***
Аллура подкрадывается столь внезапно, что Широ начинает думает, что он в чём-то провинился. Лидер он, конечно, хороший, но мало ли натворил делов? В конце концов, он несёт ответственность за всю команду, а у Аллуры есть какое-никакое право его судить. Он не успевает подумать, что сказать, и она действует гораздо решительнее него: хватает за руку и быстрыми шагами выводит из ангара в длинный коридор. Такое неоправданно резкое поведение начинает пугать (а уж зная, какой Аллура бывает в гневе и как она умеет трансформироваться, становясь на метр выше — тем более). — Принцесса? — неуверенно спрашивает он. Они оба, запыхавшиеся после миссии, — Аллура не дала им даже минуты на перерыв — дышат быстро и рвано, и поэтому Широ на секунду посещают не самые удачные в его случае мысли: — Я надеюсь, мы ничем таким здесь заниматься не собираемся? — Сбредил! — отрезает Аллура со смешком, и сердце Широ наконец-то успокаивается: всё в порядке, стоп паника, отменить сигнал сос. — Тогда что? — В общем, — она вытирает пот со лба и, перевязав пучок на голове, говорит: — Мне срочно нужно о кое-чём у тебя поинтересоваться. При всех не могу: Лэнс услышит. Широ смешивается, понимая, к чему ведёт принцесса: — Ты знаешь, я плох в любовных делах. То, что я встречаюсь с Китом, ещё ни о чём не говорит. Аллура опять улыбается своей лисьей улыбкой: она ведь ещё не успела ничего такого сказать, а лидер уже разнервничался и разоткровенничался перед ней. А ведь человек стальной выдержки и показательной дисциплины! — Нет, всё сложнее, — признаётся она. — Ты знаешь, что Лэнс болеет какой-то земной болезнью? Причём уже давно? — Какой болезнью? — спрашивает он задумчиво. — Их много. — Не знаю, но руки и ноги у него ужасно холодные, он что, замерзает изнутри? Не говори, пожалуйста, — говорит она, сглотнув. — Что это приводит... К смерти... Широ ждёт секунды две и потом разражается смехом — таким громким, что он отражается от высоких стен. Аллура, смутившись, лезет закрывать ему рот: услышат же! — Чего ты смеёшься?! — краснеет Аллура. — Я же не знаю, насколько всё серьёзно! И мне правда не всё равно! Я боюсь за него! — Извини, пожалуйста, — Широ кое-как унимает хохот, держась за живот. — Просто это выглядело забавно. У Лэнса, насколько я понял, гипотония — то есть пониженное кровяное давление. Это, конечно, действительно серьёзно, но на данный момент всё в порядке и ему ничего не угрожает. — А что я могу сделать, чтобы он снова... — Аллура вдруг прерывается, и её щеки рдеют. — Ну, снова стал тёплым? — Повысить давление, конечно же, — очевидно объясняет Широ. — Дай ему выпить что-нибудь горячее, отведи в тренировочный зал или... — Или? — надавливает Аллура. Широ усмехается, и потом говорит то, что Аллуре подходит больше всего.***
Сначала Лэнс по привычке идёт в свою комнату, с пару мгновений оглядывается, задумавшись, а затем смеётся над тем, какая она стала пустая и бесхозная. Направляясь в покои Аллуры, он думает лишь о том, как бы побыстрее принять душ и нырнуть в кровать. Он знает, что иногда Аллура допоздна задерживается на мостике или в библиотеке, и поэтому не особо страдает от мысли, что нежиться в кровати ему придётся одному — привык. Хотя с Аллурой, конечно, лучше... Да и вообще лучше, когда она не трудится до седьмого пота, а отдыхает и расслабляется, как и все они, но подобные случаи выдаются так редко, что Лэнс невольно чувствует себя виноватым. Он принимает решение взять на себя её обязательства, чтобы она могла передохнуть хотя бы один день. Уж как-нибудь подменить её он сможет, тем более, что у него есть Ханк... С такой идеей он спешит в их общую спальню, надеясь обрадовать принцессу, которая, как он рассчитал, уже успела прийти, но ещё не легла спать. Но как только он заходит в комнату, в нос тут же ударяет незнакомый и непривычный, но тем не менее приятный аромат. Это одновременно запах кремов, духов и, кажется, благовоний, которые напоминают земные ароматические свечи. Перед глазами полумрак, и сначала Лэнс даже пугается, не понимая, что происходит. Может, в замке свет отключили? — Ну что же ты стоишь? — тянет обиженный голосок из глубины, и Лэнса прошибает так, что рефлекторно поднимаются плечи. Ему послышалось? — А-Аллура? — спрашивает он. — Да, — соглашается сладкий, как мёд, голос, и Лэнс идёт на его звук, очарованный просачивающимися в нём нотками желания. Это похоже на сон, но он не будет разочарован, если это так, ведь хороших снов ему не снилось уже давно. Но всё-таки в глубине душе он надеется, что это правда, и пересекает комнату, полной грудью вдыхая этот настойчивый запах цветов и мыла. Так пахнет красота. Он не успевает подойти к кровати, — большой, просторной, только королевского балдахина не хватает — как Аллура поднимается и подходит вплотную, одновременно знакомая и нет. Вроде бы та же самая Аллура, с теми же чудесными, милыми и верящими глазами, которые теперь смотрят хитро и оценивающе; вроде бы то же тело, что он обнимал по ночам, но никогда не видел ничего открытее плеч, теперь облачено в короткую ночную рубашку, которая принцессе, очевидно, уже мала, и потому смотрится ещё привлекательнее, оголяя ноги. От её распаренного тела веет свежестью, и собранные на затылке волосы до ужаса хочется распустить. Аллура, как будто она умеет читать мысли, так и делает, и теперь Лэнс, который не позволял себе этого прежде, возбуждён, глядя на неё. До пятен в глазах. И он до сих пор ничего не понял, но успел забыть, как дышать. Руки, не зная, куда потянуться, — не позволяя себе куда-либо потянуться — лежат по швам и дрожат. Аллура понимает, почему Лэнс медлит: это не просто формальность или напускная чопорность, это искренняя, неподдельная нежность, нежелание навредить или сделать больно, которые ей так приятны, но вместе с тем бесполезны сейчас. Она берёт его за руки, и они действительно оказываются горячими, вспотевшими и немного дрожащими (Аллуре хочется усмехнуться, что она одним своим видом произвела на него такое впечатление, ну и потому, что совет Широ действительно сработал). Она некоторое время наслаждается этим приятном теплом, а потом осторожно кладёт их себе на талию, всё ещё удерживая инициативу. — Лэнс, — она наклоняется к нему и говорит почти шёпотом, и хотя такое поведение совсем не в её характере, ей нравится это разнообразие, которое отношения привносят в её скучную, тяжёлую жизнь: — Помнишь, что ты говорил мне не так давно? Что ты горячий парень и все девушки по тебе сохнут? Тогда будь добр, докажи мне это. И она целует его, робко и без напора, а потом позволяет ему со всею страстью прижаться к ней, залезая тёплыми, до ужаса приятными мягкими ладонями под подол рубашки.