Превозмогая боль

***

      — Так, давай еще раз: почему ты сбежал?       На следующее утро после несостоявшегося свидания с Джехи Юнги проснулся с жуткой головной болью и похмельем. После того, как он позорно сбежал, он купил бутылку соджу, выпив ее в одиночестве по дороге домой, считая себя последним трусом и неудачником. Мало того, что он не смог честно признаться влюбленной в него девушке, что не желает с ней иметь дело, так еще и боится как-то подступить к Чимину.       — Мне стало противно и совестно перед Чимином.       Пьяный мозг соображал, на удивление, кристально чисто, позволяя ему разложить все по полочкам. Да, Чимин не хочет иметь с ним ничего общего и в принципе отвергает саму мысль их связи, но он не может запретить ему общаться с Хосоком или Тэхёном. А это значит, что волей неволей они будут пересекаться в стенах квартиры Чона. Ведь пока Чимин окончательно не поправится и не возьмется за налаживание своей жизни, жить ему негде и идти некуда. Так что он, вероятнее всего, будет обитать у Хосока — а Юнги уж этим воспользуется.       — И что ты теперь планируешь делать?       Хороший вопрос. Что он планирует делать? Уже неделю Юнги задавался этим вопросом все свободное время — а его у него было много.       — Я буду рядом, постараюсь стать частью его жизни и завоевать его доверие.       Намджун удовлетворенно кивает, радуясь прозрению друга. Он надеялся, что, побывав на этом свидании, Юнги поймет, что нельзя все пускать на самотек, ведь иначе может стать поздно. Да, он понимал, что Джехи могла оказаться действительно хорошей девушкой, с которой Юнги бы забыл о Чимине и был бы счастлив. Но все же верил, что связь возьмет вверх.       Когда Юнги, еле держась на ногах, ввалился в квартиру, Намджун как раз собирался ложиться спать. Однако завидев его состояние, сразу же понял, что ничего между ним и Джехи не было и в голове его шестеренки вращались с удвоенной скоростью. Ему даже пришлось силой заставить его лечь в кровать, ведь Юнги порывался ехать домой к Хосоку прямо ночью и жутко пьяным. На утро же они собрались на небольшой кухне вместе с Намджуном и решили обсудить прошлый вечер.       — Это, конечно, похвально, но ты не боишься, что от подобного пристального внимания может стать только хуже? — спросил Намджун, помешивая ложкой горячий чай. — Просто… Чимин довольно, м-м-м, темпераментный парень.       — Я в любом случае его почти что потерял, так что… — грустно усмехнувшись, проговорил Юнги, слегка кривясь из-за головной боли. — Не думаю, что может стать хуже, Джуни. Максимум — это полная изоляция, но он не сможет жить без Тэ, а я — без Хосока. Так что нам в любом случае придется изредка пересекаться.       — Как же просто у тебя все на словах, хён, — хмыкнул Намджун, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Еще вчера ты убивался, что ничего не сможет наладиться, ведь Чимин тебя отверг, а сегодня ты уже готов покорять неприступный Эверест. Неплохо так Джехи тебя встряхнула. И возвращаясь к самому началу, почему ты сбежал от нее?       Скривившись, Юнги опустил голову, ковыряя палочками слегка подгоревший рис (и как вообще ему удалось это сделать?) и покусывая и без того опухшие после бурного вечера губы. Было немного стыдно перед девушкой за свой ничем необоснованный побег, но смелости написать и извиниться пока не набралось. Вздохнув, казалось, со всей вселенской ношей на горбу, он поднял глаза на воодушевленного перед увлекательным рассказом Намджуна.       — Мы почти трахнулись в кабинке туалета, — пробормотал Юнги, вновь отводя взгляд.       Намджун на это лишь присвистнул и удивленно приподнял брови. А эта девчонка времени даром не теряла, раз на первом же свидании умудрилась заставить Юнги залезть к себе под юбку. Однако…       — Почти?       — Мы выпили, много — ты бы видел сколько в нее алкоголя помещается! — а потом она потащила меня танцевать, — начал свой рассказ Юнги, всплеснув руками, но был прерван низким смехом.       — Погоди… Танцевать? Серьезно? Мин Юнги и танцпол? Чем она тебя опоила, друг?       — Хватит скалиться, придурок, — отмахнулся он, показывая ему средний палец. — Да, представь себе. Но не зря я ненавижу клубы. Она совсем себя не контролировала и начала тереться об меня. Серьезно. Я думал, мои джинсы обзаведутся еще одной дырой.       Кое-как сдержав норовивший вырваться смешок, Намджун успокаивающе улыбнулся, похлопывая Юнги по ладони. Забавно было наблюдать за резко сменившим ориентацию другом после встречи со своим соулмейтом. Нет, он никогда не был гомофобом или кем-то в этом роде, но и членам предпочитал все же… не члены. Хмыкнув, Намджун чуть прищурился и склонил голову к плечу.       — Ну так если тебе не не нравились ее действия, как вы оказались в кабинке?       — Мне было противно, но я был пьян и пытался отвлечься, — медленно, растягивая слова, начал Юнги, задумчиво крутя пустую кружку между ладоней. — Почти весь вечер я не мог избавиться от мыслей о Чимине, пытался понять, где допустил ошибку и почему все так сложилось. Во мне тогда закипала такая злость и обида, что я просто не смог побороть желание насолить и, возможно, причинить ему ту же боль. Просто… Я читал, что иногда соулмейты чувствуют измену, вот и решил, что, займись я с Джехи сексом, Чимин бы это ощутил. Но…       — Но ты не смог, — закончил Намджун, понятливо кивая. — Знаешь, я не думал, что ты так быстро привяжешься к Чимину.       — Я тоже, — немного горько усмехнулся Юнги, вставая. — И вообще, психолог, какого ты все еще у меня дома?       Невинно захлопав ресницами, Намджун тоже поднялся из-за стола, убирая посуду в раковину.       — Я ждал интересных историй от тебя, — широко улыбаясь, произнес он, смотря на Юнги. — Но если честно, то Хосок отбрил меня, сказав, что он занят. У него, вроде, братец приехал. Видимо, было семейное пиршество.       Юнги помнил, что когда-то давно Хосок обмолвился, что к нему на Рождество приезжает Чонгук и что он безумно переживает из-за грядущего знакомства его и Тэхёна. Время пролетело слишком быстро, пока голова была занята мыслями о Чимине и боли. А ведь действительно, меньше, чем через две недели Рождество, а он так и не решил, как и главное с кем будет его праздновать. Обычно Юнги навещал родителей, однако в этом году ему совершенно не хотелось проводить праздничную неделю в родовом гнездышке. Тем более душа требовала мягкого и хрупкого Чимина под боком с чашкой вкусного и горячего какао и тихой мелодии из старых колонок. Однако до этого было слишком далеко. Для начала нужно было что-то делать, иначе Чимин ускользнет быстрее, чем осыплются с елки первые зеленые иголки.       — Стой, — опомнился Юнги, когда Намджун уже собрался идти за своими вещами. — Как они там вообще ютятся? Тэ писал, что Чимин теперь живет у Хосока, но ведь если приехал Чонгук, то там просто дышать нечем.       — Понятия не имею, — честно отвечает Намджун, накидывая на плечи куртку и подхватывая свой рюкзак. — Позвони Хосоку-хёну и разузнай все. А я пошел, увидимся в универе завтра.       Махнув на прощание и дождавшись хлопка входной двери, Юнги задумчиво уставился на почему-то выключенный телефон. Хотелось ли звонить Хосоку? — нет. Узнать о Чимине? — да. Разрываясь от противоречивых чувств, он все же дает себе мысленную оплеуху и хватает телефон, включая его и попутно прокручивая в голове предстоящий разговор. Ожидаемо на загоревшемся экране вспыхивают десятки сообщений и даже пропущенных звонков от Джехи, но Юнги пока что слишком неловко отвечать ей и уж тем более перезванивать.       «Я сделаю это, но чуть позже. Сейчас важнее другое», — думает он, набирая второй после матери номер в списке важных и прислушиваясь к продолжительным гудкам.       Буквально через минуту на том конце раздается немного заспанный, но в целом нормальный голос Хосока, почти бодро приветствующего его.       — Хэй, хён, я уже начал переживать за тебя. Ты как там вообще?       Сразу стало теплее на душе, а губы невольно растянулись в теплой улыбке.       — Сам в шоке от своих слов, но я скучаю, Хоби, — почему-то тихо проговаривает Юнги, через телефон ощущая исходящее от друга удивление. — И я трезв, если ты хочешь об этом спросить. Просто… Сколько мы не виделись? Неделю?       — Боже, я должен обвести этот день красным! Черт возьми, Мин Юнги сказал, что скучает по мне — фантастика! ТэТэ-я, ты слышишь? Открывай шампанское, — в своей привычной манере вопит Хосок, а Юнги лишь закатывает глаза и старается сдержать подступающий смех — он действительно успел соскучиться по этому слишком энергичному придурку.       — Да хоть выкупи его и назови моим именем, — фыркает он, качая головой и переходя из кухни в комнату, заваливаясь на тут же жалобно скрипнувший в ответ диван. — Только тащи свою задницу в какое-нибудь кафе, посидим, потрещим.       — Ох, хён, я бы с радостью, но у меня тут детский сад, эй! — голос немного отдалился, словно Хосок бросил телефон, но Юнги все же смог различить его ругань. — Вот вроде здоровый уже — больше меня, ей богу! — но все обижается по пустякам и делает гадости своему хёну… Да-да, Чонгук, я все еще твой хён! — вновь кричит Хосок, обращаясь к младшему брату где-то в пределах своей квартиры. — Так что, может, ты завалишься ко мне, м? Закажем пиццу, да в PlayStation порубимся — как в старые добрые?       И Юнги почти что соглашается на это заманчивое предложение, но вовремя прикусывает язык, вспоминая, из каких детей состоит этот Хосоковый «детский сад». Хосок же, явно почувствовавший заминку и сходу определивший ее причину, понизил голос почти до шепота.       — Юнги, сколько можно? Ты постоянно бежишь, когда на пути появляются трудности. Но я прекрасно помню, каким ты можешь быть, когда знаешь, что действовать будет лучшим вариантом. Ты помог мне остановиться и обрести свое счастье, столько раз помогал Джуну, так почему не можешь помочь себе? Хватит убегать от судьбы, хён.       Юнги закрывает глаза и качает головой, шумно выдыхая сквозь сжатые зубы. Он так хотел избежать этого разговора, хотя и знал, что, позвонив Хосоку, другого ждать и не стоит.       — Я не убегаю, Хосок… — почти что вымученно тянет он, потирая пальцами переносицу. — Тебе повезло, что у вас с Тэ взаимность была с первого взгляда. У нас же с Чимином… Да даже нас-то и нет. Я ему не понравился от слова совсем, а быть слишком навязчивым я не люблю и не умею, ты же знаешь.       — Да, но ты знаешь, что, если все пустить своим чередом, может стать гораздо хуже, — хмуро произнес Хосок, цокая языком. — Джун рассказал, что тебя изрядно подкосил отказ Чимина. Так что можешь не прикидываться, хён.       «Ну еще бы».       Вновь вздохнув, Юнги убрал руку с лица и уставился в потолок, размышляя и слушая спокойное дыхание друга, доносящееся из динамика. «Хватит убегать» — он и сам это давно понял, но как быть, если ты привык бегать? И ведь он далеко не спортсмен, однако каждый раз, когда на горизонте маячит проблема, с которой ему не по силам справиться в одиночку, Юнги бежит — далеко и как можно быстрее, лишь бы больше никогда не сталкиваться с ней.       — Ты не один, Юнги, — тихо произносит Хосок, будто читая его мысли. — Мы всегда будем рядом с тобой, как бы не сложилась твоя жизнь. И еще…       Слезы наворачиваются, а сердце сжимается, когда Юнги слышит хриплое, но такое знакомое: «Я тоже скучаю по тебе, хён». И больше думать нет смысла, он решительно мотает головой, стирая с глаз постыдную влагу, и резко садится, крепче сжимая телефон пальцами.       — Передай детишкам, что хён скоро привезет большую и вкусную пиццу, — уверенно говорит он, а на том конце слышится облегченный выдох и громкий окрик Хосока, передающего его слова остальным.       Юнги не слушает, сбрасывает звонок и уверенно направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок и уже через час стоять на пороге Хосоковой квартиры с четырьмя коробками пиццы в одной руке и пакетом с алкоголем — в другой.