Барашек

Черный ни разу не сказал «может быть», «или-или», и уж тем более «отстань». Курильщик настолько устал от всех «немаловероятно», бредовых сплетен и загадок, которыми его перекормила четвертая, что уже только за простые «да» и «нет» был готов… На что конкретно он был готов, Курильщик сам пока не разобрался, но отпускать Черного по вечерам совсем не хотелось. Как ни странно, после перевода Черного в шестую они стали общаться даже чаще — сидели на пустующей предмогильной площадке или в спортзале, разговаривая обо всем на свете. Если Черный чего-то не знал, то честно отвечал «не знаю», хотя Курильщик видел, как нелегко ему давалось иногда это «не знаю» — то ли темы были этому причиной, то ли сам Курильщик. Однажды, когда Курильщика особенно занесло и очнулся он только через полчаса торопливого монолога о выставках, Черный только усмехнулся в ответ на его извинения. Он выглядел уставшим — сказывалась возня с успевшими привыкнуть к свободе Псами. Мысль о том, что Черный с ним отдыхает (что с ним вообще кто-то отдыхает, а не терпит его, хватаясь за голову), согревала Курильщика получше крепкого чая, который Черный иногда приносил с собой в термосе. Термос был безупречно чистым. Стая никак не прокомментировала переселение Курильщика на кровать, принадлежавшую Черному. Сам он тем более не собирался ни оправдываться, ни переезжать обратно на общую, где за одну ночь можно было вываляться во всех известных и неизвестных науке веществах. Не считая вездесущих хлебных крошек. Рассматривая плакаты с культуристами, Курильщик с удивлением понял, что знает названия почти всех мышц — Черный как-то умудрился мимоходом вложить сложные термины ему в голову. Лежа под белоснежной простыней, Курильщик перечислял их в уме вместо подсчета дурацких овец, без таблеток и без сигареты засыпая на верхней трапециевидной. А выносить душный бойкот четвертой с каждым днем становилось все легче. *** — Вот, — шепотом проворчал Табаки, выуживая из-под матраса альбом и демонстрируя его сонному Сфинксу. — Уж неделю двери рисует. Двери! Это ж сколько красок уходит. Нарисовал бы хоть разочек Рыжую с натуры! Натуры этой по утрам — хоть обрисуйся… — А это ящик, Табаки, — ухмыльнулся Сфинкс. — И там сидит его барашек?* — Табаки энергично затряс альбом с разномастными нарисованными дверями, отмеченными цифрой «6» — так, словно оттуда могло высыпаться целое стадо овец. — Бультерьер. — Курильщик выехал из туалета и под возмущенное кудахтанье Табаки покатился к выходу, еле сдерживаясь, чтоб снова не показать за спину средний палец и не засмеяться. ___________________ *Цитируют "Маленький Принц" Антуан де Сент Экзюпери