***
Четыре буквы. Четыре ненавистные мне буквы. Буквы, которые могут тебя насытить досыта, но также испить досуха. Я сидел в полупустом кафе и пялился в полупустую чашку с кофе. На улице было уже темно. За окном валил снег, покрывая землю белым одеялом. Психиатры называют это девиантностью, я же называю придурью больного мозга. Когда все это началось? Наверное, в подростковом возрасте, когда гормоны начинали бурлить. Странно. Поначалу я не понимал и не придавал значения своим фантазиям. Но они все сильнее брали меня в свой плен. В то время интернетом пользовались не так распространенно, и мне приходилось искать литературу тайно, через библиотеки. Помню глаза библиотекарши, когда я попросил у нее книгу «Пытки древнего Китая». Самое чудное, я всегда представлял себя не на месте тех, кто пытает, а на месте того, кого пытают. В двадцать лет появился мой первый настоящий партнер и серьезные отношения. Тут-то все желания и заиграли в новых красках. Мне всегда было мало просто секса. Поначалу я просил просто ролевые игры, потом к ним присоединились веревки, легкие пощечины и, наконец, я понял, что сломал партнеру мозг. Мы расстались. Но встретились через некоторое время на дне рождения общей подруги. Дело происходило в соседнем городке, там, где как раз он и жил. В тот вечер насилие было настоящим. Нельзя вводить ванильных. Нельзя! Эту истину я усвоил надолго. ЭТО нельзя приобрести, ЭТОМУ нельзя научиться, ЭТО либо есть в голове, либо нет. Как говорит мой психиатр, у обычных мужчин, без отклонений в сексуальной жизни, с детства стоит блок на то, чтобы ударить слабого. Если снять этот блок, то мужчина полностью погрузится во вседозволенность. Это должно быть постепенно. Мужчина должен постепенно получать на это разрешение, попутно осознавая ответственность. А что мне делать? Мне нужно все и сразу. Моя внешность этому не способствовала. Про таких говорят: хрупкий, тонкий, звонкий, да не дай Боже такого зацепить. Угу. Переехав в мегаполис, я, наконец, нашел название тому, что мучило меня на протяжении стольких лет. Тема. БДСМ. Четыре блядские буквы! Которые не дают теперь мне жить спокойно. О, знали бы Вы, как сложно найти партнера в Теме. Да не на один разок хочется, а на постоянку. Пусть тело просит боли, но душа хочет любви. Хотелось кому-то принадлежать. Начав общаться с Тематиками, я открыл для себя не только мир БД, но и мир СМ, найдя себя во флагелляции. То чувство, когда ты доходишь до грани под плетью, можно сравнить с рвотным рефлексом. Сквозь слезы и истерику наружу выползает самое темное и эмоциональное. Волна за волной она накрывает тебя, не давая успокоиться и срывая голос на волчий вой. Вот еще один пунктик, по которому со мной не хотят Темачить. Почему-то все без пяти минут Верхние свято уверены в том, что если ты не падаешь красиво в сабспейс, или хотя бы не кончаешь, то ты хуйня, а не нижний. Суки! Сколько шуточек я услышал в свой адрес, по типу: «Малыш, а ты точно в это заведение пришел?», « Малыш, а ты точно хочешь этого?», «Малыш, прости, но обычный ванильный секс не возбуждает». — Меня тоже! — хотелось закричать во весь голос. «Малыш, тебя же покалечат». Оно и понятно. Никто всерьез не воспринимал маленького блондинчика. Все настоящие нижние, чистые СМ-шники, напоминали непробиваемых орангутангов, с каменным лицом. И ведь не догадаешься, что порят их, а не они. Но в скором времени и мне удалось себя оправдать. Для этого пришлось выйти на публичный СМ-экшн.***
Лично я его не знал, даже имени, но был крайне наслышан о том, как отзываются о нем парни из клуба. Умелец, бандажист, отменный практик, отличный флагеллянт. Многие не отказались бы провести сессию с ним. Но, последнее время поговаривали, что он собирался уйти из Темы, она перестала его привлекать и приносить удовольствие, превратившись в работу. Он давал семинары, консультации, иногда показывал публичку, но не стремился с кем-то заводить отношения. Меня это вполне устраивало. Найдя его фейковую страницу в социальной сети, я с большим трудом уговорил подарить мне экшн. Уговор состоял только о конфиденциальности. Он попросил надеть маски — не хотел, чтобы узнали, что он вновь вернулся к практикам. Мне было не тяжело удовлетворить его желание. В клуб я уже пришел настроенным. Хотя руки заметно дрожали, но не от страха, а от предвкушения. На подготовку оставалось совсем немного времени. Уединившись за пятачком сцены, я оставил на себе маску, полностью закрывающую голову, сводящую концы на затылке шнурком; черную облегающую майку с порванной спиной и кожаные шортики. Честно, я просто не знал, как выходить на сцену. Секса не будет, тогда зачем полностью раздеваться? Сзади послышался хмык: — Вы в этом собираетесь идти? — А что? — самоуверенно ответил я вопросом на вопрос, оборачиваясь. Передо мной стоял мужчина, обычного телосложения, разве чуть подкачанного и развитого. Торс его был полностью обнажен. Из одежды были только простые светлые джинсы, ступни мужчины тоже были голыми. Голову украшала такая же маска, как и у меня, с прорезями для глаз, носа и рта. — Майку придется снять. — У меня обнажена спина, — в подтверждение я ткнул себя большим пальцем в спину. — Концы флогера будут травмированы. Не хочу портить девайс. Тем более, сейчас, хорошего мастера днем с огнем не сыщешь. Вы Лютик? Меня немного покоробило от этой клички, доставшейся в клубе. — Да. Вы Психолог? — Да, так меня зовут местные, — опять ухмыльнулся мужчина. Впервые я не почувствовал к себе пренебрежение. Он не возлагал на меня надежд. Он просто был настроен на то, о чем его попросили. Для него это была очередная бесплатная работа, приносящая удовольствие в одну сторону. Но он этого не показывал. Он прекрасно понимал, что от его отношения ко мне будет зависеть исход сегодняшнего экшна. — Ты готов? — напоследок спросил он. — Да. — У тебя есть особые пожелания, или полностью доверишься мне? — Если можно, я сам буду держаться? Не надо меня подвешивать. — Хорошо. В полумраке зала, с освещенного пятачка, условно обозначенного как сцена, не было видно посетителей. Это создавало иллюзию того, что мы одни. Под потолком висело большое металлическое кольцо. Психолог ловко перебросил сквозь него обычную джутовую веревку и сделал две петли. Я подошел ближе, просунул руки и сам отрегулировал её себе под рост. Резко намотал основание петель на запястье и захватил его в ладонь. Прикрыл глаза… Началось. Легкие концы ременного флогера прошлись по обнаженной коже, будоража её. Знакомясь с ней. Легкий пробный удар и флогер вновь ласкает, как бы извиняясь за содеянное. Следом пошел удар посильнее, заставляя прогнуться в пояснице и тихо охнуть. Когда Верхний снял пробу, то его действия стали увереннее. И легкое пошлепывание превратилось в полноценный разогрев. В один миг я перестал что-либо понимать. Для меня перестали существовать все находящиеся в зале. Сейчас был только я и крепкий кожаный девайс. Тело наконец-то сбросило оковы и начало само искать удары. Спина горела огнем, но просила большего. Попа сама начала подставляться. Неожиданно я понял, что механические движения Верхнего переросли в нечто большее. Удары сыпались за ударами. Уже порядком красная и разогретая кожа их практически перестала чувствовать. Психолог это и сам понял. Пришло время для смены девайсов. Я тяжело дышал. Сильные руки рывком притянули меня к оголенному торсу и внезапно по раздраженной коже прошелся шершавый язык. В зале послышались вздохи, но мне этого было мало. Я резко отпрянул от него, давая понять, что рано еще расслабляться. Понадобилось всего пару секунд, и я почувствовал первый удар «кошки». Ощущения стали более яркими, появились вновь отголоски боли. Несколько ударов, и «кошку» сменила «собака», а затем время подошло к кульминации. Мое нутро уже не просило, а требовало! Тут, на сцене, нет никакого «ВЫ», тут мы самые близкие друг другу люди. И так хотелось разделить всю ту накопившуюся боль, выплеснуть её. Тут же вспомнилось, как в детстве происходило много ссор и скандалов в семье, потом вспомнились унижения по поводу моей ориентации в школе и университете, вспомнилось и отсутствие личной жизни как таковой, вспоминались даже малозначимые, но обидные вещи, что были закопаны в недрах памяти и не давали подсознательно нормально существовать. Сейчас это все просилось наружу, как давно забытые тайны, спрятанные в сундуке на чердаке у бабушки. Конец кнута разорвал мой мозг, ворвавшись в него яркой вспышкой. Я откинул назад голову. Второй удар уже пришелся с другой стороны. Первые слезы покатились по щекам. Скоро… вот-вот… Мастер, видно и сам это понял. Удары стали сильнее и практически без перерыва. Он умело лавировал вокруг меня, принося боль с разных сторон. Бетонный пол под моими ногами будто плавился. К горлу подступил комок. Первые всхлипы…. Постепенно переходящие в крик, смешанный со слезами. Вот оно! Хочется выть и рвать все то, что находится под руками. Не выдержав, я одним движением выпутался из петель и упал, упираясь лбом в грязный пол. Тут же на своей шее я почувствовал кожу. Гибкий кнут сдавил её, не давая кислороду доступ. А меня все выворачивало и выворачивало эмоциональной рвотой. И этот кнут на шее… он был как дополнение, символизирующее мой мир, приносящий только разочарование. Мне уже было все равно на всех и все, на лице пребывала блаженная улыбка. Я почувствовал, как Верхний осторожно освобождает мою шею и подхватывает меня на руки. Он нашел какой-то стул в углу сцены и уселся на него, не выпуская меня, укачивая и успокаивая. А ко мне пришла вторая волна, и я вновь завыл. — Боже, какой ты сладкий, отзывчивый, — шептал он. — Давно я такого не видел. Очень.***
К шести часам народу в кафе прибавилось, что немного отвлекло от насущных мыслей. Разгоряченная толпа, видно, пришла перекусить, после предновогоднего марафона по магазинам. Я лениво оглядел стайку девушек и вновь уткнулся в практически уже пустую чашку. Остатки кофе плескались на дне. После того вечера мы разошлись и больше не встречались. Сессии мне хватило на несколько недель, а потом все закрутилось по-новому. Постепенно организм начал требовать разрядки. Я стал менее усидчивым и более эмоциональным. На работе часто ругался, стали поговаривать, что меня пора выводить в люди только в наморднике. Но я ничего не мог с собой поделать. Наступил Голод. В клуб я стал наведываться чаще. Когда это приходилось на публичные экшны, я еле мог усидеть на стуле. Мои глаза горели, а тело чувствовало чужие ощущения как свои. Звуки ударов отдавались набатом по оголенным нервам, заставляя непроизвольно выгибаться под пустоту. Вот тогда я и возненавидел себя. Возненавидел Тему. Возненавидел свое тело и душу. — У Вас свободно? — осведомился чистый мужской голос. Я медленно оторвал взгляд от падающего снега за окном и посмотрел на того, кто прервал мои мысли. Мужчина стоял возле моего столика и смотрел в упор на меня. Одет он был в обычные темные джинсы и серую толстовку с капюшоном на шнурке. А вот ноги обуты в зимние берцы. Его зеленые глаза были печальны, и в их уголках затерялась сетка мимических морщин. На вид ему было лет тридцать семь-восемь. Двумя ладонями он держал чашку, копию моей. Я молча кивнул на свободное место напротив и вновь уткнулся в заснеженный пейзаж за окном, погружаясь в свои невеселые мысли. И дело было даже не в том, что со мной не хотели. О, после той сессии я пользовался успехом у садистов. Организатор вечера конечно же растрепал о том, кто был в роли нижнего, но почему-то умолчал о том, кто был в роли Верхнего. Хотя, знающие люди все равно смогли идентифицировать его личность по технике работы. Я никого не хотел, не желал так сильно, как того Мастера. Но попроситься на еще одну сессию у меня не хватило решимости. — Не грустите. Меня порядком уже стала раздражать навязчивость постороннего. Я резко повернул голову в его сторону, но мой взгляд за что-то зацепился… На пустом столе, не застеленном скатертью, не считая салфетницы, перечницы и солонки, красовался… большой круглый апельсин. — Держите, — мужчина осторожно пододвинул фрукт ко мне ближе и искренне улыбнулся. Такого даже обижать не хотелось. И я... взял. — Вам плохо? — А Вы психолог? — тихо, но не без раздражения спросил я. — Да, — его голос так и оставался спокойным, будто он разговаривал с буйным подростком. — Может, я смогу Вам чем-то помочь? — Вряд ли, — пожал плечами и прямо посмотрел в его тоскливые глаза. Интересно, а почему он грустит? — Может, Вы сами поделитесь тем, что случилось у Вас? — Хм… можно сказать, я обрел глоток воздуха в пропахшем духами помещении, а потом этот глоток потерял. — Странная аллегория. — Может, теперь поделитесь Вы? Я задумался, прикусив большой палец. — А я потерял человека. Точнее, не потерял… я боюсь этого человека. Боюсь попросить его доставить мне те чувства, которые он уже доставлял. — Странно… у меня такая же история… — задумчиво сказал мужчина. — Вы гетеро? — К чему такой вопрос? — Интерес, подстегиваемый любопытством. — Вас, наверное, на этот вопрос натолкнула моя внешность? — Нет, — мужчина отрицательно мотнул головой. — Просто как психолог, я смог уловить Вашу нестандартность. Мне теперь интересно, в чем она заключается. — Лучше Вам этого не знать, — тяжело выдохнул я. — Да, я – гей. А Вы? — Тоже. Самое важное то, что с незнакомцем оказалось интересно. Беседа лилась плавно и без пауз. С ним я почувствовал некое облегчение. Ему удалось немного вывести меня из анабиозного состояния. Пусть мы и разговаривали на ничего не значащие темы, пусть я умолчал о своей тайной жизни, но от общения с этим человеком я получал удовольствие. — Извините, мы закрываемся, — эта фраза была вылита на нас как ушат холодной воды. Посмотрев друг на друга, мы поняли, что нам пока ещё рано расставаться. — У меня тут квартира недалеко, может, выпьем пива? — слова психолога имели интонационную надежду. — Как Вас зовут? — Илья. — Я Христофор, — протянул руку для пожатия. — Давайте перейдем на «ты». — Согласен. Так как насчет пива? — Согласен, — улыбнулся я в ответ.***
Это было похоже на притяжение разных полюсов. Пока мы шли по морозному воздуху, ничего не предвещало изменений в поведении. Но как только переступили порог квартиры… Илья сбросил большой рюкзак с плеч и уверено прижал меня к стене, выбивая дух. Замер. Я поднял на него глаза и… утонул. Его зрачки бегали, оглядывая мое лицо, а ладони крепко держали за плечи. — Я хочу тебя… но боюсь, — уверенно заявил Илья. — Чего боишься, — я облизал сухие губы. — Боюсь, что ты откажешь, боюсь причинить ненароком боль. У меня были немного… кхм… странные партнеры до тебя… особенные. Я улыбнулся про себя. Он еще не знает, с какими тараканами я сюда пришел. Нельзя! Нельзя ломать ванильных! Не смей, Христофор! Недолго думая, я потянулся вперед и накрыл его губы своими губами. — Не бойся, — прошептал я. — Сам боюсь… И завертелось. Я с остервенением позволял терзать свой рот, иногда и сам, перегибая палку, чувствуя вкус чужой крови. От обнаженных тел искрило страстью друг к другу. Откуда появилось это в малознакомых людях, неподкрепленных алкоголем? В полутьме однокомнатной квартиры особо развернуться было негде. Поэтому мы, не разрывая поцелуя, доползли до разобранного дивана в гостиной и повалились на него. Водоворот чувств нахлынул и потопил мое сознание. Не разрывая поцелуя, который превратился из жесткого и голодного — в мягкий, Илья принялся ловко меня подготавливать. Попутно он оставлял влажные дорожки от языка на шее, ключицах и впалом животе. Я скулил и подавался вперед, изгибаясь, как дикий кот. Мое ненасытное до ласк тело просило большего. Что-то очень внушительных размеров резко и до упора вошло в меня. Я вскрикнул от внезапной вспышки боли. — Прости… прости… — нервно зашептал Илья. — Я… просто… просто прости… привык так…извини. — Заткнись уже и трахай, — уведомил я этого извиняльщика, который так упорно сейчас обламывал кайф. Секс был жестким, потребительским, с болью и стонами и… охуенным!***
Утром я еле разлепил глаза. На улице ярко светило солнце. Мороз, наверное. Подошел как был голый к окну и прищурился от режущей глаза белизны. Через некоторое время ко мне присоединилось еще одно такое же голое тело. Мы молча закурили. Никто не хотел обсуждать вчерашнее. — Ты как? — спросил Илья. — Я себя вчера мало контролировал… прости. — Нормально, как обычно, — пожал я плечами. — И хватит уже извиняться! — Я не привык приносить боль без согласия…. — А, то есть по согласию ты мо… — тут я запнулся на полуслове и посмотрел на него в упор. — Что ты сейчас сказал? — подозрительно переспросил. — Не заморачивайся, — махнул мужчина. — Не стоит тебе этого знать и пробовать… это вязкое болото, из которого уже никогда не выберешься. Живи нормальной жизнью. — Угу, — язвительно кивнул я, туша окурок. — Если бы. Собрал свою одежду и оделся. — Ну, я пошел? — спросил, собирая мелочи по карманам. — Извини еще раз, Христофор, но у нас вряд ли получится что-то долгое и серьезное, — тоскливо произнес Илья. В принципе, я и сам об этом думал. Но что-то не давало мне покоя. Бросил взгляд на компьютерный стол, что пребывал в немыслимом беспорядке. И все вроде там было обычным для обычного холостяка… книги, ручки, грязная кружка из-под чая, да только… только вот кожаная маска, со шнурками на затылке, не вписывалась в этот хаос. Я завороженно подошел к столу и двумя пальцами поднял её. — Что это? — я посмотрел на до сих пор курившего, уже наверное вторую сигарету, Илью. — Положи на место, — строго сказал мужчина. Я осторожно положил маску. В душе что-то оборвалось, а потом вспомнилось: «- А Вы психолог?» «- Да». Черт! Психолог… Психолог! Я ошарашенно на него посмотрел. Неужели это он. Я переспал с самим Психологом. Мысли закружились разноцветными стайками бабочек. Нет, ничего не изменилось. Все равно… Он - это он… А я - это я… партнер на ночь. Простое плотское удовлетворение. И неважно, что мы встретились волею судьбы. Я грустно развернулся и побрел на выход. Илья последовал, чтобы проводить. — Меня знают как Лютика, мы Темачили с тобой три недели назад в клубе «Драйв», — тихо оповестил я, открывая дверь и уже надев верхнюю одежду. Выдох со свистом за моей спиной, и крепкая рука уже захлопывает дверь перед моим носом, удерживая меня. А потом две руки крепко и неожиданно обнимают, прижимая к голому теплому торсу. — Сучонок! — шепот мне на ухо. — Я ж чувствовал, что ночью происходит что-то не то! Ну вот нельзя орать от удовольствия, когда тебя грубо ебут! Свалил от меня тогда, даже не попрощавшись, пока я с организатором разговаривал. Я ж искал тебя. Да. Но кроме фейковой страницы и странного прозвища, о тебе никто ничего не знал! Я всех Тематиков с ног на головы поставил. Ты подарил мне глоток воздуха. Я уже серьезно намеревался уходить из Темы. — Из Темы просто так не уйдешь, — счастливо улыбаясь и зарываясь в его объятия, произнес я. — Отсюда только вперед ногами.