Теория невероятности

Мукуро дождался, пока подозреваемый успокоится, и тем временем успел его изучить. Высокий мужчина, его ровесник или около того, резкие черты лица, странные, будто выбеленные, волосы. И необычная метка, на которую он уже успел обратить внимание раньше. Подозреваемый неожиданно перестал смеяться и посмотрел на Мукуро цепким взглядом, от которого хотелось отвернуться, но делать этого Мукуро, разумеется, не стал. – Тебя это заинтересовало? – он коснулся пальцами фиолетовых разводов под левым глазом. Похоже, он действительно не в себе, – подумал Мукуро. – Или он всегда такой? – Имя? – холодно бросил он, отказываясь принимать чужие правила игры и объявляя собственные. От того, что он сейчас услышит – или не услышит – зависело его решение. Мужчина внимательно посмотрел на него, и в этом взгляде читалось многое – какая-то сумасшедшая веселость, попытка оценить собеседника, зацепить его сильные стороны и, в первую очередь, слабости. И понимание. – Бьякуран Джессо, – он растянул в улыбке губы. Мукуро показалось, что сейчас он шагнет ближе и протянет руку, закрепляя знакомство – и стеклянная стена не станет для него преградой. Но Бьякуран только шире улыбнулся и кивнул на Франческу Висконти, замершую за спиной Мукуро, как молчаливая статуя. – И я отказываюсь что-либо говорить при ней. – Ты не в том положении, мальчик, чтобы ставить условия, – недовольно поджала губы синьора Висконти, но Мукуро повернулся к ней и снова похлопал по плечу – дружески, как ему казалось, покровительственно, как было очевидно ей самой. – Подозреваемый имеет право на частную беседу со своим адвокатом, – напомнил он. – Значит, вы все же согласны быть его адвокатом? – голос синьоры Висконти стал по-деловому ровным. Она вопросительно посмотрела на Мукуро. Он подумал, что ей не хватает только протокола в руках, который она заставит подписать позже, и принял неожиданное для себя решение, которое начало пускать ростки еще тогда, когда он только переступил порог комнаты. – Да. На ее лице промелькнуло странное, почти торжествующее выражение, и на секунду Мукуро почувствовал исходящие от нее волны неприязни, чья природа была ему понятна. Полицейские вообще его не любили – слишком много раз он сводил на нет их старания засадить за решетку того или иного человека. Иногда виновного, иногда – нет. – Замечательно, – на лицо синьоры Висконти вернулась вежливая улыбка, и Мукуро подыграл ей, завершая ритуал. – Я загляну к вам позже. – Как пожелаете. Она подошла к двери, немного помедлила и вышла, плотно прикрыв дверь. «Сам виноват», – так и читалось в строго выпрямленной спине, и Мукуро слегка нахмурился, не совсем понимая характер этой смутной молчаливой угрозы. Но тут же выбросил это из головы и обернулся. Бьякуран уже успел сесть за стол и, сцепив пальцы в замок и опустив на них острый подбородок, смотрел на него. В теплом кругу света, очерченном светившей сбоку лампой, Мукуро неожиданно заметил пролегшие под его глазами тени и нездоровый цвет кожи. – Не думал, что меня будут защищать чужие Хранители Тумана, – в тихом голосе Бьякурана не осталось и следа веселья, но от него до костей пробирало неприятным холодом. Мукуро поежился и скрестил руки на груди, чтобы скрыть неловкое движение. – Плохо себя чувствуете? – Мукуро не уловил скрытый смысл его фразы и решил перевести разговор. Он знал, что не стоит сразу начинать с вопросов по делу – подозреваемый еще успеет их наслушаться, если дело дойдет до суда. Сначала стоило установить контакт, желательно дружеский. – Все время хочется пить. А эти проклятые копы уже отказываются приносить мне воду. Говорят, я над ними издеваюсь, гоняя их туда-сюда. Мукуро посмотрел на графин на краю стола. Он действительно был пуст. Нахмурившись, он потянулся и нажал на кнопку. Тут же вошел мужчина в форме. – Пожалуйста, принесите воды. И не забывайте приносить ее каждый раз, когда об этом просит заключенный. Вы ведь помните о своих обязанностях. Полисмен только пожал плечами, вышел и вернулся с наполненным графином. Бьякуран жадно набросился на него, кажется, разом забыв и о Мукуро, и о том месте, где находился. Он отодвинул графин, только осушив три стакана, и хрипло закашлялся. – Эй, все нормально? – Мукуро обеспокоенно покосился на него и спросил: – Когда в последний раз ты принимал лекарство? – Я не болен, – Бьякуран перестал кашлять и выпрямился, сжимая руки в кулаки и снова разжимая, словно пытаясь вернуть им чувствительность. – Сам не понимаю, почему такая реакция. – Какой номер ты принимаешь? – Мукуро и не собирался отставать. Он встречал немало упрямцев, которые пытались идти против законов природы, и не принимали сыворотку. Все они кончили плохо, а он хотел успеть оправдать этого идиота до того, как он отдаст концы, и занести еще одно блестяще решенное дело в свою папку «Великих свершений великого Мукуро». Да, у него действительно была такая папка. – Я привезу завтра. Бьякуран моргнул и посмотрел на него – впервые Мукуро увидел на его лице смесь удивления и непонимания. – О чем ты, черт побери, говоришь? Мукуро хотел сказать ему, чтобы он прекратил валять дурака. Что он не подписывался иметь дело с идиотом, который предпочтет сдохнуть, чем предстать перед судом, если дело примет паршивый оборот. Но заглянул в глаза – и неожиданно поверил. – Ты не знаешь о сыворотке? Но это невозможно. Как ты тогда остался жив до сих пор? – он тут же оборвал себя. – Ладно, с этим я разберусь. Пока же у меня есть несколько основных вопросов, которые дадут толчок остальным моим действиям. Обещаешь честно на них ответить? Бьякуран рассмеялся и снова зашелся кашлем. – Нет, – наконец выдавил он. И в ближайшие сорок минут Мукуро понял, что он не шутил. *** Когда Мукуро вышел из кабинета, ему казалось, что он без перерыва трахался последние сутки, таким уставшим он себя чувствовал. Или скорее его целенаправленно и качественно поимели в мозг, так, что сорок минут показались ему настоящим испытанием, которое он, к своей чести, прошел. Правда, победа была чисто символическая, поскольку никаких новых знаний он с собой не вынес. Бьякуран делал что угодно – отмалчивался, отшучивался, даже начинал флиртовать – лишь бы не отвечать на его вопросы. – Ты же адвокат, – насмешливо сказал он. – Слуга закона. Вот и узнай сам все, что тебя интересует. Мукуро ничьим слугой себя не считал, закона в том числе, но не стал разрушать чужие представления о себе. Сказав напоследок Бьякурану, что завтра его отведут на анализы, Мукуро попрощался, сказал, что заглянет в скором времени, и вышел, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть от души дверью. Он уже начинал слегка жалеть, что ввязался в это дело, но природное упрямство и непонятно откуда взявшийся азарт оказались сильнее. Только в одном кабинете горел свет, пробиваясь узким лучом из-за полуприкрытой двери. Мукуро остановился перед ней, собрался тактично кашлянуть, но передумал и просто заглянул внутрь. Франческа Висконти хмурилась, читая какие-то бумаги, и иногда что-то в них подчеркивала. Она не услышала чужих шагов, и Мукуро все-таки тихо кашлянул. Она подняла голову. – Что-то еще? – Я хочу, чтобы моего подзащитного осмотрел врач. Он не принимает сыворотку. – Как такое возможно? – Самому интересно. Но он, кажется, даже о ней не знает. Или он очень хороший актер. Синьора Висконти почесала нос карандашом, поправила очки, которые, видимо, надевала только при чтении, поскольку раньше их на ней не было. – Хорошо, я разберусь. Что-то еще? – повторила она. – Да. Это ведь документы по этому делу? – Мукуро кивнул на бумаги, которые она не выпускала из рук. – Одолжите до завтра? Я могу затребовать их в официальном порядке, но это только займет больше времени, а итог будет тот же, – торопливо сказал он, видя, как она нахмурилась. – Завтра к восьми утра они должны быть у меня на столе, – просто сказала она и встала с места, потянулась за легким пальто. Мукуро подхватил папку, наспех засунул в нее бумаги. Синьора Висконти заперла дверь. – Доброй ночи, синьор Рокудо. Вам не стоит здесь задерживаться. Охранник может нечаянно принять вас за взломщика. – Я не такой дурак, чтобы вламываться в полицейский участок. – Охотно верю. – Ее слова утонули в цоканье каблуков по коридору. Мукуро посмотрел ей вслед и тоже заторопился к выходу, мысленно готовя себя к бессонной ночи. *** Хибари удалось поспать от силы несколько часов. Большую часть времени он убил на изучение документов – рапортов полисменов и детективов, прибывших на место убийства, Реборна в том числе, заключения судмедэксперта, признавшего причиной смерти множественные резано-колотые раны и определившего приблизительное время смерти, показания свидетелей. Их было так много, что Хибари невольно отметил про себя пышность проводимых в особняке Савады вечеринок. Даже когда он пытался уснуть, мозг не желал прекращать работать и засыпать, продолжая пытаться свести картину воедино и понять, что ему в ней не нравится. Кроме того, что жертва осталась без головы, конечно. Хибари забылся в коротком рваном сне и проснулся так резко, будто его что-то швырнуло вперед. В голове вспыхнул красный знак, и он, зная, что это означает, на секунду прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он наконец понял, что его смущало. Покопавшись в куче бумаг, он нашел нужный ему документ и перечитал его. Это были показания одного из друзей Савады – Гокудеры Хаято. Хибари пробежал их глазами. «Вы обратили на что-нибудь внимание, когда оказались в комнате, где произошло убийство? – Да нет, вроде ничего особенного… Хотя постойте, на его столе лежала ручка. Я никогда не видел этой ручки у босса, поэтому обратил на нее внимание». Что за глупости, – подумал Хибари. – Какая разница, видел он эту ручку или нет. Сколько вообще разных ручек могло быть у Савады? Гораздо интереснее, почему он называет друга боссом. Хотя наверняка они просто работают вместе. «В кругах бизнесменов, – в голове прозвучал голос Реборна. – Возможно, не совсем чистых на руку». Прочитав заключение полисмена, бравшего показания, в котором он указал, что ручка была взята на экспертизу по установлению отпечатков пальцев и результаты можно будет узнать в субботу с девяти утра по телефону три-пять-три-двадцать семь-два нуля, Хибари отложил листок и взялся за следующий. Это были показания еще одного друга Савады, присутствовавшего на вечеринке – Ямамото Такеши. Именно они дали толчок к подозрениям против Бьякурана Джессо, который обрел новое временное убежище в виде одиночной камеры на Виа Гвидо д’Ареццо. В них упоминалось, что Савада Цунаеши несколько раз встречался с Бьякураном Джессо у себя дома, возможно, у них были общие дела, которые, судя по всему, шли неважно. «Вы слышали когда-нибудь, чтобы они спорили или ругались? – Да, несколько раз, обычно по пустякам. Но в последний раз, три дня назад, они сильно поспорили, и синьор Джессо выбежал из кабинета очень злой. Я еще тогда подумал, что он в таком состоянии и убить кого-то может, ха-ха. Бедный Цуна». Хибари потер глаза и отодвинул бумаги. С легким шорохом несколько из них соскользнули с журнального столика, но он не обратил на это внимания. Встал, прошел на кухню, собираясь выпить кофе. От долгой ночи и короткого сна начинала болеть голова, и перед глазами все плыло. Главное, чтобы все не закончилось как для Савады, – мрачно подумал Хибари. Взяв пышущую жаром чашку, он вернулся в гостиную и примостил ее на столик, сбросив оставшиеся бумаги на пол. Кофе позволил взбодриться и немного поднял настроение, но не улучшил самочувствие. Хибари недовольно поморщился и, потянувшись к тумбочке у дивана, достал шприц и пробирку с клубящейся внутри фиолетовой дымкой. Откупорил ее, набрал содержимое в шприц и спокойно воткнул иглу в вену. Сразу стало легче, и обстановка вокруг снова обрела резкость. Бросив использованный шприц и пустую, ненужную теперь пробирку обратно в тумбочку, Хибари сделал мысленную зарубку, что это была последняя и нужно купить еще. Раньше он принимал таблетки, с ними было проще, но действие слишком быстро выветривалось и пришлось перейти на сыворотку в таком варианте. Хибари опустил глаза. Прямо у его ног валялся листок с набранным крупным шрифтом названием. Нагнувшись, он поднял его. «Алиби» – тематический ночной клуб, приглашающий к себе всех и не делающий ни для кого исключений» – Хибари поморщился, изучая ярко-розовые блестящие буквы. Видимо, тот, кто искал информацию, брал ее из интернета и даже не попытался привести в более читабельный вид. Снизу мелким почерком Реборна было дописано: «Хозяин клуба нигде не светится. О его личности мало кто знает, и нам тоже пока узнать не удалось. Персонал настороженно относится к полиции и отказывался давать показания. Пока я не достал пистолет, – Хибари хмыкнул, ничуть не удивленный методами Реборна. – После этого один из официантов подтвердил, что видел в клубе человека, по описанию похожего на Бьякурана Джессо, в компании ярко одетого гея. Ничего точнее он сказать не смог, потому что был занят работой и спутника подозреваемого рассмотреть не смог. Подтвердил по фотографии, что видел именно этого человека. Еще их видел другой официант, но он находится в реанимации – попал в аварию два дня назад. Не факт, что он вообще сможет нам что-то сказать. Видео с камер наблюдения нам отдать отказались, сказав обратиться к хозяину клуба, но при этом даже имени его нам не назвали. Ослы. Хотя шестерки скорее всего и сами его не знают…» Хибари бросил читать и пошел за ноутбуком. Из всего прочитанного он сделал один выбор – придется лично наведаться в этот клуб, разузнать там все, но не вызвать подозрений. Задача казалась почти невыполнимой, но именно такие он и любил. Они придавали делу остроту. Задумавшись, он включил ноутбук, подождал, пока загрузится браузер, и ввел в строку поиска «одежда для мужчин», потом стер «мужчин» и вписал «геев». Через десять минут просматривания сайтов, предлагавших стринги, обтягивающие блестящие кожаные брюки и якобы сексуальные костюмы, «которые, несомненно, привлекут к вам внимание представителей сильного пола и не оставят им ни единого шанса», он захлопнул ноутбук, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть им об стену. Похоже, он недооценил масштабы проблемы. Но Хибари был не тем человеком, который легко сдается. И который вообще сдается. Поэтому он просто сделал пару глубоких вдохов и снова поднял крышку.