Попридержи за шею

Это на фотках красиво — шея запрокинутая, приоткрытый рот, ресницы опущенные. Поза, статика, бесконечные минуты потного нытья о том, как все затекло и когда уже закончится. Руки лежат на горле свободно, не смыкаясь, на такое дрочить — только фантазию переводить, проще самому себе что-то придумать. Видосы еще ничего, но иногда такая жесть вылезает, если углубиться, что тоже рад не будешь. Весь смысл, он ведь в балансе и гармонии, чтобы человек не подыхал, а сам ловил кайф. А кайф — ну, с кайфом сложно. В тот раз Ваня был смелый, потому что его хорошо, качественно мазало, а еще он думал, что с Мироном у них так, не всерьезку веселье, под дудку по-пацански друг другу отдрочили и баиньки. Мирон, очевидно, думал по-другому, потому что Ване никто еще так тщательно рот и гланды не вылизывал. Пиздец Мирон любил целоваться. Где-то между собственными осиплыми вдохами и рукой Мирона на его члене Ване подумалось, что охуенно было бы сейчас перестать дышать. Совсем. На секундочку, но совсем. Вообще это не было неожиданностью, он на такое уже дрочил, но тут было как с обычным порно — никогда до конца не понимал, ради кого смотрит. А сейчас как озарило, вот счастье-то. Вторая рука у Мирона была свободна, он как-то неуклюже упирался ей в пол, Ваня перехватил, потянул на себя, Мирон аж приотстранился. — Ты чего? Ваня решил вслух не отвечать. Положил ладонь Мирона себе на горло и сжал. Пальцы у Мирона дернулись, слегка задеревенели, и Ваня разухабисто улыбнулся. Типа, давай, чего ждешь, только не так осмысленно — это Ваня ретроспективно оценивал, когда следующим днем разглядывал свою шею в зеркале. Следов не было, Мирон не сильно давил, но как-то умудрился пережать так, что Ваня правда перестал дышать. Голова была мутная, тугая, и вспышка паники мигнула так далеко, что Ваня не испугался. В ушах сразу зашумело — ровный, раскачивающий бит набирал темп и громкость. Было похоже на тот момент в фильме, когда кто-то прыгает под воду, а ты эмпатически задерживаешь дыхание и высчитываешь, смог бы выжить на чужом месте. Мирон крепко, вдохновенно его поцеловал, но Ваня почти не отвечал — его отвлекали цифры в голове, раз Миссисипи, два Миссисипи, ленивый отсчет секунд. Где-то на краю зрения, где картинка искажается, если достаточно сильно скосить глаза, Ване подумалось, что смысл не в этом. Он попытался сфокусироваться на Мироне, посмотрел на него в упор. Мирон улыбался. — Ебать ты больной, Вань, — сказал он ласково и наконец задвигал рукой на члене. Ощущения были глухие, будто Ваня правда оказался под водой. Сердце колошматилось об ребра, легкие жгло, лицо у Вани, наверное, стало красным и бешеным, но он словно попал в теплое подводное течение и не хотел подниматься на поверхность. Он закрыл глаза — картинка все равно двоилась и разъезжалась, густо темнела в тенях, тотальный некрасивый расфокус. Воздух хлынул так резко, что Ваня захлебнулся. Хотелось кашлять, но легкие как сплющило, он согнулся, вбился лбом в плечо Мирона и с жутким, влажным каким-то хрипом вдохнул. Грудная клетка раздулась в шар. — Бля, — Мирон заставил его выпрямиться, крепко обхватил лицо. — Извини, ты поплыл весь, я стреманулся. Ваня хотел сказать, что все нормально, но закашлялся. Глаза заслезились, картинка стала четкой и резкой, воздух — сладким. — Ты как? — Мирон все еще держал его лицо. — Живой, — Ваню разобрало смехом. Он был охуенно живым и сидел на кухонном полу со спущенными джинсами. Мирон тяжело на него повалился. Его тоже потряхивало, он беззвучно смеялся и приоткрытым ртом задевал Ванино плечо. У Вани немного саднило горло и мерзла жопа, но он готов был просидеть так до утра. Не смущало даже, что так и не кончил в итоге — это они как-нибудь потом до ума доведут. — Пиздец, — наконец выдохнул Мирон. — Не, в следующий раз давай на чистую голову, а то я же охуею так пугаться. Ваня кивнул, а потом кивнул еще раза три, не зная, что ответить. — Жрать хочу, — сказал он, чтобы заполнить паузу. Жрать еще не хотелось, но Мирон поднялся, и Ваня поднялся за ним. Светало уже. Небо в окне было странного перекрестно-сизого оттенка с жирными серыми мазками облаков — такой себе питерский Ван Гог набросал. Ваня залип немного, хотя голова уже прочищалась. В целом он был согласен с Мироном: пиздец. Но пиздец — это далеко не всегда плохо.