101

Я сбился со счёта. Я не знаю, какой сегодня день недели. Я в душе не ебу, какое сегодня число. Я даже месяц с трудом вспоминаю, потому что бесконечная пасмурная погода позволяет мне думать, что за окном всё ещё осень. Прошлая осень... Та самая, поздняя, когда я встретился с тобой. Когда я думал, что наша встреча — ничто иное, как ни к чему не обязывающее знакомство двух людей со схожими интересами. И как же я ошибался. После каждого дня, проведённого с тобой, я готов был от земли отрываться, дабы провести с тобой как можно больше времени. Я засыпал и просыпался лишь с мыслью о том, что увижу, что обниму, что расскажу всё, чем делиться обычно не привык. А ты... Ты дарила мне тепло и свою улыбку, и мне было достаточно. Но если бы я ещё тогда знал, чем это всё закончится... Я бы ни за что в жизни не позволил быть себе счастливым вот такой ценой. Какой-то год, ёбаный год, но нам этого хватило, чтобы время доказало, что хорошее не может длиться вечно. А теперь... Теперь я просто ненавижу эти будни. Сильнее я ненавижу только раннее утро, когда просыпаюсь с блядским грузом на неугомонно работающем сердце. Когда не могу отлежаться в кровати ещё минут пять хотя бы, потому что не ощущаю ничего, кроме ненависти. Чёртовой ненависти к самому себе, разъедающей изнутри каждый орган медленно и искусно. Ненависти оттого, что последние несколько дней я попросту стал желать того, чтобы проснуться однажды и понять, что тебя больше нет. И никогда не было. Я иду к тебе также неспешно, как и всегда. Спокойная вечерняя гладь укрыла своей тенью каждую улочку, редкими порывами свистел ветер. Я даже наушники с собой не взял, потому что всё, что мне сейчас хотелось слышать — тишину. Ту самую, которая стала моим другом за последние пару месяцев. Знаю даже то, что она будет сопровождать меня и в то время, когда я буду с тобой. Кстати, я уже совсем близко. Психиатрическая лечебница уже в поле видимости, и уже она не вызывает у меня прежних эмоций. Я иду к ней ровным, спокойным шагом, растягивая сигарету до самого входа. Тушу окурок о небольшую мусорку. Автоматические двери приветливо открываются, я же продолжаю шагать к своей цели. Обхожу лифт стороной, потому что не хочу останавливаться. Ни на секунду. Остановлюсь только тогда, когда окажусь рядом с тобой. Но что-то в собственном плане идёт не так, и я торможу около твоей палаты. Сто первая. Этот номер мне скоро сниться будет, я клянусь тебе. Берусь за ручку, отворяя двери. Пару шагов вперёд. Закрываю за собой. На щеколду. Ещё в начале недели я снова принёс охраннику бутылку дорогого пойла и какую-то закуску, чтобы мне не мешали. Не мешали проводить время так, как я хочу его провести. Шаги к твоей койке медленнее, нежели обычно. А ты... Ты всё также лежишь, смотря куда-то в потолок. Взгляд всё такой же, словно безразличие к любым внешним факторам надёжно сковало тебя по рукам и ногам. Ты привязана. Правда, непонятно, для чего... Уже которую неделю ты лежишь, не шелохнувшись. С полуприкрытыми, и абсолютно пустыми глазами, отражающими лишь частичку той боли, которую тебе пришлось пережить. У меня даже возникает такое чувство, что вместо питательной трубки тебе прописывают отравленные иглы, что постепенно разрушают твой мозг. Ты не движешься. Просто дышишь. Но не для себя, а словно должна кому-то... Даже зрачками в мою сторону не ведёшь, словно нет меня здесь. Но я тут. Я тут, Леся. Я хочу закричать сейчас так, чтобы докричаться до твоего усопшего сознания. Хочу, чтобы ты знала, чего мне стоит это напускное безразличие. И ещё больше хочу встряхнуть тебя за плечи и спросить, какого хрена ты довела себя до такого? Что с тобой сделали чёртовы препараты? И какого вообще чёрта ты оставила меня с этим миром один на один? Но ты не ответишь... Ты давно не отвечаешь. А я просто фальшиво усмехаюсь от осознания того, что уже практически и забыл, как звучит твой голос. Как звучит твой смех я не помню и подавно. Да и не вспомню уже... Мой взгляд опускается на твои располосанные запястья. Провожу по твоей руке указательным пальцем, сам непроизвольно вздрагивая от холода твоей кожи. Чёрт... Видели бы меня сейчас мои фанаты. Ведь практически все представляют меня отморозком, которому редко когда есть дело до чужих чувств. Хладнокровный, беззаботный парень, который не видит ничего важнее своей команды и своего любимого дела. Чушь. Сейчас я просто разваливаюсь изнутри. И держит меня только воспоминание о том, кто я есть. То, зачем я здесь. Я ведь обещал себе от тебя отвыкнуть. Обещал жить прежней жизнью. Обещал себе научиться жить без тебя. И я, чёрт возьми, смогу. Пусть сейчас мне волком выть хочется около твоей койки, но я смогу. — Ненавижу... Даже не знаю, кому я это только что сказал. Тебе, или самому себе. Я дал себе слово ходить к тебе всё реже, уменьшая дозу. Дал обещание привыкнуть к тому, что как прежде уже не будет. Но мне это нужно... Нужно, поэтому прости меня. Я быстро освобождаю себя от тугого ремня, чуть приспуская джинсы. Осторожно забираюсь сверху, откидывая простынь и в считанные секунды ощущая холод твоего тела, которое сквозь мгновения начинаю вдалбливать в кровать. Я знаю, что доставляю тебе дискомфорт. Знаю, что возможно причиняю боль. Знаю, потому что твои глаза по-прежнему не отражают ничего, кроме равнодушия. Но ещё я знаю, что они врут. Что это всё лишь действие препаратов, которые медленно тебя убивают. Заменяют... Ты уже никогда не скажешь мне, чтобы я отвалил, чтобы не бесил тебя, не устроишь мне истерику, после которой прижмёшься и скажешь, что всё равно любишь. Этого больше не будет. Никогда. Всё, что мне остаётся — это трахать твоё податливое тело, к которому я так привык. Хоть оно и стало иссохшим, худым болезненно, но я знаю, что это всё ещё ты. Я сжимаю, сжимаю под тобой скомканные простыни, вдруг непроизвольно представляя, сколько им уже пришлось перенести. Сколько боли, отчаяния, беззвучного крика... Мне хочется закрыть слезящиеся глаза, чтобы не видеть твоего лица, которое когда-то казалось мне ангельским. Но я не могу... Я отчего-то не могу перестать рассматривать его очертаний, этих выделенных скул, скрытых раньше, этих глаз, что когда-то смотрели с любовью. Чуть надавливаю на тощие бёдра, насаживая твоё тело сильнее. Мне больно. Больно на тебя смотреть. Но ещё больнее не видеть... Я не хочу этого растягивать, поэтому кончаю довольно быстро. Также быстро одеваюсь, не переставая за тобой наблюдать. Мне показалось даже, что твои губы чуть поджались, и я повторяю этот жест, мысленно про себя отмечая, что начинаю сходить с ума. Я не знаю, когда снова приду к тебе: через день, через три, через неделю. Но я точно знаю, что я однажды я всё-таки наберусь смелости, чтобы сказать "Прощай". Я обещаю это тебе. А пока что... Пока что дай мне причинить тебе боль. Ты заслужила. Хотя бы тем, что вывернула наизнанку всё то, что я так усердно прятал. А после — вот так нелепо ушла. Отвожу взгляд, прикрывая глаза и нехотя натягивая куртку. Я ведь знаю, что как только покину стены этой психушки, то всю дорогу домой буду давить в себе желание заорать: "Где ты? Куда ты ушла?? Почему оставила меня??? Вернись!"... Но ты не вернёшься. Никогда. Ты этого даже не услышишь. Больше, чем снова видеть тебя рядом улыбающейся и жизнерадостной, я хочу только попросить прощения. Дождь на улице всё ещё идёт, не переставая. Холодно. Только вот в мыслях жар. И я поднимаю голову к затянутому тучами небу, обращаясь к кому-то свыше, чтобы эти мучения прекратились. Это — единственное желание. Чистое, как усопшая душа.