Ты умрёшь столько раз, сколько мне захочется

Лестер ничто не любит так, как подвижные мишени. Подвижные, вёрткие, матерящиеся мишени. Если они ещё и многоразовые, то ваще полный атас. — Я найду, где ты прячешься, ублюдок, и выпущу тебе кишки! — рычит Дакен, проталкивая сквозь бедро завязший в мышцах болт. Судя по тому, как хлещет кровь, когда металл перестаёт блокировать дыру, Лестер всё же прострелил ему артерию. — С-сука, — шипение Дакена едва слышно с такого расстояния, зато движение губ не даёт ошибиться. Это он ещё не знает, что на оперении — яд. А нехрен было стучать Озборну. Излюбленная мишень Лестера наконец-то валится прямо в натёкшую алую лужу и несколько раз дёргается в агонии, окончательно раздирая на себе одежду. Чёрно-жёлтый костюм Росомахи всегда превращается в окровавленные лохмотья, какой бы из Росомах его ни носил. Отличный яд, хотя и пришлось попотеть, чтобы достать его не в сезон. Лестер позволяет себе размять ноги, переходя на другую позицию, пока Дакен не может его ни чуять, ни слышать, ни видеть. Стоит ему занять место и слиться с окружающими тюками, как снизу слышится хриплая возня, и буквально через пару секунд Дакен уже карабкается на соседнее здание, вбивая когти прямо в бетон. Тупой ублюдок. Лестер так увлечён зрелищем напрасно лезущего наверх напарника, что упускает момент, когда ветер меняется. Вот буквально только что он материл этого мудака на все лады, а в следующее мгновение уже облизывается на ходящие под окровавленными лоскутами мощные мускулы, представляя их под своими руками и языком. — Блядь, — шепчет Лестер и закрывает нижнюю часть лица тряпкой, но уже слишком поздно. — Я вижу тебя, красавчик, — кричит ему Дакен с соседней крыши и отступает для разбега, хотя если бы он позвал, Лестер бы сам к нему сейчас прыгнул. Сорвался бы, конечно, но прыгнул. — Сволочь, — яростно выплёвывает он перед тем, как вцепиться Дакену в плечи обеими руками. — Ублюдок узкоглазый, — шипит он в нечеловечески прекрасное лицо. Следующее ругательство Дакен скусывает с его губ. Когда глубокой ночью Лестер приходит в себя, мучимый самым худшим в мире — дакеновым — похмельем, он в который раз зарекается снимать фильтрующую феромоны маску. Но к следующей тренировке снова забывает о ней.