Предел прочности

Длинные пальцы гладят влажную горячую кожу, медленно сжимают, поглаживают и снова отпускают маленький тёмный сосок, синие глаза неотрывно смотрят в искажённое гримасой боли и удовольствия лицо. Ясон двигается медленно и размашисто, то погружаясь полностью, то почти выходя из напряжённого тела, сведённого судорогой подступающего оргазма. Рики громко и развратно стонет, широко раздвигая согнутые в коленях ноги, он уже не контролирует себя, бесстыдно подставляясь под жаркие ласки. Сейчас он согласен на всё, чтобы получить вожделенный финал. Почти на всё. — Ясон, сволочь, дай мне кончить! Я больше не могу! — пересохшие губы кривит огонь неудовлетворённого желания. — Ты мой пэт, Рики, скажи это! Так было и так будет всегда. Обратного пути нет, смирись, подчинись мне. — Нет! Я монгрел! Я не твоя игрушка! Оставь меня! Рики широко распахивает тёмные невидящие глаза и двигает бёдрами навстречу. — Скажи, что ты мой! Я твой хозяин, твой господин. — Нет! — Рики почти кричит. — Нет! Тело выгибает острый спазм удовольствия. Капли спермы падают на живот. Он никогда не покорится, не сдастся. Это только тело. Тело — предатель! Оно не устояло, сдалось в плен, но разум и воля сопротивляются. Что бы ни делал с ним блонди, Рики не смирится, не позволит себе забыть, кто он. Свободный человек, не игрушка, не пэт! Ясону никогда не забрать его душу. *** Тёмные коридоры шахты. Гай очень тяжёлый, и сил почти не остаётся, их едва хватит, чтобы вернуться. К тому, кого он ненавидел, к тому, кто стал его проклятьем и смыслом существования. — Скучаешь? Вот, пришёл составить тебе компанию, — глупые слова, бессмыслица... Да какая теперь разница? Вся правда налицо — поступки дороже слов. Он садится рядом с Ясоном, достаёт сигареты — Катце сказал: «Боли не будет», — вынимает одну из пачки: — Будешь? Покурим с тобой в последний раз? Ясон берёт сигарету. Вспыхивает огонёк зажигалки. Рики достаёт вторую, тянется и подкуривает от той, которую сжимают бледные, бескровные губы. Их последний поцелуй. Яркая вспышка. Мир осыпается осколками битого стекла. Рики улыбается, склоняет голову на грудь блонди — я твой, Ясон, теперь уже навсегда — и... открывает глаза. *** — Добро пожаловать в реальный мир, парень. Мы думали, что уже не достучимся до тебя. *** Катце дрожащими руками стянул с себя нейрошлем и расфокусированным взглядом осмотрелся по сторонам. Господин Ам ждал, когда он придёт в себя, молча курил у окна. —Это... Это потрясающе! — Катце наконец отдышался. Эмоции переполняли. — Когда он выбрал Гая, я почувствовал самое настоящее отчаяние, хотя знал, что всё закончится хорошо. — Наглядный пример — так мне будет проще... объяснить вам аспекты нашей работы. Я хочу, чтобы вы знали, с чем можете столкнуться, если решите остаться в отделении. К нам обращаются в самых крайних случаях. Работа интересная, сложная, но... есть свои нюансы, — Рауль затушил окурок и повернулся. — В данном случае доктор Минк очень рисковал. Но его квалификация позволяет применять на практике нестандартные, необкатанные варианты решений нейроалгоритмов. Вам пока так делать не стоит. Ясон работал с этим пациентом полгода, но результата не добился. И тогда он принял решение пойти ва-банк — создал и внедрил в психику Рики индивидуальный нейроалгоритм, которому мы дали название «Дана Бан», и поставил пациента перед проблемой однозначного выбора. Очень рискованно — я предупреждал его. Но... — Но он не послушал вас. К тому моменту это стало слишком личным. — Вы правильно всё понимаете, Катце. Я уверен, что не ошибся, выбрав вас из всех претендентов, — Рауль сел в кресло напротив и вернулся к прежней теме. — Мы понимали, что какая-то часть сознания Рики желала избавиться от своего мучителя, но доктор Минк был уверен, что победит вторая его часть. Сыграл на всё, конечно, понимал, чем рискует. Вы пока работали только на симуляторах, но уже знаете, что при нейроконтакте, когда врач находится в сознании пациента, он не всегда владеет ситуацией. Психика больного выстраивает ролик событий так, что влиять на них почти невозможно. Ведущий по лабиринту здесь — пациент, и только глубокие знания психологии помогают нейрокорректору повернуть ситуацию в нужную сторону. Одно слово, один взгляд могут изменить сценарий, который «пишет» пациент для них двоих. А боль, страх и стресс, с которыми он сталкивает врача, настолько реальны, что тело реагирует на них, как на настоящие. Здесь была серьёзная угроза остановки сердца. Болевой шок. Фантазии пациентов бывают и более изощрёнными, чем перебивающая ноги бетонная балка, но всё зависит от того, насколько глубоко нейрокорректору пришлось погрузиться в абстрактный мир, какова степень отрыва от реальности. Даже в самых жутких кошмарах, у пациентов с острым параноидальным психозом, ориентироваться проще, чем вот в таких «спокойных», но подробных и детально сконструированных цветных мирах. В них легко провалиться самому, полностью потеряв ориентиры. — Особенно если нейрокорректор позволил себе двустороннюю психоэмоциональную связь с пациентом. — Иногда это необходимо, — Рауль посмотрел на Катце очень внимательно. — Мы здесь не просто лечим людей, Катце. Мы занимаемся наукой, и как раз такие нестандартные случаи дают нужную информацию для движения вперёд. Доктор Минк действовал сознательно, а проблема обсуждалась коллегиально. Вариантов развития ситуации мы выстраивали множество — это очень помогает ориентироваться, когда нейрокорректор остаётся один на один с иллюзиями больного. Эта фантазия была настолько реальна, что мы все очень испугались за доктора Минка. Не знаю, как у Ясона получилось справиться, но он справился. *** Пальцы Катце летали по клавиатуре. Ничего сверхъестественного. Взломать защиту компьютера оказалось не сложнее, чем замок на входной двери в кабинете доктора Минка. Файлы со стандартной защитой... Вот и нужная папка. История болезни пациента. Рики Дарк — старший пилот шаттла космофлота... Это неинтересно... Черепно-мозговая травма средней тяжести в результате аварийного столкновения... Досадная случайность, просто отказ оборудования. Весь экипаж погиб — всё это Катце уже знал. Старший пилот — единственный, кто выжил. Физические повреждения особого беспокойства не доставили, но с психикой у парня случилась серьёзная проблема. Такое бывает, увы, очень часто — сильное потрясение, смерть товарищей. В боевых условиях люди готовы к любому повороту событий, их психика мобилизована, но боевых действий как раз не велось, а причина трагедии была так нелепа и так банальна, что поверить в неё долго не могли даже те, кто проводил расследование инцидента. Результат — стандартная защитная реакция мозга: Рики придумал себе мир, в котором все его друзья были живы, и полностью ушёл в него. Там он чувствовал себя хорошо и спокойно. Врачи военного госпиталя ничего не смогли сделать и обратились за помощью к узким специалистам. *** — Доктор Минк совершил невозможное, — продолжил Рауль. — Да — жёстко, да — немилосердно, не спорю, но он использовал единственный оставшийся шанс вернуть Рики в мир живых. Близких у парня не было, а все друзья находились за чертой реальности, значит, и привязанности — там же. Здесь его не держало ничего. Надо было заставить его отказаться от придуманного образа, а все стандартные схемы рушились одна за одной. Рики к тому моменту «прекрасно устроился»: вольная жизнь, попойки с друзьями, гонки на байках и лёгкий заработок. Красавца-блондина, неожиданно появившегося в его такой детальной, так любовно нарисованной фантазии, он воспринял, как гром среди ясного неба. Ясон умеет произвести впечатление — отказаться от такой приманки Рики не смог, а всё остальное дорисовал сам: Юпитера, Танагуру, Эос и свой плен. Но, как доктор Минк ни старался, он не мог переключить Рики на себя полностью. Мы поочередно и беспощадно отсекали все его связи с тем миром, замыкая его сознание на Ясоне, но результата не получали. Рики — настолько цельная личность, что он не искал опоры, сумел организоваться для автономного существования. Ещё немного — и он бы создал вокруг себя такой непроницаемый кокон, что дальнейшие попытки стали бы бессмысленными. Тогда Ясон поступил нестандартно, придумав очень опасную для себя индивидуальную схему. Он поставил Рики перед вопросом выбора. Что доктор Минк оказался прав в своих предположениях, вы уже знаете. — Что теперь с Рики? — С ним всё хорошо. Он опять летает. Реабилитационный период прошёл на удивление просто. Повреждение головного мозга было не органического, а функционального характера, его удалось купировать полностью. Теперь у Рики новая жизнь. Но дело не в нём, а в Ясоне. Нейрокоррекция — нож обоюдоострый. Вы должны это понимать, если хотите работать в нашем отделении. И я рассказываю эту историю не потому, что мне не с кем поделиться, а чтобы вы смогли в полной мере оценить профессиональные риски. — Я понял, спасибо. Но как же доктор Минк? Он не пытался связаться с Рики? — Ясон никогда не сделает этого, — Рауль посмотрел на него изумлённо. — Профессиональная этика. А с Рики работали опытные психоаналитики. Их задача — объяснить выздоровевшим пациентам, что произошло. Донести до них мысль: то, что их заставили пережить — необходимо, чтобы вернуться к нормальной жизни. Им рассказывают о врачебной тайне и о том, что меры предприняты вынужденно, что постыдного в этом ничего нет. Ведь для врача они — только пациенты, которым надо помочь, ничего личного. Обычно всё проходит успешно, но иногда мы имеем проблемы и судебные иски. Для таких случаев клиника держит целую свору зубастых и злющих юристов. Но с Рики всё прошло нормально, хотя этот случай был особым. Самый сложный в моей практике. И ещё, Катце, — доктор Ам помолчал. — Я должен предупредить... Не ждите, что выздоровевшие будут рассыпаться вам в благодарностях. Обычно люди не хотят встречаться со своими лечащими врачами после такого. Да и врачи этого не жаждут. — И Рики с Ясоном... — Нет. Они не виделись с того момента, как Рики пришёл в себя. Почти год. — Чёрт... Ему тоже объяснили, что для Ясона он обычный пациент? Один из многих? Закрыл историю болезни и забыл... — теперь Катце понимал, почему доктор Ам предложил приватный разговор после профессионального собеседования. — Да, Катце, именно так. Это не только помогает пациенту в реабилитации, но и серьёзно снижает риски для врача. Хотя в данном случае со стороны это выглядит жестоко. Я не хочу, чтобы в дальнейшем определённые моменты стали для вас неприятным открытием. Лучше знать всё с самого начала. Видите ли, Катце... Как вы думаете, кто мы с точки зрения непрофессионалов? Бездушные, циничные и хладнокровные чудовища, грубо и нескромно вламывающиеся в чужую жизнь, распоряжающиеся ей на своё усмотрение и жёстко диктующие человеку свою волю. Ну не хочет пациент... например, верить, что его жена погибла. Имеет полное право. Беседует с ней, наливает чай, кормит ужином — что в этом плохого? Он счастлив, зачем мешать? А мы бесцеремонно вламываемся в бессознательное, достаём оттуда то неосознанное, в чём человек не готов признаться даже самому себе, — и заставляем принять это. По сути, совершаем насилие над его супер-эго. Это меняет личность, порой до неузнаваемости: летят к чёрту многие моральные запреты, меняются нормы поведения, смещаются границы понятий «правильно» и «неправильно», и не каждому это нравится, не каждый готов простить и принять подобное. Поэтому правомерность наших действий с точки зрения морали — вопрос очень спорный. И ещё: наше общество очень гуманно, не стоит шокировать его подробностями, которые тяжело объяснить дилетанту. Поэтому я предупреждаю вас о строгом режиме конфиденциальности в отделении. — Понимаю, господин Ам. Мне говорил об этом доктор Минк, когда подписывал приказ о назначении. Я работаю у вас три месяца, испытательный срок почти закончился... И я считаю, что у меня достаточно прав и квалификации, чтобы сказать вам, что с Ясоном... — Он справится, — резко перебил Рауль. — Доктор Минк никому не позволит совать нос в личную жизнь. Советую вам запомнить это. Катце кивнул. *** Сильная пощёчина обожгла лицо, безжалостно оборвав цепочку воспоминаний. Катце вместе с креслом опрокинулся назад, на пол, и не сразу сообразил, что произошло. Пока, встав на четвереньки, не встретился с гневным, пронзительным взглядом Ясона Минка. — Что вы делаете в моем компьютере? Катце молчал. — Советую вам в ближайшее время придумать внятное объяснение. Иначе мне придётся поставить вопрос о вашем увольнении, — Ясон резко повернулся и вышел, не закрыв за собой двери. Катце помотал головой, приходя в себя, и достал телефон. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть — это он знал давно, поэтому набрал номер, который запечатлел в памяти, несмотря на жёсткую оплеуху. *** Ясон Минк ужинал в небольшом кафе на площади возле медцентра. Идти домой не хотелось — там его никто не ждал. Личной жизни последний год, считай, не было. Так, иногда партия в бильярд с Раулем, шахматы с Орфеем по субботам. Жизнь разделилась на две части — до и после. «Я не стану копаться в твоих мозгах, ты сам себе психоаналитик, Ясон, и всё прекрасно понимаешь. Сам знаешь, что с этим делать». Конечно, он знал — схемы были рабочие: отдых, курс препаратов, и всё подёрнется дымкой нереальности. Другое дело, что как раз этого он и не хотел. Не хотел забывать своего Рики, горячее, извивающееся под ним тело, губы, которые произносят «ненавижу», словно «люблю», и яростный взгляд, полный огня и страсти. Он понимал, что это почти болезнь, но знал, что лечиться не станет. — С вас шестнадцать долларов пятьдесят центов, — вывел его из задумчивости голос официантки. Ясон вздрогнул, как будто проснулся, и посмотрел на мило улыбающуюся девушку. Та была очень даже ничего. В другой ситуации он, может быть, и подумал бы — кукла с голубыми волосами призывно хлопала ресницами, складывала губки бантиком и всячески демонстрировала свою заинтересованность. Ясон, как всегда в последний год, сделал вид, что чем-то серьёзно озабочен, ослеп и сигналов не замечает. Задумчиво полез в карман — и с удивлением обнаружил, что бумажник оттуда испарился. Это стало неожиданностью, Ясон даже немного растерялся. Никаких проблем, сейчас он позвонит Раулю или... — Привет, блондинка, — голос за спиной показался знакомым. Не может быть... Он боялся повернуться. Боялся, что иллюзия испарится, и окажется, что у него действительно поехала крыша. — Так и быть, заплачу за тебя. Но в благодарность придётся немного прогуляться. Давно хотел вернуть тебе должок, да только мне сказали, что не ждёшь ты меня... блонди. Оказывается, обманули, демоны. Пойдём? Тут недалеко. Отель «Минос», слышал о таком? Ясон, ещё не до конца поверив, медленно повернул голову. — И не наказывай Катце. Он, наверное, романтичный зануда, но человек хороший. — Я подумаю... Рики, — Ясон понял, что улыбается, как полный придурок. — Пойдём, — он почти вскочил и так удивился собственной спешке, что чуть не рассмеялся. Это же надо! Оказывается, его тело умеет принимать самостоятельные решения. Да и чёрт с ним! Лучше сделать и пожалеть... Нет, конечно, он был уверен, что жалеть ему не придётся никогда. Всё-таки этого парня он знал... почти пять лет.