Серые небеса над Лондоном

Лондон, казалось, был постоянно унылым местом. Через три месяца с момента их прибытия не прошло ни дня, ни одного покрытого синим цветом неба. Шансы того, чтт дождя не будет, менялись изо дня в день, но он всегда он повторялся, и повторялся. А то, что все-же немного солнечного света удавалось прорваться, вскоре было задушено черным дымом из сотни дымовых труб. Для тех, кто привык к бесконечному синему небу и звездам, красивым звездам западных колоний, это было совершенно удручающе. Сердце Мэттью упало в пятки, когда он открыл занавес брату к мрачному, серому небу. Он все еще жаждал знакомого тепла и синий цвет его дома. Но, увы, ничего не поделаешь, поэтому он оттолкнул грустные мысли и заставил себя улыбнуться, когда он повернулся к кровати своего близнеца. - Доброе утро. Сплетенный беспорядок покрывал и одеял прекратился, пока из холма не выскочила золотистая голова Альфреда. В сонном состояние открылись блестящие, голубые глаза. И снова сердце Мэттью болело за их дом. - Хорошо ли спалось? — спросил он, не ожидая ответа. - Боюсь, ты хочешь позавтракать. Я помогу тебе, если хочешь. Альфред покачал головой и зевнул беззвучным зевом. Затем он поморщился и приложил руки к горлу. Железная цепь звенела от блестящих, отполированных кандалов, которые были заперты вокруг его запястий. Мэттью коснулся щеки брата: - Все равно никаких изменений? Альфред покачал головой. Его голосовые связки разорвались и умерли несколько месяцев назад во время переправы из Бостона. До этого он кричал и кричал целыми днями, требуя освобождения от цепей и камеры, в которой его держал человек, который его воспитывал. Его голос окончательно умер. Как позже узнали, в тот самый день, Томаса Джефферсона повесили рядом с любимым виргинским домом. Артур назвал это всего лишь совпадением. Но Мэттью не был так уверен. Осторожно, Мэттью поднял тонкую фарфоровую чашку с кровати и поставил ее в руки брата. Её гладкая поверхность была теплой на ощупь. - Вот, сказал он. - В нем есть мед, поэтому он должен помочь тебе. Альфред сморщил нос. - Я знаю, ты не любишь чай, Ал, но тебе это нужно. Ради меня, пожалуйста. Все еще неохотно, Альфред позволил своим рукам руководить и держаться, пока чашка не достигла его губ. Он быстро закончил с этим, до последней капли. Мэттью улыбнулся, а потом забрал её. - Спасибо, — ободряюще сказал он. - Теперь давай, вставай с кровати, нам нужно подготовиться». Альфред нахмурился, сложив скованные руки на колени, когда его простыни были отведены. Он облизнул губы и выдохнул одно слово, на которое он не мог дать истинного голоса. - Зачем? - Мы встречаемся с Артуром через час, — объяснил Мэттью, вытаскивая крошечный ключ. Он мог освободить цепь, но не оковы — Артур держал этот ключ для себя. - Карета скоро будет здесь, чтобы забрать нас. Он ведет нас на… публичный показ. На площади. Опять же, Альфред сглотнул и лизнул губы, тщательно смазывая путь, необходимый для рождения слова. Альфред прошептал вопрос: - Зачем? Мэттью закусил губу и пристально направил ключ к чужому замку. - Будет казнь. Со звоном цепочка упала на пол. Мэттью отвернулся, он просто не мог перенести к сердцу страдания на лице брата, и он не мог ответить на безмолвные и бессловесные вопросы в его глазах: - Кого? «Кого еще ты можешь у меня забрать?» Многие из них уже были потеряны, драгоценные жизни, драгоценные люди, которые были так дороги сердцу брата. Джефферсон. Ханкок. Семья Адамс, двоюродные братья Джеймс и Самуил, их жены и дети, все убиты в финальной триумфальной стойке на своей ферме в Массачусетсе. Франклин, бежал во Францию ​​и выбрал смерть от яда ученого, чем экспедицию в Англию. Десятки других были преговорены суду, для подвешивания или стрельбы. Некоторые на земле, которую они называли домом, а другие были отправлены на так называемую "родину", чтобы быть примером для всех. Альфред, к счастью, не видел, как большинство приговоров проводилось - по крайней мере, с тех пор, как Артур переместил их обоих в свой лондонский дом, чтобы покинуть военное положение колоний, - но он чувствовал их, каждого умершего. Но теперь он увидит. У него не было выбора. Мэттью помог своему брату одеться в тишине, не глядя ему в глаза. Недавно этот костюм был подарком Артура. Это все еще ему идёт, но это не очень нравилось Альфреду. На самом деле, нет, вообще не нравилось. Мэтью попытался это забыть. Когда он грустно улыбнулся отражению брата, разгладил волосы и успокоительно сжал руку. «Готов идти?» Альфред покачал головой. «Я тоже». Мэттью взял Альфреда за руки и крепко привязал цепь. Когда он отпустил, руки Альфреда упали перед ним, опираясь на его бедра на почтительном, скромном расстоянии. Взглянув на свои ботинки, он выглядел вполне послушным. - Пойдем, - наконец сказал он. - Мы можем опоздать. - Добрый день, сэр. - В самом деле! - Артур Киркланд застонал, потянув за свои манжеты. Он знал, что это был неправильный ответ, и его многострадальный водитель не заслужил неуважения, но даже подумав о своем утре, он почувствовал, что под воротником становилось жарче и жарче. Занятый таким образом, что и парламентарии, и секретари, никогда не давали ни минуты покоя, или даже чашки чая для его личных проблем. Действительно, даже для империи это было почти большее, что он мог вынести. Тем не менее, когда он вошел в карету, его настроение значительно улучшилось присутствием его сыновей - братьев -колоний - сидящих напротив него. Оба были нарядно одеты, волосы расчесаны, и они были уложены во всех правильных местах. Мэттью держал своего друга - полярного медведя на коленях, как кукла ребенка, а руки Альфреда были спрятаны от него, манжеты его рубашки почти прятали блестящие наручники. Артур с гордостью посмотрел на них, и сразу ослабил галстук. - Добрый день, ребята. - Добрый день, - повторил Мэтью и поклонился. Такой восхитительный, вежливый мальчик. Альфред, между тем, покорно кивнул своему опекуну и посмотрел на пол. Сердце Артура надрывалось, когда он потянулся к мальчику, откидывая несколько золотых нитей со лба. - Без изменений? - тихо спросил он. - Да, - вздохнул Мэттью. - Я боялся этого, Альфред Артур положил лицо подростка в ладони, склонив голову, чтобы встретить его взгляд. - Знаешь, все в порядке. Теперь ты в безопасности. Альфред отвернулся от прикосновения, отказываясь встретиться с Артуром и пристально посмотрел в окно. Артур вздохнул и уселся на свою скамейку. - Итак, как ты сегодня, Мэттью? Мэттью пожал плечами, взъерошив мех белого медведя. - Хорошо, я полагаю, завтрак был... очень хорошим. - Я рад, - сказал Артур, довольный тем, что сказал подросток. - Если хочешь, я мог бы также помочь с ужином... - Нет! - Мэтью задохнулся и тут же покраснел. - Это действительно не нужно, Артур. Ты всегда так много делаешь для нас, и я уверен, что у тебя полный день, поэтому... я позабочусь об этом сам. Артур усмехнулся, поправляя галстук. - Ты такой милый мальчик. Кажется, мы приехали. Карета грохотала. Водитель спустился и открыл дверь. Сначала вышел Артур и подождал, пока его колонии присоединятся к нему, прежде чем продолжить. Была довольно большая толпа, наполняющая улицы. Единственная причина, по которой им не пришлось проталкиваться через толпу, было то, что их карета открывалась на поднятую платформу для наблюдения. Отсюда, казалось, что весь Лондон был виден, чтобы узреть предателя. - Хорошо, - подумал Артур, - и подавил насмешку довольного маленького пирата. Он хотел, чтобы все увидели. Все. - Артур! На вершине платформы, сидящей под широким куполом, был сам король. Он помахал олицетворению своего народа, указывая на пустые места слева от него. - Пойдем, садись! - Ваше Величество, сказал Артур, поклонившись своему господину. - Рад вас видеть. - Да, да, и я тебя тоже, - усмехнулся Король Джордж, схватив руку своей страны. - И твоих мальчиков тоже, конечно». После приветствия, колонии поклонились. Артур сиял от гордости и решил игнорировать сглаз. Его король показал путь Альфреду. Старый Джордж все еще был очень обижен на множеством строп и оскорблений, направленных на него с американских берегов, и Артур сомневался, что он будет жить достаточно долго, чтобы забыть это. Тем не менее, король забыл все, и вытащил Артура в свое назначенное место. Соответственно, они были лучшими местами в несуществующем доме, с ясным видом на главную достопримечательность. Даже над головами толпы. Крепкая рука виселицы возвышалась над улицей, ее петля, уже свирепо качалась на ветру. - Это было довольно долгое время, а? - Король Джордж пробормотал, когда в конце улицы появилась знакомая черная тележка под открытым небом. - - Теперь мы, наконец, покончим с этой кровавьей чушью. - Воистину, сэр, - сказал Артур, и его внутренности извивались от волнения. Толпа взревела, когда появилась тележка. Мэттью вздрогнул от звука и схватился за медведя. Альфред наконец поднял голову, разглядывая, пока, наконец, не увидел осужденного. Даже в рабстве его руки держали тяжелый железный стул, человек гордился собой. Он был грязным, худым и неопрятным с недель в тюрьме. Волосы, жирные рыжие волосы, обычно скрытые под мрачным белым париком, падали ему в лицо. Когда проходила открытая тележка, толпа издевалась над ним и бросала гнилую пищу. Тем не менее, он все делал с достоинством. Альфред издал болезненный звык в горле, потянув за цепь, которая связывала его собственные запястья. Сердце Артура болело за его мальчика. Ему должно быть так тяжело, чтобы снова встретиться лицом к лицу с человеком, который украл его из его семьи, морил голодом, промывал мозги и поворачивал его против своей короны, - но ему нужно было видеть. Когда тележка прошла мимо своей платформы, у этого человека даже хватило наглости смотреть Альфреду в глаза. Его серьёзное выражение лица стало мягким, ласковым. Плечи Альфреда начали дрожать. Сердце Артура горело от ненависти к человеку. Он взял руку Альфреда, сжал ее в поддержку, и укрепил в качестве защитной стены, против взгляда этрнр мужчины. Осужденные смотрели на ни какое-то мгновенье, затем отвернулись, чтобы смотреть на ехавшую тележку. Альфред начинал дрожать сильнее. - Устойчивый парень, - прошептал Артур, и еще раз сдавил руку, прежде чем отпустить. Медленно, чтобы уделить время всем издевательствам и унижениям, которые могла предложить толпа, тележка пробилась к центральной платформе. Его пассажир шагнул на виселицу. Когда палач взял петлю в руки, офицер рядом с ним развернул гладкий пергамент своего королевского указа и начал читать вслух. «Джордж Вашингтон, - сказал он, - предстал перед судом, жюри, парламентом и его королевским величеством королем Джоржем Третьим. Вы были признаны виновными в следующих обвинениях: отказ платить уплаченные налоги, организацию незаконной полиции и восстание против Британской империи, подражая офицеру вооруженных сил, государственная измена короне... » - ... И похищение, - добавил Артур в его голове. - ... За ваши преступления, вы, приговорены к смерти через повешанье. Пусть Бог помилует вашу душу. В толпе раздалось громкое приветствие. Жители были довольны и удостоены чести стать свидетелем смерти великого преступника, лидера грязного американского восстания, следить за его справедливым наказанием. Палач затянул петлю вокруг шеи Вашингтона и отошел с широкой улыбкой на лице. Усталые глаза Вашингтона обошли всю толпу, которая издевалась и издевалась над его настигающей кончиной. Он медленно поднял голову, чтобы посмотреть на королевскую платформу. Его взгляд снова упал на Альфреда. Он смягчился, уступив улыбке появится на его лице. Медленно, тихо, он произнес три мягких слова. - Будь сильным, сынок. Кровь Артура закипела как маслоА от злости задрожали зубы. В тот момент палач потянул рычаг. Стлу упал без стука и задоринки. В городе пронесся звонкий щелчок. Пара ботинок висела на три фута над землей. Как один, толпа взревела к жизни, радуясь смерти предателя. Артур расслабился, со вздохом опустился на стул. Он посмотрел на своих мальчиков. Мэттью был таким же белым, как мех его медведя, в котором он прятал глаза. Несомненно, испуган графической смертью. Бедный мальчик, но для него это было важно увидеть. И Альфред ... Лицо Альфреда позеленело как будто он заболел. Его руки тряслись, сотрясая его наручники. Его глаза были настолько широкими, будто они выпирали из его глазных яблок, безучастно глядя на обвисшего труп, который качался на ветру. С осторожностью Мэттью отвлекся от своего укрытия и потянулся к брату. «Аль?» Альфред рухнул. Он упал вперед, со стула, обе колени сразу ударили по твердой древесине. Его руки закрыли лицо, пальцы дрожали, он едва сдерживая безмолвный крик и боль, растянутый по его лицу. Артур подошёл к нему в одно мгновение, стоя на коленях, чтобы как можно ближе подойти к подростку. - Альфред, посмотри на меня, - умолял он. - Смотри, мы вместе, ты в безопасности, ты видишь это сейчас, не так ли? Ты в безопасности, ты дома, он больше не может причинить тебе боль». Альфред что-то говорил или пытался, по крайней мере, повторять одно и то же беззвучное слово снова и снова: - Отец, отец, отец ... - Я здесь, Альфред, - успокоил Артур, проскользнув на плечи мальчика. - Я здесь, я здесь. Альфред отстранился от его прикосновения, упав вместо этого на Мэттью, который быстро подскочил, что никто и не заметил. Оставив своего белого медведя в стороне, он держал Альфреда в своих объятиях и качался вперед и назад. Альфред тихо рыдал в плечо брата, цепляясь за одежду, как ребенок, к матери. Артур вздохнул, нерешительной рукой, погладил волосы Альфреда. - Мой бедный мальчик, - прошептал он. - Все в порядке. Успокойся, ты в безопасности с нами. Тихие всхлипы Альфреда только усилились, его тело вздымалось с каждым, когда толпа начала рвать одежду мертвеца. Он не шевельнулся от объятий Мэттью. Мэттью тоже не создавал никаких движений, чтобы не помешать своему брату, только крепче сжимая его и нежно проводя по волосам. К тому времени, когда они снова переехали, тело давно исчезло, снялось и отправилось на кладбище нищих, где оно и должно быть. Все, что осталось напоминанием об этом моменте, была только измотанная веревка, свисающая с конца виселицы и качающаяся на ветру. Справедливость, подумал Артур, наконец-то восторжествовала. -- Артур не смог сопровождать их домой. Как только дело было сделано, и толпа рассеялась, король пригласил его на чай. Учитывая, кто и кем он был, Артур не мог ему отказаться. Таким образом, Мэттью был ответственным. Это была простая задача, но она была тяжелой для его сердца. Он вспомнил время, недолгое по меркам их сущности, когда большая потеря заставила его папу отдать Матфея Артуру в качестве трофея на войне. Не имея возможности говорить по-английски, не привыкший к южному теплу и оплакивая потерю своего опекуна, Мэттью был почти одинок. Почти. Это был Альфред, его энергичный брат, который вывел его из этой темноты. Альфред показал ему лучшие места, чтобы скрыть приготовление Артура, не будучи пойманным. Альфред, который научил его своим первым английским словам - "brother", "bear" и "rabbit", «Альфред и Америка - это единственные слова, которые мне когда-либо понадобятся!» Альфред, который играл с ним и разделял его кровать, пока боль одиночества окончательно не приглушилась на фоновый план. Теперь Альфред споткнулся об порог, словно не мог видеть стены. Альфред, который не двигался на протяжении всей поездки домой. Альфред, которого нужно было привести в свою комнату, звенел цепью, лицо было серое, как пепел, похожее на призрака, и ничего похожего на оживленную молодость, в которой он должен был сейчас быть. Мэтью направил его вверх по лестнице и усадил его на кровать. «Альфред, - сказал он со вздохом. «Ты не выглядишь так хорошо. Может тебе стоит прилечь». Альфред не ответил, но он сопротивлялся, когда Мэттью толкнул его за плечи. Достаточно скоро младший брат прекратил. «Ладно, Ал, если это то, что ты хочешь. Как насчет какого-то освещения?» Опять же, ответа не было, но он не возражал, когда занавески были свернуты назад, поэтому Мэттью принял это как согласие. «Уже почти четыре, - заметил он, заполняя пустоту пустой болтовней. «Мне нужно, чтобы ужин был готов, я оставлю твою дверь открытой, поэтому, если тебе что-нибудь понадобится, просто позови меня. Ничего. Альфред смотрел в небо. "Хорошо." Мэттью вздохнул и снова схватил руки брата. «Я сейчас пойду». Руки Альфреда, выпущенные, упали ему на колени со звоном цепей. Его глаза, не сфокусированные и темные, все еще смотрели в небо. Он не двигался, даже когда Мэтью оставил его. Сердце Мэттью болело. Он стоял в дверях, наблюдая, за своим братом, за любыми признаками его движения. Не было. Еще раз, бесчисленное множество раз, Мэттью жаждал своего брата дома. Своего буйного, раздражающего, любимого брата. Затем он спустился вниз и собрал слуг, чтобы приготовить ужин. (-) В тот вечер Артур вернулся домой около 5, после чаепития с королем, чтобы найти Мэтью и слуг, уже занятых на кухне. «Я думал, что сказал, что сегодня позабочусь об ужине», - сказал он с удовольствием, оттягивая галстук. "Ой!" Мэттью чуть не уронил горшок, который он держал, поспешно передавая его повару. «Что ж, мы просто не знали, когда ты вернешься, - так что мы думали, что если мы начнем рано, тебе не придется ждать». «Хм, это так? И это была твоя идея?» Мэтью поморщился. "Да, сэр." Артур усмехнулся, обнял Мэтью за плечо и быстро втянул его. «Ты такой милый мальчик». Со вздохом Мэттью расслабился. Артур похлопал его по плечу и отпустил, взглянув на переполненную кухню. "Где -" "Вверх по лестнице." Мэттью указал на лестницу. "В его комнате." «С ним все в порядке?» - спросил Артур обеспокоенным тоном, повесив куртку. Мэттью слегка пожимал плечами. «Я думаю, тебе лучше позаботиться об этом». «Этого я боялся», - вздохнул Артур. Еще раз, он похлопал Мэтью по плечу. «Не волнуйся, парень, он скоро вернется к нормальной жизни. Сегодня у меня есть особенное удовольствие». "Особенное?" - отозвался Мэттью, поднимая медведя с пола. «Специальный способ?» «Не волнуйся, я знаю, что ему это понравится». Артур улыбнулся и вытащил из шкафа свернутый пакет. «Не волнуйся, мой мальчик. Если с ним что-нибудь случится, это сделает его счастливым». Мэттью вздохнул и устало сказал: «Надеюсь, что ты прав, Артур». Как бы не хотелось, Артур мог только надеяться, что он тоже прав. Он поднял свою пеленку, как ребенок, когда он поднялся по лестнице, тяжелые сапоги опустились в плюшевый ковер второго этажа. Дверь Альфреда была открыта. Тем не менее, Артур постучал, прежде чем он вошел внутрь. «Альфред, - позвал он. "У меня есть для тебя сюрприз." Альфред не ответил. Он сидел на краю кровати, как фарфоровая кукла в натуральную величину, глядя в небо. Артур поставил пучок на подушки, сел на матрас и взял руки Альфреда. «Посмотри на меня, Альфред». После минуты беспокойства Альфред повернулся, чтобы повиноваться. «Хороший мальчик, теперь дайте мне ваши руки». Альфред поднял руки и поставил их в предложенные Артуром ладони. Нежными пальцами Артур почувствовал прохладное, чистое железо из оков Альфреда. Они были прикреплены, единственное, что могло удержать мальчика в его истериках, и Артур лично видел, что их полировали ежедневно, чтобы избежать ржавчины. В конце концов, только для его мальчика. «Закрой глаза, Альфред». Небесно-голубой исчез за развевающимися веками. Из своего кармана Артур нарисовал большой серебряный ключ. Через несколько секунд тяжелые наручники упали на колени Артура. Мальчик открыл глаза и в изумлении уставился на свои собственные запястья. Они были розовые и сырые с недель в рабстве, но теперь они были свободны. «Сюрприз», Артур тепло рассмеялся, собирая цепи. «Вы были так хороши в последнее время, вы заработали, это вам больше не понадобятся». Он спрятал кандалы в ящике стола и снова взял Альфреда, чтобы осмотреть запястья. «Хм,» - сказал он. «У меня будет служанка, которая принесет тебе бальзам позже. Это заставит руки заживать. Теперь у меня есть еще один сюрприз для тебя». Альфред уставился на него. Артур усмехнулся, потянувшись за пучок ткани. Он разворачивал его с помощью рук, раскрывая набитого вручную кролика с улыбающимся лицом. «Ты помнишь Флопси?» Конечно. Флопси, любимая игрушка Альфреда, когда он был слишком молод, чтобы быть в безопасности. Флоппи был создан специально для него собственными руками Артура в качестве замены для друзей кроликов, которых он не допускал в дом. Альфред спал с игрушкой каждую ночь почти сто лет, сохраняя ее особенно близко во время штормов, даже после того, как он стал слишком взрослым для таких вещей. Несмотря на свой большой возраст, Флопси выглядел почти новым, его дыры были покрыты, а его старый мех оправлялся гладким, новым слоем. Его сшитый рот улыбнулся Альфреду, приветствуя знакомого. «Я отправил его домой в прошлом месяце и укрепил его как нового», - сказал Артур, дав куклу подростку. «Приятно видеть старого друга, не так ли?» Альфред мгновенно положил игрушку в руки, а затем схватил ее за грудь. Его пальцы нашли изнуренное левое ухо, то, которое, он пережевывал, как младенец, когда он нуждался в комфорте. «Я знал, что тебе понравится, - усмехнулся Артур, стоя. «Теперь давайте немного воздуха, здесь так душно». Он открыл первое окно. В комнату ворвался холодный воздух Лондона. Затем Артур перешел в другое окно на другой стороне комнаты и, таким образом, не увидел, как Альфред уставился на окно, как будто это была открытая дверь в небо. Он не видел части облаков, когда всего лишь на долю секунды пролил один луч солнечного света на мальчишеские черты подростка. Вместо этого он открыл другое окно в переулок, пахнущий рыбой, и наклонился в лицом. «Ах, так лучше. Намного лучше, не так ли, Альфред!» Пока его опекун был повернут, подросток пробрался к открытому окну. Одна рука держала его кролика, другая потянулась к небу, и одна нога была зажата на подоконнике, собиралась оттолкнуться. Артур бросился, обняв Альфреда за талию и потащил его на пол. «Что ты делаешь, мой мальчик?! Альфред уставился на него, широко раскрыв дикие глаза, как дикий ребенок, крепко сжимая Флопси двумя руками. Артур потряс его за плечи, пытаясь вызвать какое-то чувство здравого смысла из глубин разломанного ума. «Боже, Альфред, не пугай меня так! Ты хоть представляешь, что бы я делал, если бы потерял тебя сейчас, после всего, что мы пережили? О чем ты думал?» Артур подтолкнул подростка к нему и крепко обнял его, как только мог. «Боже, тебе больно видеть тебя таким, мальчик. Я не знаю, что твои мятежные монстры сделали с тобой, но я исправлю это. Альфред, пожалуйста, просто скажите мне, что тебе нужно. "Свобода..." Артур остановился. Он немного отступил. Альфред снова и снова прошептал одно и то же слово, каждый раз давая ему все больше звука, голос, который легко и беззаботно пролетел. Спустя всего несколько раз он стал слышен, и он только становился все громче с каждым словом. «Свобода, свобода, свобода ...» Артур отпустил его, и Альфред снова взглянул на небо. Даже в приглушенных тенях эти глаза светились так же красиво и блестяще, как и его собственное домашнее небо. «Свобода», - сказал он снова. «Свобода. Свобода.». Артур коснулся плеча своего мальчика нерешительной, обнадеживающей мягкостью. «Это ... Правильно, Альфред, теперь ты свободен, ты дома». Альфред остановился. Затем он засмеялся. Это был ужасный звук, не похожий на его обычный смех, который поднимал настроение и осветленные лица во всех колониях. Этот смех был пустым и циничным, глубоко в горле, взламывая голосовые связки с маниакальной черствостью. Альфред не переставал смеяться, как бы Артур не пытался, пока он наконец не выгнал человека из комнаты. Он побежал по лестнице, через кухню в кабинет, хлопнув дверями. Испуганный Мэттью поднялся по лестнице, чтобы проверить брата. Он нашел Альфреда на полу своей комнаты, потирая левое ухо Флопси и глядя на тоскливое, одинокое лондонское небо. Независимо от того, что сделал его брат, все, что он сказал, было одним и тем же словом снова и снова. Свобода, свобода ... свобода, свобода.