Чего боится больше всего Эдди Каспбрак

В этот спокойный вечер ничего не предвещало беды. Каждый член семьи Каспбрак был занят своим делом: Эдди просто сидел у себя в комнате за столом, читая первую попавшуюся под руку книгу, в то время как его мама привычно смотрела телевизор на первом этаже. Такая мирная, повседневная обстановка. Ну что тут, казалось, могло пойти не так? Эдди перевернул очередную страницу, полностью увлечённый чтением. Изредка он закусывал нижнюю губу на особо волнующих моментах, или привычным движением убирал мешающие волосы со лба. Впервые за последние сутки он чувствовал себя так расслабленно, и Каспбрак даже думать не мог о чём-нибудь отрицательном. Удивительно, но за эту неделю ничего странного или жуткого не происходило — дети не пропадали, Пеннивайз даже не пытался напомнить ребятам о себе, а Эдди больше не мерещились прокажённые на каждом углу. Может, клоун наконец решил оставить их в покое? Хотя, зная натуру Пеннивайза, Каспбрак всерьёз сомневался в этом, хотя был рад наконец обретённому спокойствию, пусть оно и будет временным. Эдди отвлёкся от книги, на секунду задумавшись, неосознанно отвёл глаза от страниц и в ту же минуту сильно пожалел об этом. С громким вскриком «блядь!» Каспбрак подскочил с места так стремительно, что опрокинул за собой стул. Его взгляд, полный ужаса и отвращения, был прикован к небольшому объекту, деловито сидевшему на столе прямо там, где каких-то несколько секунд назад лежала рука подростка. Сороконожка. Самая ужасная и отвратительная по мнению Эдди тварь. Насекомых он просто ненавидел, но эти жуткие создания пугали мальчика даже сильнее, чем сам Пеннивайз. Эдди тяжело дышал, сердце бешено колотилось. Вот он, его самый страшный кошмар, сейчас был здесь, с ним, в одной комнате. Первой мыслью было бежать на первый этаж и просить маму, чтобы она устранила это отвратительное чудовище, но Каспбрак не мог даже сдвинуться с места. Его парализовал ужас. А когда сороконожка зашевелилась и, переползя со стола на стену, довольно стремительно начала спускаться на пол, Эдди издал пронзительный вопль, больше напоминающий девчачий визг, отскочил назад и врезался во что-то мягкое. А, вернее — в кого-то. «Боже, только тебя не хватало!..» — Ты так сильно боишься её, Эдс? — раздался до ужаса знакомый приторный голос, и в нём слышалось неимоверное веселье. На плечи Каспбрака опустились руки в белых перчатках, слабо сжали их. — Н-ничего я н-не б-боюсь, — но, как бы Эдди ни старался, всё равно произнёс эту фразу с неимоверной дрожью в голосе, чем и выдал себя. Хотя его бледное, как грим самого Пеннивайза, лицо, дрожащие в панике руки и расширившиеся от ужаса глаза говорили красноречивее всяких слов. К тому же от Оно скрыть что-то было просто невозможно. Да и ситуация сложилась такая, что мальчику было совсем не до клоуна — его больше волновало это маленькое, но ужасное создание, которое преспокойно скользило своими сорока конечностями по стене, и ему, кажется, вообще не было дела до того, что происходило вокруг. — Ты весь дрожишь… Тебе страшно, Эдс, — прошептал Пеннивайз на ухо вздрогнувшему Каспбраку, плавно переместив руки с его плеч на талию. — Я чувствую это как никогда сильно — ты насквозь сейчас пропитан страхом… — З-заткнись, без т-тебя тошно, — Эдди даже отступил назад, упираясь прямо в клоуна. Шёлковая ткань воротника скользила по волосам Каспбрака, а его судорожное дыхание и биение сердца даже глухой бы, наверное, услышал. Он даже забыл о том, что рядом, вообще-то, находится его настоящий — самый злейший враг, но разум, одурманенный страхом, заставил мальчика нервно сжать пальцы на руках Пеннивайза, которые по-прежнему лежали у него на талии. — Я могу прогнать её, Эдс, — снова услышал Эдди над собой голос Оно, но теперь в нём ощущалось какое-то странное внушение и умиротворение. — Не успеешь моргнуть — и её не станет… — Просто так?.. — недоверчиво спросил Эдди. — Конечно нет, глупенький, — ласково улыбнулся клоун, погладив мальчика по волосам. — За одну маленькую цену… Ты не пожалеешь об этом, малыш. Тебе понравится, обещаю… Каспбрак даже не повернулся, чтобы посмотреть на Пеннивайза, так как его внимание по-прежнему было сосредоточено на сороконожке, которая довольно шустро сползла по стене на пол и неожиданно, перебирая всеми сорока ногами, понеслась прямо к Эдди. Он снова заорал и, повинуясь только инстинкту самосохранения, буквально повис на Пеннивайзе, обхватив его руками и ногами. Тот громко и заливисто расхохотался. Его забавляла эта ситуация, а страх мальчишки перед мелким насекомым был сильнее, чем когда-либо. Пеннивайз мог бы упиваться им вечно, учитывая, как отчаянно вцепился в него Каспбрак. А раз уж выпал такой шанс повеселиться, глупо будет не воспользоваться им. — Так что ты скажешь, Эдс? — мягко поинтересовался Оно, чувствуя, как бьётся охваченное диким ужасом сердце в груди мальчика. Тот мотнул головой, сильнее сжав пальцы на клоунском костюме. — Это значит «нет»? — Эдди тихо застонал от безысходности, а проклятые слова так и норовили вырваться наружу. — Боюсь, я тебя не понял, малыш. Похоже, не так сильно уж тебе нужна моя помощь… Ну, раз так, я уйду отсюда — не буду мешать вам проводить время, — Пеннивайз довольно ловко отцепил ахнувшего Каспбрака от себя, на какое-то мгновение задержав его так в воздухе. — Нет, не отпускай меня!.. — Эдди поджал ноги, судорожно схватившись за удерживающие его руки клоуна, как утопающий за соломинку. — Я сделаю всё, что хочешь, только не делай этого!.. Выглядело это настолько жалко и одновременно смешно, что Пеннивайз не выдержал и снова рассмеялся. Прижав напуганного подростка к груди, так, чтобы тот видел всё происходящее, клоун вытянувшейся рукой поймал снующую по полу сороконожку и в один момент проглотил её. Эдди едва не вырвало от этого зрелища, но в глубине души он был готов буквально расцеловать Пеннивайза прямо сейчас. Тот довольно облизнул губы и повернулся к мальчику. — Видишь, её уже нет, — алые губы растянулись в насмешливой улыбке. Каспбрак ничего не ответил, лишь уткнулся лицом в приятно пахнущий цирком костюм, обхватив клоуна руками за шею. В тишине были слышны только его приглушённые всхлипы. Пеннивайз, слабо усмехнувшись, щёлкнул пальцами, и свет в комнате погас. Эдди почувствовал, как его уложили на что-то мягкое, а затем услышал над собой бархатный шёпот Оно. — А теперь дело за малым, малыш… Каспбрак был шокирован, когда губы Пеннивайза накрыли его собственные. Он почувствовал, как руки в перчатках задрали на нём рубашку, оглаживая живот, рёбра. Это было… приятно. Приятно, хоть и неправильно… Пеннивайз оторвался от мягких губ Эдди, проложив ровную дорожку поцелуев от груди до пупка, затем оттянул губами один из сосков, чуть прикусив его. Вторую руку он положил на пах мальчика, поглаживая возбудившийся член через ткань штанов. «Что… он творит?..» Эдди часто и прерывисто дышал, вздрагивая от каждого прикосновения, его тело выгибалось навстречу, прося и умоляя о большем, а с губ уже срывались едва слышные стоны… Мальчик вскрикнул от чересчур резкого проникновения, но его рот был тут же заткнут властным поцелуем. Боль плавно перерастала в наслаждение, которого Каспбрак не испытывал за всю свою недолгую жизнь… Над собой он видел только горящие в темноте глаза Оно, действия которого просто сводили Эдди с ума. Ему казалось, что сейчас у него за спиной раскроются крылья, и он улетит… — Ты будешь летать вместе со мной, Эдс. Только со мной, — горячий шёпот опалил его ухо, и в ту же минуту перед глазами Эдди всё вспыхнуло миллионами ярких огней, а затем померкло, погружая мальчика в крепкий, безмятежный сон. Он уснул прямо на груди Пеннивайза, который обнял его одной рукой, прошептав на ухо: «Я же говорил, что ты не пожалеешь».