низ, приподнимает меня под бёдра, так, чтобы его головка находилась прямо у моего входа. Моё тело болит, ноет, просит разрядки, просит, чтобы этот чёрт рогатый уже, наконец-то, блять, не бесил, перестал медлить и трахнул меня. Как будто прочитав мои мысли, Изи расцепляет хватку на моих бёдрах и резко входит в меня. Чувство наполненности ошарашивает меня в ту же секунду, словно меня ледяной водой обдало. Не сдерживаясь, мы оба рычим от удовольствия. Джей не сводит с меня глаз, наблюдает за мной из-под вскинутого подбородка и делает первый толчок. А потом сразу и второй, и третий, не тратясь на паузы, вколачиваясь в меня, заставляя ловить неописуемый кайф. Я утыкаюсь в его шею из-за переизбытка ощущений, которых мне обычно так не хватает. Ловлю рецепторами нюха его запах — кожа насквозь пропиталась дымом, от него пахнет жжённой древесиной и чистым сексом, ничем больше. Я нахожу в себе силы начать подмахивать бёдрами в такт бешеному ритму, но не нахожу сил для того, чтобы дышать. Я задыхаюсь и мне так ахуенно, я рвано проговариваю это Изи на ухо раз сто-пятьсот. Я вцепляюсь ладонями в его широкие и худые плечи, как за опору, потому что уже на краю пропасти и готова упасть туда в любую секунду. — Ахуенно? Ты хоть представляешь, как этого слова мало, чтобы сказать, как ты чувствуешься на мне? Как обволакиваешь и принимаешь меня? — хрипит он между движениями. Эти слова сработали для меня отправной точкой и я рассыпаюсь на куски прямо перед ним, поддавшись волне потрясающего оргазма, накрывающего с головой. Смотрю на Джея и понимаю, что он тоже уже на грани, его рот застыл в немом «о», а и так тёмные глаза теперь стали абсолютно чёрными. Через ещё один толчок он запрокидывает голову назад на сидение и хрипло стонет, а я понимаю, что с этой самой секунды одержима этим видом и звуком. Прошло уже порядка двух минут, а мы все никак не можем отдышаться. Я, полностью лишённая любой возможности функционировать, лежу на груди Джера, да и он вроде не против. И ловлю себя на мысли, что мне это нравится.Лето 2017
POV G-Eazy
— Как насчё-ёт, — тянет Эшли и включает свою любимую песню из альбома. — Я плоха в любви, — подпевает она сама себе и завывает после. Знала бы, как ошибается. Потому что она так хороша во всей этой теме. И хороша она со мной. Хороша с той самой ночи в Индио, после которой мы тупо не можем отлипнуть друг от друга. После которой бесповоротно поняли, что никуда друг от друга не денемся. С каждым новым днём, проведённым вместе, мы понимали, что наша связь становится всё теснее и всё глубже. С первым открытым секретом, каждой тайной, поведанным шрамом на сердце, ломая кровати в мотелям, переступая через гордость друг друга, мы поняли — в конце дороги есть только я и она. Именно поэтому я сейчас лихо мчу по калифорнийской магистрали на своём шестьдесят пятом, а рядом Эшли, улыбается во все тридцать два и рвёт глотку, что есть мочи, о том, что она ничего не шарит в любви. Сама того не зная, как сильно ошибается. Нравится мне, когда она начинает петь свои же песни, обожаю её голос, с ума схожу от этой упёртой, но такой любимой девчонки. Хочу только эту безбашенную, готовую на риск авантюристку. Мы друг без друга не сможем, если кто-то один уйдёт. И я ненавижу каждого, кто когда-то посмел разбить ей сердце, всеми фибрами своей души. Никогда не встречал более преданного, страстного и отдающего всего себя миру человека. И не понимаю, как можно сделать ей больно намеренно. Я, блять, готов умереть за неё, за её отдачу, за её хладнокровность и собранность перед другими шлюхами, неважно, мужского они пола или женского, за то, что я никогда прежде не видел, чтобы она даже смотрела в сторону других, ведь в итоге мне она дарит свои стоны, меня помечает своими зубами, принадлежит мне.POV Halsey
Спонтанно оставив машину на подъездной дороге у пляжа, сейчас мы с Джером лежим на песке под тёплым калифорнийским солнцем и наслаждаемся каждой секундой. На пляже никого, слышны только гул волн, разбивающихся о берег и сопение Изи у меня под ухом. Такие моменты между нами слишком редкие, потому что иногда мы просто не успеваем действительно наслаждаться друг другом в бурлящем водовороте жизни, переездов и его летнего тура. Пальцы Джея хаотично шарятся вверх вниз по моей талии, а у меня по всему телу идут мурашки и я утыкаюсь затылком в его длинную шею. Даже сейчас я умудряюсь надумать себе всякого и представлять, как пальцы моего любимого касаются другой, как он дарит непередаваемые ощущения другой. Во мне бурлит злость от абсурдности этих мыслей, но я всё равно нахожу губами мочку уха Джера и резко проговариваю: — Только попробуй прикасаться так к какой-то другой девке. Клянусь, усыплю и кастрирую. Грудь Изи вздрагивает и он заливается смехом. Искренним и таким приятным для ушей, таким любимым, таким желанным. — И не подумаю. Чтоб мне сдохнуть, если я вру, — вижу я его ухмылку перед тем, как он заключает меня в поцелуй. А когда с его губ слетает ели слышное «Я люблю тебя, детка», моё сердце делает полный переворот, потому что знаю — будем продолжать падать вместе, зависать в клубах вместе, баловаться наркотой вместе. Неважно, будет у нас миллион или ни гроша за пазухой. Всё, что нам нужно — мы сами. И между нами безумная любовь, которую не сломает ничего и никто.