Со вздохом является Дьявол.

  POV Kol.   Тьма. Тьма поглотила меня. Такая бездонная, безумно плотная, густая и вязкая. Она окутала, залилась в глаза и уши, просочилась под одежду. Схватила меня цепкими лапами и утянула в свои владения. Теперь она была везде…   Я уже не помнил, как давно оказался здесь. Может быть пару минут назад, может час, а может и неделю… месяц… год. Во тьме все бесконечно — и время, и пространство. И нет у нее ни начала, ни конца.   Пустота и тишина. Именно та холодная тишина, мучительно царапающая твою душу изнутри осколками льда.   Теперь я уже не слышал своего дыхания или биения сердца. Уже не слышал ничего. Ничего.   Я не понимал, иду я, стою или вовсе парю в невесомости. Настолько здесь все неопределенно. И ожидал я чего угодно, но только не того, что мне придется провести всю оставшуюся вечность наедине с собственными мыслями.   Помню свои последние слова: «Мне не страшно». Не страшно умирать и проваливаться в забвение. Но я был не прав и, к сожалению, понял это только сейчас.   Мои родные братья закалывали меня клинком на целые столетия, даруя мне долгий сон. И умирая, я верил, что это будет также, но смерть хуже. Хуже в сотню тысяч раз.   Во сне ты не размышляешь о своем прошлом, не думаешь об ошибках, которых мог бы избежать, ты просто находишься в неком царстве Морфея, лишенный всякой способности думать и анализировать. Ты видишь лишь отдельные воспоминания, связанные с твоей жизнью, подобно кинофильму, но не более. А смерть оставляет за тобой право понимать, мыслить, помнить и осознавать…   Я не мог находиться в этом одиноком вечном бездействии наедине лишь со своими мыслями! Это становилось невыносимым. Хотелось навсегда избавить себя от них. Хотелось исчезнуть, но я ведь уже мертв, не так ли? Я уже исчез из жизни и погряз в рутине безызвестности. Это конец пути, дальше которого мне уже никогда не уйти.   Только тогда я понял, что нет ни Рая, ни Ада, как написано в Библии. Нет Преисподней с кипящими котлами, красными чертями и прочих выдуманных казней, куда бы я непременно попал за все свои злодеяния. Я думал, что будет хоть что-то подобное и был готов, но я вновь ошибся.   Неожиданно появились голоса.… Сначала они надоедливо шептали едкие слова: «Убийца, монстр, чудовище», а затем начали кричать. Кричать так, что звенело в ушах и мутнело сознание. В один миг это был просто душераздирающий крик, а в другой обвинения в моей чудовищной природе.   Вскоре эти «голоса» стали касаться меня и их прикосновения обжигали, настолько болезненно, что выйти без защитного кольца в яркий солнечный полдень теперь казалось блаженством. Это, словно ты горишь на костре заживо, и кто-то постоянно подбрасывает туда дрова, не давая пламени хоть на мгновение унять свой жаркий танец.   Я старался терпеть, старался показать, что мне все равно, что я сильнее пытки. Но эта боль была намного выше моих сил. Крик боли и безысходности неосознанно вырвался из моей груди, а затем еще один… и еще.… Тогда я понял, что тишина была наилучшим вариантом.   Вот он, мой персональный Ад.   И только мысли о тебе, Давина Клэр, не давали мне сойти с ума, предаться агонии и навсегда кануть в безызвестность без возможности вернуться. Ты была моим якорем, за который я смог зацепиться в этом океане неописуемой боли и всепоглощающего страха. Каждый раз, когда мне становилось невыносимо, я рисовал в своем воображении тебя вплоть до самых мельчайших подробностей. Твою улыбку, блестящие глаза, каштановые кудри, острый носик и твое любимое платье цвета морской волны, которое ты надевала лишь для меня.   Но через тебя, мое сокровище, через любовь к тебе, «голоса» добирались до самых потайных уголков моей души, продолжая мучительно убивать изнутри все, что во мне осталось после всех тех пыток.   Когда Они затихали и их мерзкие мертвые руки не касались меня хотя бы несколько коротких мгновений, я слышал тебя, Давина. Я слышал, как ты душераздирающе рыдала по ночам, вспоминая меня и все наши дни, проведенные вместе. Каждый поцелуй и каждое объятье.   Я слышал, как ты кричала и разбивала все, что только попадалось тебе под руку во время новой истерики, когда очередная ниточка, ведущая к моему возвращению, неумолимо обрывалась. И это было хуже любой боли. Любого Ада. Знать, что я ничем не могу помочь тебе и не имею возможности ничего исправить. Но я никогда не прекращал верить в тебя, Ди. Я знал, что пока ты пытаешься, шанс есть, знал, что ты сможешь и никогда не опустишь руки, пока не добьешься своего.   Дважды воскрешенная девушка жатвы, ты — сильнейшая ведьма Нового Орлеана и для тебя нет ничего невозможного.   Но с каждой секундой, проведенной в этой тьме, мне становилось хуже. Я начал чувствовать голод. Ужасный голод, словно я никогда не пробовал человеческой крови. И каждый раз, когда голод становился все сильнее, Они издевательски шептали лишь одно имя: «Давина»…

***

  Внезапно яркий свет разогнал тьму. Его ослепляющие лучи резали мои глаза, но это было не концом. Это было спасением, моим спасением. Вся боль исчезла в один миг. Испарилась. Я начал ощущать свое тело, слышать собственное сердцебиение и дыхание.   Жизнь вновь возвращалась ко мне.   И сердце радостно затрепетало в моей груди, когда совсем рядом я увидел твой силуэт, обрамленный колдовским светом.   — Я ни на секунду не сомневался в тебе, Давина Клэр.