нежность и немного проебано

мы шли вместе. я не люблю ходить с саней, которая вечно ноет и раздражает меня , но сейчас это было уместно. она несла какую-то хуйню про своих крыс. ее слова испорченным радио отдавались где-то на периферии сознания. мне не требовалось отвечать, а ей не требовалось знать, что ее слушают. я могла полностью уйти в себя. после особо фееричных неудач накатывает воистину фееричная рефлексия. срака господа опускается на тебя и лишь емкое слово «проебано» выражает всю глубину этого божественного анала. — алеша очень одинок, — случайные слова, вырванные из контекста, режут слух. — когда он был маленький, я просила маму купить ему друга или брата, но она отказала. иногда я алеша. такая же жирная, злая крыса, дешевейшая в магазине, потому что обыкновенная. альбиносы — самый распространенный вид крыс. таких как он миллионы. — алеша такой злой, потому что он вырос в одиночестве, — она роняет это с едва заметной толикой грусти, а затем переключается на другую тему. сразу вспомнился моя семья. в детстве меня окружали родители и брат, а я все равно, как алеша. злой, потому что вырос в одиночестве. фраза горчит на корне языка и становится поперек горла. злой. саморазвитие через саморазрушение. мое жизненное кредо. такое же хуевое, как и мои стихи, «которые долго снились, а потом перестали сниться»*. проебано. мутное отражение в темном стекле окон бесит. нечёткий, затуманенный взгляд выражает такую вселенскую скорбь и печаль. смотришь и хочется пожалеть. пожалеть хочется всем, а меня тянет блевать. ненавижу жалость. хочу содрать кожу с лица, оставить разодранное мясо, истерзанные связки и розовые кости. розовые, как клубничное молоко. клубничное молоко в моей картонной коробочке — это кровь с перемолотыми костями: оно густое и мягкое, как тесто. из него можно выпечь печенье в форме сердца, а потом сломать пополам. мое печенье пропитано ядом, желчью и злобой. я пропитана ядом, желчью и злобой. таким лакомством можно травить крыс. таких как алеша. жирных и злых. и самых обыкновенных. их не жалко, их миллионы. проебано. крысы жрут сердца и розовые крошки путаются в их белой шерсти. куски застревают в горле, перекрывая кислород. маленькие тельца трясутся в предсмертных конвульсиях, мышцы сводит судорогами. проебано. когда алеша сдохнет, из него можно сделать красивую композицию. набить его шкурку опилками, вставить пластмассовые глаза и приклеить на холст, вымазанный светло-розовым акрилом. вокруг алеши будут засохшие крошки моих сердец. эта картина назовется «нежность» и это, как мне кажется, до пизды мило. я бы повесила этот «шедевр» в рамке перед кроватью, что бы каждый блядский день засыпать и просыпаться под кукольным взглядом нежности. главное не кончиться раньше алеши. проебано