Мелочевка

Гнев. Поистине как прекрасная, так и ужасная эмоция. Подобный буре, он застилает глаза, бьет по щекам, засасывает в алую пучину. Во всей своей неправильной, разрушительной красоте, он цветет, полыхает. Потом тлеет, тухнет. Занимается снова. Находиться в эпицентре бури, посвященной одному только тебе - лестно, в некоторой степени приятно, но больно. Очень больно. Но ради такого зрелища можно и потерпеть, правда ведь? Удар. Еще удар. В ухо, потом в челюсть, в солнечное сплетение. Железный привкус крови перекрывает уже все вокруг, и ты перестаешь чувствовать отдельные удары, лишь что-то непонятное разливается по всему телу. Дышать тяжело, наверное, он пытается тебя придушить, но это не страшно. Респавн соберет все заново, синяки - исправимы. А пока, ты можешь отдать себя ярости, чужой, но очень близкой, прочувствовать ее каждой клеточкой своего тела. Насладиться, блевануть кровью на рубашку, сморщиться от омерзения, и сразу же от боли - на лице нет ничего, чем шевелить было бы не больно. Человек, человек с бычьей головой, с алеющими зрачками, раздутыми ноздрями и бесконечно-горячим костром внутри. Человек, который одной рукой удерживает тебя за грудки прижимая к холодной, бетонной стене, а другой выбивающий из тебя все дерьмо. А третьей он придерживает твое бедро, пошло смеясь и сильно сжимая пальцы. Остатки рубашки трещат по последним оставшимся швам, и ты, Конагер, тихо скулишь, сам не понимая от боли, желания, или чего-то иного, недостижимо-далекого, но в тоже время такого близкого, что можно ощутить его вечный жар. Что твои силы, твой пытливый ум, что значишь ты сейчас, представ перед чудовищем от которого не скрыться ни за какими стенами? Какая турель остановит тебя самого, Делл?