Тонкая нить лжи

На часах было почти десять, когда, держа в руках целый ящик с пивом, домой вернулся Донхэ вместе со странно невесёлой и поникшей компанией друзей в лице обычно бойкой Ханби и зачастую слишком подозрительного Кюхёна. Оба извинились, что нарушили покой отдыхающего за просмотром баскетбольного матча Чонуна, и даже попросили разрешение остаться. Такое поведение и столь одинаковая потерянность в глазах двойняшек неслабо озадачили Йесона. Подавив в себе желание в подробностях расспросить о причинах удручённости компании, имея довольно ясное представление о том, кто именно приложил к этому руку, Чонун против дружеских посиделок возражать не стал. Что удивительно, когда он было собрался уйти, Донхэ, не прилагая особых усилий, заставил того остаться, ясно дав понять, что, несмотря на внешнюю выдержку, нуждался в молчаливой поддержке и считавшимся в семье целебном присутствии старшего брата. Поначалу в напряжённой тишине все сидели перед телевизором, наблюдая за тем, как без особого интереса с крепко сжимаемой в руке банкой пива Хэ переключал каналы, пока Кюхён не предложил заказать острой курочки. С появлением еды компания немного оживилась и стала вести какие-то сторонние разговоры, часто предаваясь воспоминаниям. В основном болтали Донхэ и Кюхён; второй смог также убедить друга достать старую приставку и немного поиграть. Ханби же, до этого мирно сидящая, вжавшись в кресло, плавно перетекла на кухню, где без посторонней помощи со смачным, привлёкшим всеобщее внимание чпоком открыла бутылку вина. Кюхён, иронично ухмыльнувшись, призвал девушку сильно не увлекаться, а Донхэ неотрывно наблюдал за тем, как та наливает, а затем выпивает бокал вина, и не отвернулся до тех пор, пока девушка, игнорируя умоляющий взгляд, не уселась на стол, послав Хэ звучный воздушный поцелуй. Но без внимания Ханби не осталась: девушка, с ногами забравшись на кухонный стол, сначала опрокинула стоящую на краю чашку, но моментом смогла вернуть её на место, а затем, расслабившись и потянувшись за бутылкой, чуть не рассчитав с равновесием и попытавшись помочь себе ногой, резким движением столкнула со стола сахарницу, что с глухим звуком ударилась об пол и разлетелась на мелкие кусочки. Когда же на время ушедшая в игру компания обернулась на звук, Ханби, схватившись одной рукой за край столешницы, почти всем телом лежала на столе, прижав руку с бокалом к груди, и испуганным взглядом смотрела на последствие сахарной лавины. — Ну, Солнце! Ты чего там творишь? — Я... я случайно, — Ханби обернулась и обвела всех тревожным взглядом, – я правда не хотела, – она смотрела на напрягшегося Донхэ, который, кажется, еле сдерживался, чтобы не дать всем накопившимся эмоциям вырваться наружу, и тяжело вздыхала, почти готовая расплакаться. – Я сейчас всё уберу. — Даже не вздумай вставать! — грозно прорычал Хэ, подскочив с места. — Все ноги себе в кровь исцарапаешь! — Донхэ, успокойся, — тут же дёрнулся Кюхён, усмехнувшись. — Нуна сама может справиться. — Да она пьяна! — Как и все вы тут, — иронично подметил Йесон и моментом вырос перед Донхэ. — Сидите, — Йе положил руку к брату на плечо и смерил того строгим отрезвляющим взглядом. — Я разберусь, нечего вам туда лезть, — улыбнувшись неоднозначному и весёлому выражению лица Кю, он взъерошил волосы Донхэ и усадил брата на место. — Сами шатаетесь. — Хён, — с хлопком схватив руку брата, Донхэ ненадолго удержал взгляд, — спасибо. — Все будут в порядке, — Йесон, похлопав свободной рукой по захвату рук, улыбнулся одними лишь губами и наклонился вперёд, быстро собрав со стола грязную посуду. — И не отвлекайся больше от игры, — Чонун кивнул в сторону увлечённо занятого делом Кюхёна. — А то этот типчик втихую грабит тебя. — Кюхён! — Да что сразу Кюхён? — громко отреагировал Кю, разведя руками и выпучив глаза. — Не отвлекайся, тебе говорят! Оставив компанию разбушевавшихся друзей доказывать своё лидерство в игре, Чонун ушёл на кухню, где по-прежнему на столе, но, уже сидя и скрестив ноги, Ханби, опустив голову, гипнотизировала свой бокал. Молодой преподаватель молча, избирательно перешагивая основные последствия маленькой катастрофы, достал метёлку с совком и преступил к уборке. Ханби тем временем, успешно дотянувшись до желанной бутылки с вином, наполнила бокал и стала со странной увлечённостью следить за каждым телодвижением преподавателя. Чонун, чувствуя пристальное внимание, взглянул на девушку и, заметив вспыхнувшие от очередной дозы щёки и затуманенный зыбкой пеленой уставшие глаза, нахмурился. — Ты слишком много пьёшь в последнее время, — с проскользнувшим недовольством в голосе тихо проговорил Чонун, отвернувшись. — А что мне ещё остаётся? — с усмешкой тут же отреагировала Ханби. — Так проблемы не решаются. — Зато так можно на время про них забыть, — чуть наклонившись в сторону в попытке поймать сердитый взгляд преподавателя, Ханби демонстративно и с полным удовольствия видом сделала очередной глоток. — Так можно расслабиться. Забыться. — Довольна результатом? — резко обернувшись, пристыдил девушку Чонун и сверкнул глазами, кивком головы указав на последствия сахарной бури. – Это... это вовсе не связано, — смущённо пробубнила девушка. — Я случайно её зацепила. — Ханби, — со вздохом начал Йесон, — твоё пристрастие к алкоголю ни к чему хорошему не приведёт. — Ни к чему хорошему? Так уж и ни к чему? — удивилась девушка и, удерживая некоторое время встречный укоризненный, но считавший намек взгляд, неоднозначно ухмыльнулась. — Будто ты реже и меньше пьёшь. — Когда человек пьян, — со вздохом сдержав ответную ухмылку, опустил голову Чонун, — он способен таких дел наворотить, что по трезвости может стать только хуже. Вернувшись на время к уборке, Йесон всё-таки улыбнулся и мотнул головой, дивясь решительности и болтливости Ханби. Он и не думал, что она так скоро, да и вообще когда-либо попытается поднять подобную тему. То, что тогда случайно произошло в том злосчастном клубе, должно было остаться там и забыться как страшный сон, ведь оба — и Чонун, и Ханби — понимали, что это была всего лишь игра, которой они, совсем не трезво оценив ситуацию, слишком увлеклись. Ханби молча, с жадным любопытством наблюдала за Чонуном, изучая и цепляясь уставшими глазами за каждую деталь и любое даже мельчайшее телодвижение. Ей нравилось всматриваться в его приятные и где-то угловатые черты, её удивляла его собранность и неторопливость, но в то же время сейчас молодой преподаватель казался Ханби каким-то неправильным. Он выглядел слишком домашним, заботливым и притягательным? Ханби поймала себя на мысли, что расстроена его нежеланием обсудить произошедшее. Она вовсе не собиралась об этом вспоминать, но сейчас отчётливо понимала, что случившееся оставило след и бередило и без того извращённое сознание. Ханби обернулась в зал, где самые близкие ей мужчины что-то бурно обсуждали, попеременно толкая друг друга в бока и вскакивая, когда со странными звуками что-то происходило на экране, и улыбнулась их азарту. Наконец-то им удалось отвлечься от всего того, что успело произойти каких-то пару часов назад. Она обвела взглядом Донхэ и заметила за ним, казалось, полную расслабленность; тут же кивнула и умиротворённо улыбнулась брату, поймав его мимолетный взволнованный взгляд. Добившись мелодичного звона ноготков о хрустальную ножку бокала, Ханби попыталась уловить своё отражение в красной и всегда такой чарующей жидкости. Внезапным смешком добившись внимания закончившего подметать Чонуна, девушка поймала хмурый и настороженный взгляд преподавателя, прикованный к всё тому же бокалу в руках, и с откровенной досадой в голосе произнесла: — А может и не стать, — горько усмехнувшись, Ханби, неотрывно всматриваясь в удивленные глаза ошарашенного, но раздражающе спокойного Чонуна, жадным глотком за глотком опустошила бокал. — Надо жить без сожалений! — Ханби... — хрипло растянул имя Йесон, забрав из внезапно трясущихся рук девушки мгновенно схваченную бутылку вина, — тебе хватит. — Странно, что ты со мной сейчас такой вежливый, — с болью и недовольством в глазах, наблюдая за тем, как желанная жидкость отдаляется от неё, Ханби улыбнулась. — Даже пытаешься заботиться, — всё тело сковала тягучая истома. — А я ведь по-прежнему твой враг номер один. Без стыда и совести, — Ханби, избегая смотреть в глаза, нервно выдохнула и попыталась отпить из бокала то, что успела налить; Чонун же аккуратно, но с силой схватил девушку за запястье и, наградив недовольным взглядом лучистых глаз, забрал и бокал. — Не в твоём это стиле — заботиться обо мне, — ещё больше растерявшись, чувствуя, как стремительно начала пьянеть, Ханби, понемногу теряя контроль над собой, взволнованно закусила губу и напряглась всем телом. — Я по-прежнему последняя сволота, которая не может разобраться со своими чувствами и манипулирует людьми, ведь так? — А говорила: «Алкоголь помогает расслабиться». — Да как тут расслабишься? — эмоционально разведя руками, воскликнула Ханби, тут же прикрыв рот ладонью, и обернулась в зал, где на неё уже со странным беспокойством смотрели две пары глаз. Ханби, фальшиво улыбнувшись, помахала рукой Кюхёну и Донхэ и в знак того, что беспокоиться не о чем, отправила каждому воздушный поцелуй. Обменявшись вдумчивыми взглядами с Йесоном, оба кивнули и вернулись к игре. Ханби, устало потерев переносицу, уже спокойно повторила: — Как тут расслабишься? — Хочешь поделиться тем, что случилось? — Чонун, скрестив руки на груди, отпил из бокала Ханби и прислонился к столешнице за спиной. — Заинтригован? — блеснув глазами, с неконтролируемой улыбкой поинтересовалась Ханби, вызвав лишь ироничную ухмылку на по-прежнему раздражающе спокойном лице молодого преподавателя. — Думаешь, у меня не имеется представлений о том, кто и каким именно образом испортил вам вечер? — Он иногда бывает таким невыносимым! — Иногда? — Хах, — Ханби, понимающе закивав, усмехнулась, — большую часть времени? — Большую, — с улыбкой согласился Чонун. — Но он вовсе не плохой человек. Он впечатлительный, эмоциональный, прямолинейный, довольно заносчивый и, конечно, эгоистичный, но при этом добросердечный, как бы это странно не звучало. А ещё он конченный собственник, — сделав ещё один глоток, Йесон смял губы, а затем, заметив за собой небрежность и дёрнувшись от спешки, широко распахнув глаза, медленно провёл язычком по внешней стороне бокала, слизнув пару стекающих капель, и сощурился, смакуя напиток. Ханби, внимательно наблюдавшая за собеседником, нервно сглотнула. В задумчивости прокрутив остатки вина в бокале, мистер Ким поднял глаза и вопросительно изогнул бровь. — Полагаю, одна из причин вашей подавленности — его острое желание единолично владеть тобой. Я ведь прав? — допив вино и оставив бокал в сторону, уверенно предположил Чонун. — Я не вещь, чтобы кому-либо принадлежать, — Ханби, чей расслабленный взгляд то и дело возвращался к таким притягивающим губам, опустила поникшую голову. — Но ты прав, — прикрыв глаза и тяжело вздохнув, признала Ханби, мысленно обругав себя за странное и неодолимое желание припасть к губам молодого человека. — Неужели ты так хорошо его знаешь? — Иногда мне кажется, что я его не знаю совсем, — с усмешкой ответил мистер Ким. — Некоторые его поступки понять практически невозможно. Но это всё образ. — Почему ты не рассказал ему про Донхэ до сих пор? — Это как-то бы изменило твою ситуацию? — удивился преподаватель. Речь Ханби стала медлительнее, а взгляд казался невидящим. — Не думаю. — Тогда я не вижу смысла отвечать на твой вопрос, — медленно размяв шею, Йесон отвёл взгляд. — На мои чувства это вряд ли бы повлияло, — тихо произнесла Ханби, нервно приобняв себя одной рукой, — но, возможно, если бы они знали, что их связывает ещё один близкий человек, то так сильно бы не собачились. — Милая, — резко сократив расстояние, оперевшись руками о стол, на котором сидела Ханби, Чонун сверкнул глазами, — они оба — безумные ревнивцы, — с внезапной злостью тихо произнёс Чонун. Ханби от волнения выпрямила спину и будто бы тут же протрезвела. — Возможно, это приобретённое качество. С тобой, знаешь ли, иначе нельзя, — он иронично ухмыльнулся, наблюдая, как испуганно забегали глаза девушки. — Но даже будучи братьями они в момент не перестали бы чувствовать всего того, что они испытывают по отношению к тебе. Даже если бы Донхэ знал про вас всё, он бы не сдался, — долго удерживая встречный взгляд, безуспешно пытаясь разгадать неразрешимую загадку, Йесон тяжело вздохнул и опустил голову. — Он настолько тобой одержим... — Раньше я думала, что этой тайной ты захочешь однажды меня проучить, — некоторое время молча наблюдая за внезапно обозлившимся и напряжённым Чонуном, Ханби нерешительно подала голос, — но сколько бы я об этом не думала, мне кажется, что от этой лжи хуже только тебе, — Чонун резко поднял глаза, одарив пристальным и пронзающим взглядом. Ханби, справившись со странным чувством тревоги и переборов в себе клонящую в сон усталость, недоверчиво ухмыльнулась. — Конечно, от того, что и я молчала, меня никто по головке не погладит, но ты... — она хмыкнула, хлопнув себя по бедру. — Я верю, что у тебя всё-таки имеется какой-то хитроумный план, но ведь чем дальше, тем только хуже. — Тебе незачем обо мне беспокоиться, — разорвав пытливый взгляд, строго произнёс мистер Ким. — И без тебя разберусь. — Ну, конечно. Конечно, Вы сами во всём разберетесь, — с усмешкой проговорила Ханаби, цокнув языком. — Сами определитесь с тем, что для Вас и окружающих правильнее. Сами решите, кому и как жить, что делать и как себя вести! — Чонун с опаской поднял глаза и осторожно начал наблюдать за внезапно вспыхнувшей от злости и негодования Ханби. — Ведь Вы всевластны! Ведь Ваши решения и поступки не касаются никого вокруг, — стальной голос звучал укоризненно, кривоватая ухмылка перманентно застыла в уголке губ. — Вы –сошедшие с небес боги, которые никому навредить своей вспыльчивостью и эгоцентризмом не могут! Вам ведь совершенно плевать на чувства и сложности других! — Ханби... — Не перебивай! — отмахнувшись рукой от неудачной попытки успокоить её, Ханби наградила Чонуна безумным взглядом. — Да! Я не святая, да! У меня огромные проблемы в отношениях. Да! Я никак не могу обуздать свои желания. Я ни черта не понимаю в своих чувствах! — внутри всё клокотало, Ханби едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться или не заорать в истерике, боясь ненужного внимания. — И я не могу отказаться. Не могу отказаться, не могу... не... — глаза забегали из стороны в сторону, стало неожиданно сложно подбирать слова, — не могу потерять. Я не хочу снова пережить всех этих... — закусив язык, Ханби оборвала фразу и нервно улыбнулась, — я слабовольная и невероятная собственница. Я признаю это! Признаю. Ненавидьте меня сколько душе угодно, но мне нужны оба! В каждом из них есть то, в чём я отчаянно нуждаюсь, — с усмешкой отреагировав на внезапные слезы, Ханби опустила голову, не в силах смотреть на беспристрастного собеседника; её порядком трясло. Чонун же, старательно скрывая своё волнение, внимательно слушал и, несмотря на глухую злость внутри, не вмешивался в истерику, дав девушке возможность высказаться. Всхлипнув носом, Ханби с тревогой в глазах обернулась в сторону гостиной, но тут же расслаблено выдохнула: и Кюхён, и Донхэ, казалось, настолько были увлечены игрой, что даже не обратили внимание на шум с кухни. Ханби, тыльной стороной ладони утерев слезы, вновь подняла глаза на Йесона и, изумившись его внезапной сосредоточенности и молчаливости, легонько ткнула пальцем его в грудь. — Единственное, что я прошу, раз уж Вы, осудив, высмеяв и унизив, ввязались в мою жизнь, вступили в игру, — подняв глаза, она продолжала тыкать пальцем в одну точку, — если пристрастились к лжи и вечной недосказанности, я прошу не нарушать правил! — Ханби с досадой улыбнулась и в задумчивости кивнула сама себе. — Нельзя так просто взять и на моих глазах... Себя нужно контролировать! Карточный домик однажды падёт, но по моей воле! — она ещё раз ткнула пальцем Чонуна, после чего он перехватил и прижал к груди её руку, не давая девушке возможность совершить ещё одну вольность. Ханби никак не отреагировала: ей было совершенно всё равно, внутри что-то опять треснуло. — Делайте со мной всё, что хотите, но оградите от эмоциональных сотрясений, — безжизненно проговорила Ханби. — Я не должна сейчас испытывать всех этих гнетущих чувств. У меня нет сил. Я не готова, — слёзы предательски продолжали течь из глаз. Свободной рукой Ханби старалась их убрать. — Вы ещё успеете все надо мной поглумиться. Успеете. Ханби замолчала и вновь устремила свой взгляд в зал. Она нуждалась в тепле и поддержке. Слезы неконтролируемо текли по щекам, Ханби даже не всхлипывала и внешне выглядела вполне спокойно, но внутри всё бушевало. Кровь клокотала в венах и пульсировала в висках, кружилась голова. Стресс, что она испытала за ужином, находясь рядом с людьми, которыми считала самыми близкими, сломил её. Ханби было тяжело сохранять спокойствие и не поддаваться эмоциям, от которых она так отчаянно пыталась спрятаться. Мысли душили. Зачем она так поступала с Донхэ? Зачем была так жестока? Почему не могла сказать «нет»? Почему оказалась так бессильна? Кто заставлял, кто стал причиной этого сумасшествия? Чонун, испытывая сильное чувство беспокойства, молча наблюдал. Ему тяжело было смотреть на сломленную внутри Ханби. Никто не должен был себя так ощущать. Он мог бы сказать, что во всей сложившейся ситуации была виновата она сама, но Ханби и так это знала, и именно это вводило её в полнейшее заблуждение. Она осознавала всю абсурдность, она, кляня, осуждала себя, но почему-то не сдавалась. Это одновременно раздражало и восхищало Йесона. Ему бы стоило накричать на неё, вправить мозги и запретить так издеваться над младшим братом, над лучшим другом; сказать, что такое психологическое насилие над собой и другими приведёт к ещё более ужасным срывам, но он не мог этого сделать. Ханби и так всё понимала. Она вдруг задрожала, что сильно напугало Йесона, но эта дрожь была не от холода и озноба, а от сильного жара, который от жгучего разочарования мгновенно вспыхнул внутри. Затряслись скрещенные ноги, живот и передёрнуло плечи. Щёки горели от обжигающих кожу слёз. Казалось, у Ханби больше не было сил утирать их. Она с досадой усмехнулась, взглянув на свои трясущиеся руки. Ханби столько успела выплакать за прошедший месяц, что, казалось, слёзы давно должны были закончиться. Но сейчас она, пьяная, сидела на столе напротив человека, перед которым совсем не надо было откровенничать, которого вообще не должно было быть во всей этой запутанной и невыносимой истории, и ненавидела себя. — Иди сюда, — со вздохом хрипло произнёс Чонун и, игнорируя её испуганный взгляд, резко притянул к себе. Обессиленная больше некуда Ханби упала в объятия молодого преподавателя. Не желая даже думать о смущении и безумно нуждаясь в тепле, она обвила его шею руками и, утерев влажный нос натянутым до ладони рукавом кофты, уткнулась Йесону в плечо. Ханби, для большего удобства свесив ноги со стола, всем телом прижалась к преподавателю и, тяжело вздохнув, закрыла глаза. Чонун обнял девушку в ответ и стал медленно поглаживать по спине. Тем временем, Кюхён, заметив странные телодвижения на кухне, издалека наблюдал за тем, как его любимейшая сестрёнка буквально вжалась и повисла на Чонуне. Несмотря на затуманенные пьяной пеленой глаза, он видел, что Ханби изредка потряхивало, видел и ту нежность, с которой Йесон пытался успокоить девушку. Кюхён догадался, что у Ханби случился вполне ожидаемый психоз, знал, что эмоции возьмут своё. Он было ринулся к сестре, но тут же был сбит с толку лёгким предупреждающим махом руки и снисходительным взглядом Чонуна. Мистер Ким просил его не подходить – это могло лишь ещё сильнее раззадорить Ханби. Кюхён понимающе кивнул, посчитав старшего брата друга вполне компетентным человеком, способным привести сестру в чувства, и, расслабившись, не смог сдержать ухмылки — опять они были вдвоём, опять между ними что-то происходило. Несмотря на то, что мелкую дрожь в теле всё никак не удавалось унять, Ханби постепенно стало отпускать. Ей удалось остановить слёзы и понемногу восстановить размеренное дыхание. В объятиях Чонуна Ханби ощущала себя словно в безопасности. Ей было комфортно и наконец-то тепло. — Только не усни у меня на плече, — с улыбкой произнес Чонун, чувствуя, как стало расслабляться тело Ханби в его объятиях. — Не усну, — буркнула Ханби куда-то ему в плечо. — Успокоилась? — Почти. — Всё в порядке? — Меня всё ещё трясёт, — со вздохом ответила Ханби, перевернув и уложив голову на бок. — Холодно. — Ты перепила. — Нет, сейчас всё пройдет, — нахмурившись, не согласилась девушка. — Это от злости. — Ханби… — хрипло обратился Йесон, аккуратно проведя рукой по её волосам, — не надо злиться. — Извини за истерику, — Ханби блаженно прикрыла глаза — ей была приятна забота и нежные прикосновения преподавателя, — это всё Хичоль, — Ханби неопределенно хмыкнула. — Сегодня он даже с Кю повздорил. — С ним-то из-за чего? — изумился Чонун. — По-прежнему из-за меня. Я ведь одна большая проблема. — Приревновал? — Типа того, — с усмешкой согласилась Ханби и вновь сильнее прижалась к Йесону. — Да уж, — Чонун улыбнулся, — Ханби, скажи, что в тебе такого, что ты всех вокруг себя сводишь с ума? — Если бы я знала...