Ты моё спасение

День становления для омег самый худший день. В твою жизнь врывается запах и манит абсолютно всех альф, и тут кто не спрятался тот и виноват. Пока не занят, три дня в месяц ты мишень для любого. Юри шестнадцать лет исполнилось только сегодня, в этот зимний день. Как только почувствовали запах, его сразу же выгнали из кафе где он работал, а затем и из квартиры которую он снимал, просто потому что он омега и если залетит с ним хлопот не оберешься. Надо ли говорить что далеко он не ушёл. Его уже прям на улице раздевали, но тут послышался звук мотоцикла и кто-то остановился около окруживших его альф. — Вам не кажется, что омеге ваше обращение с ним не нравиться? — Ехал бы ты дальше… — Помогите… — из последних сил стонет Кацуки и его ударом вырубают. Очнулся он уже в движении, взглянул на спасителя и спрятался у того на груди, сжавшись в комок. — Ты почему в течку по улицам разгуливаешь? — спрашивает казах, чувствуя возню. — все нормальные омеги дома сидят эти дни. — У меня больше нет дома, меня выгнали с съёмной квартиры и с работы. — Понятно, ну, что ж поживешь у меня тогда, — Кацуки дернулся, — не бойся, я не сделаю ничего против твоей воли. — Меня Отабек Алтын зовут, а тебя? — Юри Кацуки. Квартира у казаха оказалась трехкомнатная, хорошо обставленная, но не совсем чистая. — Я пока на работе поживу, а ты располагайся. Я раньше с семьёй жил, но сейчас они переехали назад на родину, здесь только я остался. Собственно заглядывать можешь куда угодно, холодильник в твоём распоряжении, из дома не выходить даже мусор выбросить. Твоя комната вот эта, в ней сестра жила, так что не пугайся расцветки обоев. Вот тебе полотенце, одежда и постельное бельё. Вроде бы всё, я пошёл. — все это время Отабек собирал свои вещи в сумку, — Не скучай. — и ушёл. Прошло три дня, омега за них успел прибраться, перестирать вещи и приготовить еды. Теперь напевая по-японски мелодию, мыл посуду. Он не заметил за шумом воды, что в квартиру вернулся хозяин. Отабек стоял в дверях и слушал. — Ты хорошо поешь… Японец вздрогнул и в раковину упала ложка. Он обернулся, слегка съежившись и тут увидел состояние Алтына. Подбежал, начиная суетиться, подхватил за талию, подлезая под руку, потащил к стулу. — Кто это тебя так? — достав аптечку, спрашивает омега, нежными пальчиками поглаживая по лицу - втирая мазь, перекисью останавливая кровь. Казах морщится, но не сопротивляется. — Твои недавние знакомые. — Я… — начал японец и поник, на кафель капнуло пару слезинок, — я не должен был тебя просить о помощи. Я столько боли тебе принёс… Я сейчас уйду. — Глупый, ну куда ты пойдешь? Я изначально собирался тебе помочь, а теперь заканчивай с моим лицом и помоги со спиной. — казах развернулся и снял рубашку. Пока Юри справлялся сзади, Отабек обрабатывал себя спереди. — Ты что-то приготовил, пахнет вкусно. — Да, моё любимое блюдо, Кацудон называется. — Это хорошо, я как раз голоден. И да, Юри, не надо со мной как с больным носится, я сам в состоянии встать и в любую точку квартиры переместиться. Хорошо? — Хорошо, — вздохнув, говорит японец, накладывая в тарелки еду.  — Почему ты расстроился? — Я тебе не нужен. — С чего ты взял? — забирая тарелку из рук омеги, — я просто не хочу, чтобы ты сильно волновался. — Понятно, — проговаривает Юри и накладывает порцию себе. Они ужинают молча, смотрят какой-то фильм в гостиной и расходятся по спальням. Так проходит месяц, Юри оказывается умеет вязать красивые вещи, создаёт профиль в Инстаграме и размещает свои работы, скоро к нему поступают заказы и он начинает зарабатывать. Ещё они с Отабеком по выходным ходят по магазинам, покупают продукты нужные для готовки. Один омега не выходит, боится, потому у парней появляется привычка гулять по вечерам. Юри ни о чем не спрашивает Алтына, наблюдая за ним, тот ничего от него не требует, деньги, что Юри зарабатывает, не берёт. Накануне очередной течки казах собирается уйти и напоминает, что бы японец на улицу не выходил. Он снова уходит на три дня. Юри неосознанно проводит эти дни в комнате альфы, зарывшись в его вещи с головой. Несмотря на то, что Кацуки все убирает на место, казах замечает, что японец был в его комнате и продолжительное время, но ничего не говорит. Он так же гуляет с омегой, слушает то, что тот рассказывает о себе, весьма неохотно делился своими воспоминаниями и чувствами. Юри смирился, что болтушка в их компании он, просто хотелось бы знать немного и о том с кем живешь. Но с этим не угадаешь, у Отабека лицо словно маска, за ней не видно эмоций. Альфе не спалось, но он упрямо лежал в кровати, если он пойдёт на кухню, то разбудит Юри, тот начнёт суетиться и волноваться. Не то чтобы казаху не нравилось забота этого маленького омеги, но ведь он и правда не хотел тревожить и навязываться. Вдруг казах услышал осторожные шаги остановившиеся у двери, он тихо и уверенно засопел как будто спит. В дверь зашли, аккуратно прикрыв, и тихо подошли к кровати. По лицу пробежались нежные пальчики, убирая прядь волос со лба. Мысли казаха заметались, что он делает, зачем, не забыть бы что нужно дышать ровно. Губ коснулись мягкие тёплые губы. — Что ты делаешь? — схватив омегу за руку, чтобы не убежал, спросил альфа, стараясь чтобы вопрос звучал нейтрально и не сильно испугал. — Я… Мне не спалось… — Иди сюда, Юри, — потянув омегу в кровать, — мне тоже не спалось, давай вместе бороться с бессоницей, — обнял укрывая, — спокойной ночи. — Спокойной ночи, Отабек. На следующий день альфа уже сам подлавливает омегу перед сном в коридоре и терпеливо ждёт, пока из перепуганной пташки он снова станет собой и ведёт в свою спальню. И все же в следующую течку Алтын так же собирается и уходит на три дня на работу. На четвёртый день, Кацуки ждет его сидя прямо на полу в прихожей, измотанный осунувшийся и в его одежде. — Юри, что с тобой? — кинулся к нему Отабек. — Я… — всхлипывает Кацуки, — думал ты останешься, — крепко обнимая альфу за шею, — без тебя так плохо, — плачет омега. — Юри, я не знал как ты к этому отнесешься, если ты хочешь, я останусь с тобой в следующий раз. — Хочу, — утыкаясь носом в шею альфе и вдыхая уже родной запах, омега успокаивается и засыпает. Теперь они часто проводят вместе время в гостиной. Юри сидит на коленях у Алтына, положив голову ему на плечо и говорит, говорит, говорит. Теперь казах его обнимает, и Кацуки так тепло и уютно, теперь он больше рассказывает о себе чем раньше, и Юри больше не боится, что его бросят. Он нашёл своего человека. Скоро течка, Кацуки плохо спит, думая как все это будет, Отабек его прижимает к себе и успокаивает своими словами. Юри встаёт рано и идёт на кухню, готовить завтрак, с этого дня для него кое-что поменяется, он рад. Он снова поёт, что-то по-японски, не замечая, что альфа стоит на пороге и любуется им. — Ты редко поешь, почему? — решает обнаружить себя Алтын. Омега обернулся и подошёл обняв, — Я чаще пою, когда один, я не хотел тебе надоедать, — он целует Отабека нежно нежно, не закрывая глаз, чтобы видеть его реакцию. Наконец-то маска рушится и в глазах и на лице Отабека, Юри видит чувства. Казах нежно его обнимает, убирает прядь отросших волос с лица, смотрит в глаза, — Я тебя люблю, пой когда тебе вздумается, мне очень нравится твой голос. — Я тоже тебя люблю, очень-очень, — крепко обнимая за талию Отабека, говорит Юри, пряча своё счастье у него на груди. Алтын взял выходной и они весь день просидели вместе, укутанные в плед смотрели фильмы и целовались, долго нежно. Альфу разбудило обоняние, оно настойчиво говорило, что рядом с ним свободный омега. Он посмотрел на Юри, тот спокойно спал, прижимаясь к нему. Отабека грызла совесть, но она постепенно заглушалась голосом желания. — Юри, прости меня, — прошептал казах и аккуратно перевернул омегу на живот, тот завозился, но не проснулся. Казах нежно его поглаживал, стараясь не напугать, когда тот почувствует и проснется. Возбуждение кружило голову, но сознание ещё не совсем распрощалась с хозяином, — Юри, — позвал он громче. Боже мой это так мило, как его омега просыпается, на это можно залипнуть. — Юри, началось, только не пугайся. Кацуки дернулся и почувствовал возбуждение альфы, — Я… — Доверься мне, я все сам сделаю, — раздевая омегу и раздеваясь сам. Медленно трётся своим возбужденным членом о ягодицы Юри, тыкаясь головкой в яички Кацуки и прикусывая губами его загривок. Омега под ним поскуливает, дрожит, возбуждается. Альфа чувствует, что они оба готовы и входит в тесную дырочку до упора, прислушивается. — Расслабься, Малыш, иначе будет больно, — целуя плечики и поглаживая по телу, шепчет альфа. — Хорошо, — Юри закрывает глаза и несколько раз выдыхает, расслабляясь. — Молодец, я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю. Оба пропадают в этой ночи, так непохожей на их размеренную жизнь. *** Казах вернулся домой пораньше, купив своему омеге цветок в горшке, так как Кацуки срезанные не любит. — Юри, я дома. — Привет, — загадочно улыбаясь, подходит к нему омега. — Это тебе, — протягивает цветок, приобнимает и целует Кацуки. — У меня тоже для тебя сюрприз, но сначала мыть руки и ужинать, — ставя цветок в комнате. Ужин проходит в молчании, приправленом счастливой улыбкой омеги, он ведёт альфу в гостиную, садится ему на колени, обнимает за шею и как великую тайну шепчет на ухо: — У нас будет ребёнок, у меня две полоски на тесте. — Юри, я… Но его перебивают, целуя, потому что видят, как удивление сменяется теплом и радостью в глазах. — Так рад, — заканчивает фразу казах, после поцелуя.