10 причин его ненависти

- Так вот чем ты был занят? - в смятении сказал Армин. Местом, в которое его привёл альфа, оказалась отдаленная комната в старом штабе, стараниями Аккермана за какой-то час ставшая их маленьким островком любви. У Арлерта перехватило дух от мысли, что все, о чем он думал до этого, каким-то волшебным образом исполнилось. Тёплое уютное местечко, где можно скрыться ото всех, растопленный камин, застеленная свежим постельным бельём кровать. Действительно кровать, а не койка, на которой с трудом можно уместиться вдвоём спина к спине. На столе два фужера и непочатая бутылка десертного вина. - Я перенес все наши вещи. Надорвался, пока нёс твою макулатуру. - в голосе Аккермана промелькнул смешок, и Армин обернулся к нему с улыбкой. - Как тебе все это удаётся? - Что? - Леви улыбнулся ему в ответ самой ласковой улыбкой из всех. - Все это. - блондин обвёл руками окружающее пространство. - Ты какой-то волшебник. Альфа приблизился и чмокнул его в лоб, ероша волосы. - Я всего-то навсего влюблён. Хочешь вина? - Да, пожалуйста. Мужчина подошёл к столу, выкрутил из горлышка пробку штопором и разлил напиток по фужерам. Выпили за себя самих. Леви предложил остаться жить в этой комнате и дальше, скоро начнёт теплеть, и больше не будет необходимости тесниться в казарме. - Мы, как супруги, на законных основаниях можем жить отдельно ото всех. Кроме того, я не хочу, чтобы всякие уроды косили на тебя своими блядскими глазами, пока ты будешь ходить с очаровательным пузиком. Армин, отставив фужер на прежнее место, спросил: - Тебе так нравится размышлять о нашем будущем, да? - О да. - Аккерман взял его в кольцо рук и потянулся за долгим поцелуем. - Что скажет Смит на это решение? - На какое решение? Жить отдельно? Если он имеет что-то против поборов из казны, думаю, мы с тобой в состоянии купить себе дров в личное пользование. В остальном меня не очень заботит его мнение. Армин разгладил на его груди фланелевую рубашку и хлопнул по плечу. - Я удовлетворён таким ответом. Ну а ты знаешь, что мне нравится, кроме разговоров о будущем? Леви хитро улыбнулся, наигранно удивленно спрашивая, что же это, и блондин впечатал его в стену, целуя глубоко и жестко. Между поцелуями куда придётся гамма ловко справился с пуговицами на рубашке альфы и выдернул из его штанов ремень со здоровой бляхой. - Эй, потише, малыш. - Аккерман перехватил его руки и сжал в своих пальцах некрупные ладони. - Я представлял себе все это немного иначе. Медленно и нежно, такой должна быть наша первая совместная течка, разве нет? Гамма выглядел слегка недоумевающим, раздражённым и как никогда возбужденным одновременно. Он высвободил руки из некрепкого хвата и схватил альфу за грудки. - Не надо никаких прелюдий, и сдерживаться со мной тоже не стоит. Давай мы понежничаем чуть позже, ладно? - Ты так просто играешь со мной. Ну хорошо... - брюнет развернул его лицом к стене и вжал в неё, приникая сзади, и сдёрнул с него штаны вместе с бельем одним разом. - Скажи, если тебе что-то не понравится, ага? Арлерт глухо застонал в прижатый ко рту кулак, и его глаза закатились, когда Леви вошёл в него без подготовки, но достаточно медленно для того, чтобы не порвать. Блондин вцепился пальцами в каменные выступы на стене чтобы удержаться в том же положении и не упасть, отзываясь на каждый толчок и чувствуя, что целиком и полностью сдаётся во власть могучих рук, тянулся в ответ. Армин откинул голову на плечо Аккермана и испустил тяжёлый вздох, как бы прося, пожалуйста, только не останавливайся, вот он я, перед тобой, бери меня всего без остатка и отдайся мне тоже. У нас же все так прекрасно, давай продлим этот сладкий миг навечно. Леви целовал его за ухом, разворачивал за подбородок к себе лицом и кусал влажные от слюны губы с таким остервенением, что, казалось, он сошёл с ума. И Армин не мог ненавидеть его за эту лёгкую боль, чувствуя под пальцами заведённой за шею альфы рукой рубчики метки. Чувствуя и видя в серых бездонных глазах страсть и необъятную любовь, которую нельзя высказать, но можно так хорошо почувствовать, смаргивая с ресниц слезы счастья. Чувствовать самыми кончиками соскользающих пальцев метку и тонкой чувствительной кожей шероховатость обветренных губ, что безостановочно шептали имя Армина, было все равно что видеть в себе самом, в нем, в них обоих нечто вечное, древнее, бессмертное, жаждущее разгореться с новой силой и воскреснуть из многовекового сна. Вот она какая, течка с любимым человеком, которого ты выбрал на всю жизнь и на которого украдкой ночью молишься и просишь неизвестно кого, чтобы он побыл с тобой ещё чуть-чуть, чтобы ни одна паскуда не отобрала его душу. Армин не верил ни во что, кроме силы и упорства, не признавал никаких богов. Но каждый раз, каждое утро, когда просыпался рядом с Аккерманом, или просыпался отдельно от него, но видел его как обычно хмурое с недосыпа лицо на построении, благодарил вселенную за его выполненную простую, но эгоистичную просьбу. - Я люблю тебя, Леви. О, как же я тебя люблю! - вскрикнул Арлерт, и его накрыло волной оргазма, когда альфа укусил его в то же самое место, где на его теле белел след от сомкнутых на коже зубов. Брюнет со стоном излился в него и так и замер позади, обвив руками его грудную клетку и уронив голову ему на плечо. Чуть погодя он вытащил член с громким и пошлым чвоканьем, сообщающим, что Армин полон под завязку. Следующие четыре дня прошли в той же манере. Они неистово трахались словно обезумевшие звери, в перерывах проваливались в глубокий сон, что даже трель заведённого на утро будильника не могла их разбудить. Леви просыпал на построения, громко ругался, пока собирался, а Армин смеющимися глазами провожал его за громко хлопающую дверь, откидывался на подушки полежать ещё пару минут и начинал собираться в столовую. - Мальчик мой, хочешь сегодня что-нибудь? - Да... - лениво отозвался гамма, растягиваясь на кухонном столе, за которым миссис Патмор стряпала новый кулинарный шедевр на обед. - Макароны с сыром, м? И мясные рулеты. - Было бы круто. - Армин дарил ей улыбку и с голодными глазами накидывался на еду под смех рыжеволосой кухарки. В промежутках между новой порцией еды блондин сообщал ей, что они хотят заделать ребёнка и стремительно идут к успеху. Патмор поздравляла их с таким серьёзным шагом. - Да, я видела сегодня Аккермана. Весь светился. Армин не смог сдержать улыбку, открыто радуясь, что смог подарить Леви те эмоции, которые заставляли его чувствовать себя счастливым. Вдруг ему вспомнилось каким брюнет был раньше, до того как они стали жить в одной комнате, и разведчик передернул плечами. Если утром происходил их короткий ритуал, состоящий из крепкого объятия перед тем как разойтись по своим делам и пожелания удачи, Аккерман выглядел довольным и даже слегка ленивым, будто если он пошевелится лишний раз или сцепится с каким-нибудь солдатом, то расплескает своё хорошее настроение. Разведчики радостно улепётывали восвояси преисполненные воодушевления от того, что капитан их не наказал. Когда они торопливо разбегались, не успевая даже обмолвиться словом, альфа целый день выглядел, как бегающий по скотному двору петух без головы. Как будто у него действительно отпадала голова, или какая-то другая конечность, без которой он переставал чувствовать себя тем кем он был, если Армин оставлял его без сладкого "будь осторожен, малыш" и ощущавшегося весь день под одеждой прикосновения тёплых рук. На простое "малыш" Леви реагировал специфично, покрываясь пятнистым румянцем, как пятилетний ребёнок, которого поцеловала соседская красавица-девочка, смущался и лыбился, как полный идиот. Смеясь в глубине души над таким поведением сильнейшего альфы, Армин называл его так ещё раз восемь и провожал к подчиненным, чтобы понаблюдать со стороны как нелепо он выглядит, пытаясь показать всем как серьезно он орет. Блондин запил поздний завтрак несладким чаем. Как все таки здорово, что они есть друг у друга. В субботу второго мая в честь дня рождения Спрингера Аккерман с барского плеча подписал увольнительные всем своим подчиненным и даже поговорил с другими офицерами, которые хотели подкинуть солдатам работенки на выходные, и весь сто четвёртый выпуск отправился блудить по окрестностям в поисках веселья. Гулянка началась с посещения традиционных выходных увеселений в центре Троста, они плясали под льющуюся на площади музыку, стреляли в тире, участвовали в кулачных боях и перетягивании каната. Армин с улыбкой бродил в толпе, держа за руку Леви, пока тот что-то шептал ему на ухо. - Прекрати! - Арлерт заливисто засмеялся, отпихивая от себя мужа, и вдруг вытянулся весь в струну, толкая брюнета под рёбра. - Эй, посмотри. Метрах в тридцати от них Жан беседовал с Кристой, крутясь от неё на расстоянии даже меньшем вытянутой руки. Он что-то ей рассказывал с таким довольным видом, что у Армина непроизвольно поползли вверх уголки губ; Криста весело смеялась, теребя в руках собранный наспех букетик из тюльпанов, что росли в полисаднике на соседней улице, которую они только что миновали. Леви натурально ахуел и поспешно поделился этим с Арлертом. После добавил, наконец-то этот шкет угомонится. Они ещё несколько минут наблюдали затем как Кирштайн обхаживает Ленц, прежде чем гамма выдал: - Знаешь, а я рад за него. - словив недоуменный взгляд, он продолжил, - Что? Серьезно рад. Он заслужил своё счастье, потому что тоже помучился со своей совестью и чувствами ко мне. - Это самые добрые слова, которые я слышал в сторону обидчика. - он говорил абсолютно серьёзно, будто придал высказыванию супруга особое значение. - Добрые? - Да. Ты вообще у меня добряк. - Я не добрый. Я всех ненавижу. - Армин усмехнулся в шею Аккермана, когда тот притеснил его к себе вплотную за плечи. Тот спросил: что, даже меня? И гамма ответил: - Временами и тебя тоже. Леви усмехнулся, чмокнул его в макушку и потащил вперёд, догонять остальных. Потом был бар, немного алкоголя и море закусок, жмущийся к Райнеру Конни, снова музыка, танцы, смех и цветущий майский вечер с поющими под раскрытым нараспашку окном цикадами. Гулянка закончилась уже за полночь, хотя Аккерман и настаивал, что надо закругляться к десяти, его не то что не слушали, но и нагло споили. Пока он шарахался с Брауном, Фубером и Йегером по тонущей в густом как патока джазе и усыпанной весенними цветами улице, уставший Армин присел на высокий бордюр и раскидал в разные стороны гудящие ноги. Им ещё предстояло топать до мотеля минут двадцать, а сил уже не осталось. Рядом присела Саша; в одной руке она держала самокрутку, в расслабленной кисти другой - помятые тюльпаны. - Покуришь? - она протянула ему папироску, и Армин выкурил её за четыре тяжки. Выдыхая в ночной воздух столб дыма, гамма с улыбкой кивнул на цветы. Браус накрыла лицо ладонью и посмеялась, сказав одно только "Йегер". - Подкатывает? - Да, что странно. Ведь я бета. - Саша мгновенно погрустнела. Блондин отбросил бычок в сторону и стиснул ладонью её голую коленку, выглядывающую из-под юбки сарафана. - Ты прекрасная, Саша. Ты милая, умная и очень чуткая. Это ценные качества. И твоя маленькая слабость не делает тебя хуже. - Маленькая слабость? Армин, у меня недоразвитая матка размером с ноготь мизинца. Думаешь, это надо Эрену? Неспособная понести девчонка? - Я не знаю что надо Эрену, но если он выбрал тебя по каким-то причинам, значит так должно быть. Значит его все устраивает. Почему бы не забить на все эти дурные мысли и не пожить в своё удовольствие? У нас итак век короткий. Они надолго замолчали, слушая стрекот сверчков в траве и смех ребят в паре десятков метров. Саша закурила вновь, блаженно прикрыв усталые глаза. Армина вдруг закружило от запаха сигаретного дыма, хотя он только что выкурил половину, не почувствовав чего-то особенного. Он подтянул ноги к себе ближе, опустил между колен голову и стошнил. - Ого, чего это ты? - брюнетка удивленно прислушалась и к себе, даже приложила ладонь к желудку. - Да нет, отравиться не мог. Я бы тоже уже почувствовала. Бета повернулась в сторону рассевшейся на лавочках компании, потом на скучковавшихся неподалёку альф во главе с Аккерманом. Ни те, ни другие не выказывали признаков пищевого или алкогольного отравления. Арлерта вывернуло ещё раз. - Давно тебя так полощет? Отплевавшись от едкой слюны, Армин сказал: - Третий день. - Капитан знает? - Нет. - разведчик покачал головой и зачесал волосы назад пальцами. - Я пока не говорил, потому что не был наверняка уверен. - А теперь уверен? Подумав, гамма улыбнулся. - Теперь - да.