Будь честен

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы. Люк де Клапье де Вовенарг Ему нравилось чувствовать чужую руку на своей шее: мягкую, обманчиво нежную. Всесильная рука чуть сжимала Брюсово горло, слегка пережимая бьющуюся венку, потом поднималась к лицу, ласково гладила мужчину по щеке, словно тот был породистым псом, а затем хватала Уэйна за густые черные волосы с проседью, заставляя откинуть голову - животный жест, приказывающий подчиниться. И Брюс подчинялся. - На колени. - И он выполняет чужой приказ, опускаясь перед сильнейшим на колени. Не сразу, но ему однажды пришлось признать что из них двоих он - единственный, кто нуждается в защите и покровительстве. Он - слабый. - Ты молодец, Брюс. - Супермен пролетает пару кругов вокруг Бэтмена, пока тот смиренно стоит на коленях на хрустальном полу Крепости Одиночества, внимательно разглядывая сложенные на бедрах руки. - Ты знал, что хороших мальчиков балуют? - Уэйн вскидывает на Кал-Эла льдистые глаза, но продолжает молчать - он просто не может говорить с хозяином, пока тот не разрешит. В последний раз Брюс нарушил это правило год назад и поплатился за это сломанным запястьем и шрамом на плече. С недавних пор Брюс вообще не может говорить. - Я горжусь тобой,- Криптонец перестает парить и встает перед человеком, стряхивая с плаща несуществующие пылинки,- Диана завидует мне, ты знал? - Уэйн угрюмо молчит, но удивлен - Диана завидует Калу? С чего бы это? Брюс почти два с половиной года отказывался признать победу режима и свой проигрыш, один раз чуть не сбежал и дважды пытался покончить с собой. Иногда мужчина сам не понимал как сохранил здравый рассудок после просто невероятного количества пыток и издевательств, четырех изнасилований и той попытки перегрызть себе вены. Но сейчас Брюс знал точно только одно - он уже давно не в порядке, давно немного "не в себе", давно не видит в этом монстре своего доброго и милого Кларка, который с красным от смущения лицом звал его в кафе на чашечку кофе. - Диана говорит, что люди ей наскучили и никакого удовольствия от них она не получает. - Супермен усмехается, но усмешка выходит горькой. - Она говорит, что хочет тебя, Брюс, представляешь?- В голос вкрадывается ярость - огненная, полная решимости и с оружием в руках. - Но я ей отказал, потому что ты - мой человек. Мой - особенный, самый упрямый и самый чудесный человек в мире,- Кал-Эл наклоняется к губам Брюса и целует его - долго, мягко, аккуратно и чувственно. На мгновение Уэйн позволяет представить себе, что Кент и правда любит его. Только вот Кларк умер, а Лорд Кал-Эл стоит перед ним, сияющий черными доспехами криптонской брони. - И ты никогда, никогда не будешь принадлежать кому-то ещё,- между поцелуями голос Супермена охрип,- Никогда.- Взгляд ясно-голубых глаз темнеет.- Или я убью тебя. Брюс дергается из объятий криптонца, за что тут же получает звонкую увесистую пощечину, звук которой эхом разлетается по его комнате. Будь честен, Брюс. Это не комната, это - тюрьма. - Ты опять за старое, Брюс? - Пришелец нежно обнимает мужчину за плечи, прижимается к нему всем телом и дрожит, как испугавшийся грозы ребенок. - Я не хочу причинять тебе боль.- Объятия стали похожи на кольца анаконды - Брюс готов поклясться, что слышит треск своих костей. - Никогда не хотел...- Он отпускает оцепеневшего Уэйна от себя на расстояние локтя и продолжает внимательно смотреть на него. Что хуже: Супермен. горящий желанием намотать твои кишки на шею горгулье с высотки, или же Супермен, сходящий с ума от любви к тебе? При всей любви к жизни, Брюс выбрал бы смерть. - Обними меня, пожалуйста.- И Брюс обнимает криптонца за крепкие плечи, но бляшки плаща обжигают холодом и приходится сменить положение рук - теперь он обнимает мужчину "по-женски", за талию. И в этом жесте столько нежности и невысказанных слов, что Верховный Лорд сдается: снова вцепляется в хрупкое человеческое тело клещом, оставляя свои метки и отпечатки на голых плечах и бледном торсе, стянутом сейчас тонкими полосками кожи. - Тебе невероятно идет черный, Брюс.- Кал-Эл обводит пальцами заострившиеся скулы, синюю жилку на шее, опускается ниже и застывает напротив глухо стучащего сердца - потрепанного многочисленными переживаниями за любимых, пусть и не родных сыновей, за судьбу темного и мрачного Готэма, за близкого и необходимого друга... Сердце Брюса Уэйна не принадлежало Кал-Элу, оно принадлежало Кларку Кенту. Прелюдия всегда заканчивается тем, что на запястьях человека смыкаются крепкие наручники из черной кожи и пристегиваются к изголовью широкой кровати, застеленной пошлыми шелковыми простынями ярко-красного цвета. Брюс ненавидел красный в любом его проявлении. Кал зарывается пальцами в жестковатые волосы своего любовника и раба, пропускает между пальцев пряди с благородной проседью, утирает выступивший пот со лба подчиненного человека. Распластанный на кровати белокожий Брюс напоминает Лорду Земли ангела, о которых столько слышал в далеком детстве. Только вот Брюс - падший, самый черный демон с самой темной душой. Брюс, лишенный крыльев и шанса вернуться обратно в Рай. - Если будешь вести себя тихо, то я вознагражу тебя.- Интимным шепотом сообщает Супермен, нетерпеливо оглаживая чужие бедра. Юркий палец проникает в тело экс-Бэтмена, заставляя его застонать сквозь зубы и выгнуться. К стыду Брюса - выгнуться навстречу ласкающей руке, мягким полным губам, ярким глазам... Когда криптонцу надоедает мучить пленника, он отрывает наручники вместе с куском кроватной спинки и сажает притихшего человека на себя. Брюсу не больно, но эта поза напоминает ему о прошлом. О счастливом прошлом с добрым Кларком Кентом, которое разрушил Джокер, разрушив и его будущее. Не ври себе, Брюс. Ты сам во всём виноват. Ты сам позволил всё разрушить. Брюс хочет подняться выше, слезть с толстого члена, но поскальзывается на шелке простыней и только глубже садится на Супермена. Он не может сдержаться и раскрывает рот в беззвучном стоне, плачет от руки, пережимающей его член в секундах от оргазма. -Ещё не время, милый.- Кал-Эл целует Уэйна. А после вбирает изнывшийся по ласке член в свой горячий, тесный и чертовски красивый рот. Мужчина дергал все ещё скованными руками, толкался во влажную глубину и стонал, стонал, стонал... Брюс не успел предупредить Кал-Эла и с позорным скулежом спустил ему прямо в рот. Лорд утёр краем плаща белесые капли с губ и снова поцеловал своего человека, давая ему попробовать своё семя. - До завтра, Брюс. - Криптонец приглушает свет в отведённой Брюсу комнате и вылетает в залитый светом коридор, лениво потягиваясь. Дверь захлопнулась. Когда Кал-Эл уходил, Брюс позволял себе болезненно скрючиваться на полу, обхватывать фиолетовые от отпечатков чужих рук ребра, смотреть широко открытыми глазами в прозрачный потолок, смаргивая с мокрых стрелок ресниц слезы. Ему это нравилось. Это было время, когда можно было не контролировать себя, не надо думать что говорить и когда - время без правил. Время тишины, от которой не хотелось уходить. Время спокойного безумия. Не ври, Брюс, ты всегда безумен. Всегда был. И всегда им будешь, как бы ни сопротивлялся. Ещё ему нравилось украдкой наблюдать за Суперменом, когда тот парил над Крепостью одиночества, вслушиваясь в голоса планеты. Брюс смотрел на криптонца и неосознанно хотел быть таким же: далеким и недосягаемым, как птицы. Как самая прекрасная, самая сладкоголосая птица во всей Вселенной - птица, родом с Криптона. Не ври хоть себе, Брюс. Ты хочешь стать таким же, потому что он и вправду Бог. Но Уэйн продолжал врать, но эта ложь была отнюдь не спасением - наоборот, скорее ошейником-удавкой, который затягивался все туже с каждым движением Брюса. И тот принимал это удушье с самой счастливой улыбкой, на которую только был способен, надеясь что все же однажды удавка затянется достаточно туго.