***
На исходе лета у каждого дракона наступает Та Самая Ночь, в которую является Великое Откровение. Вот и он весь последний летний месяц ложился спать в предвкушении: вот сегодня он и узнает всю Великую Суть своего существования. Ну или чего там еще — он же не знал, а старшие хмуро отмалчивались, отделываясь нейтральным «у каждого свой путь, только ты сам должен увидеть и понять свое Предназначение», а ничего конкретного и не сообщали. Казалось бы, чего уж проще — скажи, что должно присниться, чего хоть ждать-то, но нет, каждый раз одно и то же: жди. Ну вот и дождался последней ночи, когда лето сменяется осенью… В тот вечер он уже решил было, что не в этом году, видимо, он слишком молод, чтобы узнать Великую Драконью Истину. Поэтому со спокойной душой приложился к бурдюку с молодым ягодным вином и съел трофейного барана, храбро стыренного с селянских земель — ну, а что эта скотина постоянно сбегала от стада и паслась на границе с его, Дракона, владениями, регулярно ее нарушая и нагло пожирая сочную траву и кору с молодых деревьев, на которые у него, может быть, существовали свои собственные далеко идущие планы! Ну и что, что эти планы пока не сформулированы, но они же наверняка есть. Да и вообще, это его территория и нечего на ней делать всяким баранам! А он ведь предупреждал! Рисунки рисовал на камнях, мол, уймите злобную рогатую скотину — даже подписывался в меру своих скромных сил: два глаза с узкими щелочками зрачков, клыки и пламя; поля вытаптывал художественно — мол, посмотрите, люди, как ваша скотина себя ведет безобразно на моей территории. Но тупые селяне не понимали Дракона и каждый раз просили странного человека в перьях и шкурах плясать дикий танец вокруг высокого костра. Дракону очень нравилось смотреть на пламя, сидя на скале высоко над лесом, не видимым никем с земли, а звуки бубна даже порой вводили его в своеобразный транс, так что он иногда даже притопывал в такт, а то и приплясывал, подвывая от восторга — аж земля содрогалась, а вой эхом разносился по окрестностям. Селяне считали это добрым знаком и снова выпускали тупого барана в стадо пастись, а он опять сбегал. В какой-то момент Дракону это надоело, поэтому после очередного костра и танцев с бубном он махнул на всё лапой и честно поймал наглую скотину на опушке леса, где эта сволочь догладывала молодую поросль ольхи и злобно, как будто издевательски, ржала над всеми предостережениями и драконами вместе взятыми. За что, собственно, и поплатилась. И вот вечером того же дня, предварительно переправив знакомому мастеру круто загнутые бараньи рога с указанием обработать их, дабы потом иметь возможность приладить трофей на стену, Дракон вернулся к себе в пещеру и, широко зевнув, завалился спать. Как только он закрыл глаза, перед его внутренним взором появилась Великая Праматерь Драконов, обряженная в странное человеческое платье с кучей воланов и рюшей в самых неожиданных местах. — Дорогой мой, — почему-то пропищала прародительница, хлопая густо накрашенными ресницами, которых у драконов отродясь не водилось. — Сегодня настало То Самое Время, когда ты должен ступить на Свой Путь, но для начала тебе придется его найти… После этого она подпрыгнула, встала на задние лапы, подбила массивным хвостом все свои юбки с воланами и рюшечками, совершила невероятный пируэт, замурлыкала под нос какую-то мелодию и изящно ускакала в неведомую даль. Дракон от неожиданности икнул, чихнул и… проснулся. «Интересно, — подумал Дракон, потягиваясь после сна всем телом, — что бы это могло значить? Почему Праматерь выглядела так странно? — хмурился он, полируя пламенем чешую для пущего блеска. — И почему она танцевала, как человек, ведь только они передвигаются на задних лапах?» — задавался вопросом он, вылезая из пещеры. Прогулявшись до ручья, он задумчиво сунул в него морду и выдохнул в воду, распугав шумом всех лягушек и оглушив несколько мелких рыбешек, которых с удовольствием съел на завтрак. Подойдя к кромке рощицы, он с удивлением заметил толпу селян, с опаской взирающих на место вчерашней «кровавой бойни», а потом с ужасом — уже на него, после того как заметили. Действительно, ведь драконы обычно — самые незаметные существа на земле, особенно учитывая их размер, рев, когти, клыки и яркий гребень вдоль всего тела. Кто первый поднял шум, было непонятно, но все, что увидел Дракон спустя пару мгновений — облако пыли, поднятое десятками ног. При этом селяне голосили, орали, визжали — в общем, создавали непередаваемую гамму звуков, которые смешивались в ужаснейшую какофонию, доставляя практически физические мучения Дракону, обладавшему тончайшим слухом. Поднявшись на крыло, он облетел свои владения, удовлетворенно хмыкнул и отметил про себя, что теперь-то селянские звери все ходят толпой и за черту не выходят — видать, тот баран был действительно тупым или, как стало модно говорить у людей, «не таким как все». Интересно, конечно, было бы сравнить его вкус со среднестатистическими баранами, но Дракон был честным и никогда не брал у соседей ничего без спросу. Трофеи, добытые в бою, а также найденные клады не считались — все было справедливо: кто сильнее, быстрее, умнее, у кого зорче глаз, тоньше нюх и слух, тот и молодец, а тот, кто не подумал, не спрятал или посчитал, что остальные глупее — тот сам дурак. Уже возвращаясь к родной пещере, Дракон заметил несколько человеческих фигурок, сбившихся потеснее друг к другу, направляющихся в сторону давешней опушки. Впереди всех шел тот странный, в шкурах, с палкой и бубном. Судя по тому, как остальные смотрели на него, он был главным. Дракон заинтересовался и мягко приземлился чуть поодаль — обычно люди пугались заходящего на посадку дракона, а это опять визги, пыль… В общем, фу. Но послушать, а то и посмотреть, чего они опять удумали, было интересно, поэтому аккуратно, шажочек за шажочком, медленно, тихо, как при приручении детенышей, он подошел к опушке как раз вместе со скромной делегацией и уселся, обвив лапы хвостом. — О, Великий Дракон! — завопил этот, в шкурах, стукая палкой по бубну, а в промежутках разводя руками. Зрелище было забавным. — Мы были глупы и непокорны, — провыл он, и из толпы, вжав голову в плечи, выдвинулся щуплый паренек с корзиной, накрытой ярким полотенцем. — О, Великий Владыка! — снова завопил этот, странный, отчего Дракон аж дернулся и чудом не попятился, но сдержался. — Мы осознали свою ошибку и пришли к тебе с дарами, прими же их! — Толпа разошлась и буквально вытолкнула босую девчушку, которая резво засеменила за парнем. Она, в отличие от остальных, поглядывала на Дракона с интересом и, как ни странно, совсем без боязни. Когда дети подошли к опушке, парень бухнулся на колени, с размаху плюхнул на траву корзинку и стянул с нее полотенце. Дракон недоуменно уставился на содержимое — он даже голову опустил почти вплотную и понюхал, но нет, зрение, как и обоняние, его не подвели. В корзине были ягоды. Свежие лесные, явно недавно собранные ягоды. От неожиданности Дракон икнул. Нет, он и раньше сосуществовал с людьми, но ему все чаще попадались адекватные соседи, которые «жертвовали», а то и честно продавали или меняли у него молоко, масло, творог, пироги, яйца и вяленую рыбу на безделушки, запас которых у него постоянно хранился в пещере на всякий случай. Иногда, конечно, попадались и неадекватные соседи. Одни приводили, присылали, а то и приковывали к деревьям или скалам неподалеку от его жилища юношей и девушек, с которыми он, Дракон, явно должен был что-то сделать, но вот что именно, он не знал, поэтому аккуратно развязывал веревки или разгрызал оковы и отпускал пленников восвояси. Чтобы на следующий же день найти на том же месте уже новых, да не по одному, а сразу нескольких, видимо, на выбор. После этого он освобождал пленников и улетал из этих мест, перетаскивая свою сокровищницу и оставляя для соплеменников метку: «Осторожно, неадекватные люди! Селиться на свой страх и риск!» Другие почему-то считали, что драконы — это Великое Зло, поэтому, стоило только обжиться на новом месте, найти подходящий камень и подогнать под размер «двери», как начиналось: «Выходи на смертный бой, гадина, биться будем! Не дадим тебе девок портить, стада вырезать и поля жечь, детей сиротами оставлять…» — ну и подобный бред. Чаще всего таким героям хватало пару раз на них рявкнуть вполсилы и струйку дыма пустить с парой-тройкой искорок, чтобы те с позорным визгом улепетывали, побросав свой нехитрый скарб и амуницию. Но встречались и особо упертые, которые то ли мухоморов объелись, то ли просто с рождения на голову больные — с такими приходилось туго, особенно если они притаскивались один за другим, день и ночь, с воплями, звоном железа и трубным ревом под самым ухом во время сладкой послеобеденной дремы или на вечерней заре… Нет, ну понятное дело: лежишь себе, смотришь, как солнышко тяжелеет, меняет свой свет с пронзительно-желтого на яркий, приятный цвет алого пламени и как будто падает за кромку леса — и тут вдруг нате вам, приперлись они такие, все в доспехах, бряцают невпопад, орут что-то, пахнут всякими непотребностями. Ясное дело, что после пятой такой совсем не мирной «делегации» уровень озверения зашкаливает. Убивать людей Дракон не любил, хотя понимал, что некоторых вылечить уже не получится, но почему это должен делать он, а не какие-то там «палачи», которым за это деньги платят и харчами обеспечивают! Вот если бы эти самоубийцы к нему с денежкой какой приходили да с блюдом жареного мяса, да с пирожками, а потом скромненько так сказали бы: «Уважь уж нас, сирых и убогих, не хотим мы больше на свете белом жить, раз уж такими недалекими уродились», он бы, может, и снизошел до их просьб, а то мало того что с бухты-барахты, без договоренности, без гонорара, так еще и возмущаться начинают, когда он им в попытке успокоить то копье сломает, то латы в грудь вомнет, то коня завалит на землю, а бедолага встать не может. И все он, Дракон, виноват! Вот и приходилось учить этих… этих… А потом опять сбегать, потому как жить в такой обстановке драконам вредно — у них чешуя бледнеет и характер портится. Так вот побегал он от таких соседей, вроде только нашел более-менее адекватных селян, и тут нате вам — ягод ему принесли. Лесных. А то у него своих нет! Да и на кой они ему? Он же не козел и не белка! Хотел он было возмущенно фыркнуть, мол, ну вас в бездну, таких непутевых, но глянул на мальчишку, на девчонку, на селян этих разнесчастных и сжалился: слишком уж глаза у них были умоляющие. А ягоды… да и подумаешь, вина еще поставить можно или купцу на что-то выменять, поэтому моргнул, высунул язык и слизнул несколько брусничек, раздавил о нёбо и проглотил. Селяне шумно выдохнули, на лицах детей появились робкие улыбки, мужик в шкуре снова ударил палкой в бубен и провозгласил: — Владыка принял первый дар! Селяне загомонили, закивали головами и дружно уставились на девчонку, которая уже расшнуровывала котомку, сноровисто выгребая из нее содержимое и высыпая на то самое полотенце, которое парнишка уже успел расстелить на земле. Дракон не сдержался. Могучий хохот огласил окрестности. Сахар. Жженый сахар! Они принесли ему жженый сахар! Он много раз видел, как купцы на ярмарках и прочих торжищах продают такие штуки в виде странных закорючек, посаженных на палочки, но принести это Дракону? Интересно, кто же до этого додумался. Все еще подхохатывая, он опустил голову и аж поперхнулся: люди смотрели на него даже не со страхом, а с ужасом. Даже девчонка боялась сделать лишний вздох. Дракон закатил глаза, цапнул лапой горсть этих закорючин и сунул их в пасть. Во рту стало нестерпимо сладко, но он решил потерпеть и не отплевываться — люди отмерли и заметно оживились. — Владыка принял второй дар! — крикнул шкуроносец. Дракон мысленно застонал, понимая, что теперь он будет получать эти дары постоянно. Оставалась лишь надежда на то, что все это можно будет сбагривать знакомым торговцам и лавочникам. Или менять на те же пироги с домашним творогом, которые он так сильно любил. И тут он глянул на детей: оба аж слюной захлебывались, глядя на гору жженого сахара — они явно с удовольствием поменялись бы местами с Драконом, которому выпало такое счастье, поэтому он хмыкнул, аккуратно подцепил одну палочку когтем и сунул сахарную закорючку в приоткрытый рот девочки. Мальчишка быстро сориентировался и открыл рот пошире, поэтому туда уместились сразу две. Селяне явно растерялись, не зная, как на это реагировать, поэтому пришлось встать, сделать пару шагов и улечься рядом с дарами, обвив их хвостом, как бы показывая: всё хорошо, можете идти, Дракон не гневается. — Владыка доволен дарами! Владыка счастлив! — возопил мужик, стукнул палкой в бубен, разразился какой-то гортанной трелью и развел руки, что-то бормоча себе под нос. Потом он еще что-то там стучал, внезапно затих, развернулся и резво пошел в сторону деревни. Селяне, не оглядываясь, поспешили за ним. Дракон закатил глаза, вздохнул, подобрал края полотенца, положил получившийся кулек в корзину и, подхватив ее за ручку зубами, взмыл ввысь. Он надеялся, что на этом сумасшедший день наконец-то закончится. Солнце уже цеплялось за верхушки деревьев, когда лениво щурящийся на него Дракон вдруг вспомнил о своем сне. «Интересно, — задумался он, — что же за путь я должен найти, чтобы ему следовать». В памяти всплывали картинки: вот Праматерь Драконов поднимается на задние лапы, вот она кружится, вот летают оборки и воланы на юбке и рукавах, вот она взмахивает накрашенными ресницами… По всему выходило, что она вела себя как человек, вернее, человеческая самка, или, как ее называли люди, женщина. Судя по тому, что он видел, обычно они одевались как-то проще, что ли, и глаза никакими красками не мазали. Хотя… Дракону вспомнился один из городов — нормальный, в котором их, драконов, очень даже ценили, уважали и угощали вкусными пирогами, а адекватные торговцы скупали у него артефакты и оружие, которые ему не особо были нужны, да и на тот момент некуда было складывать. Так вот именно там он как-то увидел на площади представление с комедиантами, как раз одетыми в платья с оборками и воланами, яркие и взлетающие при каждом движении, с лицами, раскрашенными румянами, тушью и белилами вдоль и поперек. И эти самые комедианты в тот раз разыгрывали какую-то сценку, а зрители хлопали… Что-то там такое было про принцессу, которую кто-то там похитил, а потом пришел Прекрасный Принц, спас ее, победив в честном бою, а потом свадьба и прочие человеческие ритуалы, от которых Дракон был далек. А вдруг Великая Праматерь намекала как раз на это? Не на представление с комедиантами, конечно, а на похищение! Ну слетает он в город на какой-нибудь праздник, ну побудет разок Злым и Страшным Драконом, унесет девицу к себе в пещеру, оставит по пути пару-тройку лоскутков от платья, чтобы его искать было легче, а потом как-нибудь договорится с рыцарем, который придет ее спасать, они разыграют представление, порычат, покричат, в итоге принц заберет свою принцессу, а он, Дракон, начнет свой Путь. Непонятно, правда, что это за путь должен начинаться с такой бессмыслицы, но, как говорил его отец, «любая дорога начинается с первого шага, главное потом — не заблудиться и не свернуть со своего пути на чей-то еще». Ну или как-то по-другому, но смысл вроде бы тот. С такими мыслями Дракон вернулся в свою пещеру, скептически осмотрел ее, уже понимая, что ради Прекрасной Принцессы придется кое-что переоборудовать, добавить уюта, что ли, пару драгоценностей ей из сокровищницы достать в качестве подарка на свадьбу… Опомнился он, когда уже вовсю махал крыльями посреди пещеры, выгоняя из нее пыль, паутину и прочий мусор, скопившийся внутри за время его проживания. Критически осмотрев плоды трудов своих, он вздохнул и полез в сокровищницу вытаскивать пушистые шкуры животных, которые в свое время выгодно выменял у скорняка на пару безделушек, и несколько шуб, снятых с незадачливых рыцарей, которые пришли воевать с Драконом зимой. Пришлось раздеть их до исподнего и отправить восвояси, тем более что, судя по звукам, рядом их ждал то ли обоз, то ли вообще бивак. По крайней мере, замерзнуть эти герои были не должны. Последним штрихом для оформления уюта был фонарь. Дракону он почему-то очень нравился, хотя его корпус и был выкован из простого железа и покрыт черной краской, однако толстое, искусно ограненное стекло, когда внутри зажигали свет, начинало искриться и пускать радужных «зайчиков», напоминавших то ли солнечные лучики, пущенные через брызги воды, то ли звезды, ярко мерцающие на ночном небе… Он очень любил иногда повесить в пещере этот фонарик на длинной веревке, а потом слегка толкнуть, раскрутить и наблюдать за движущимися в каком-то таинственном танце огоньками. Утром Дракон проснулся просто оттого, что выспался, чего с ним уже давно не случалось. Хмыкнув про себя, он огляделся, снял догоревший фонарь, выковырял из него свечку, достал из ниши в стене новую, на замену, всунул в паз, убедился, что все в порядке, и пошел совершать утренний моцион, добывать завтрак, а потом захватил кулек с жженым сахаром и направился прямиком в соседний город разведать последние новости — авось чего и узнает. А потом можно будет попробовать сменять эти сладкие кривулины на нормальные вкусные пироги. — Внимание! Слушайте и не говорите, что вы не слышали! — раздался звучный голос глашатая. — Его Величество Король оповещает! Все неженатые мужчины и юноши знатных родов и сословий, а также наследники зажиточных семейств неблагородного происхождения, вошедшие в брачную пору, обязаны явиться ко двору! Неисполнение королевского указа будет караться по закону! Аудиенция у Его Величества короля Франциска Первого, Лучезарного, и Ее Величества Элизы состоится завтра в летней резиденции августейших особ! Дракон аж заурчал: удача сама шла к нему в лапы. Быстренько избавившись от груза и вручив торговцу камешек с накарябанными на нем распоряжениями, он аккуратно выполз с базарной площади и взлетел. Резиденция короля обнаружилась быстро, поскольку была единственным достаточно большим строением на территории города, тем более только внутри нее располагался парк с красивыми беседками, ровно подстриженными деревцами и кустиками. Сделав для верности еще один круг над городом, Дракон приземлился, добежал до торговца, который уже спешил ему навстречу с корзиной пирогов, аккуратно взял ее у него из рук зубами и отправился домой. Завтра, уже завтра он сможет начать свой Великий Путь! Весь день он суетился и то пытался поудобнее, с его точки зрения, расположить меха в «мягком уголке», чтобы его принцессе было хорошо, то зарылся было в сокровищницу — показалось ему, что те украшения, что он выбрал, недостаточно хорошо блестят, а вот если взять вон те, с темно-зелеными агатами, очень гармонично сочетающимися с россыпью бриллиантов, в ажурной тонкой оправе… Но вдруг передумал и потянулся за золотой диадемой — принцесса все-таки! В общем, когда он, так ничего и не выбрав, вылез из сокровищницы, солнце уже почти цеплялось за верхушки деревьев, а значит, представление потенциальных женихов шло полным ходом. Дракон выдохнул, как будто пытаясь очистить разум от посторонних назойливых мыслей, взмахнул крыльями и резко взмыл вверх. Его ждал город и Его Путь. Оказалось, что на бал он прибыл как раз вовремя — не пришлось рушить крышу дворца и вообще чинить лишний беспорядок. Принцесса в окружении большого количества людей, преимущественно мужского пола, гуляла в парке дворца. Как именно он узнал, что это принцесса? Н-ну… Он и сам бы не мог дать четкого ответа. С другой стороны, вряд ли две пожилые дамы в темно-синих платьях, застегнутых глухо под шею, могли быть принцессой на выданье, а других женщин в парке не было совсем. Опять же, чуть прислушавшись и вычленив из многоголосого гомона некоторые реплики, он понял, что не ошибся: вряд ли посторонней человеческой самке столько разных мужчин будет говорить: «Ваше Высочество, вы сегодня очаровательны! Оставьте мне танец». Выгадав момент, когда вокруг его добычи оказалось как можно меньше людей — ну зачем их пугать, а то будут орать, визжать, ему и недавней встречи с селянами хватило, — Дракон аккуратно спикировал прямо в центр парковой зоны и в пару шагов настиг принцессу, аккуратно подцепив ее платье за рукав, поднял девушку со скамеечки, куда она было присела, дабы отдохнуть, клацнул зубами, отгоняя особо несообразительных, застывших в нелепых позах претендентов на руку и сердце красавицы, тихонько подсек ей ноги хвостом, придержал языком и, удобно и максимально безопасно разместив ее у себя в пасти, взмыл вверх, оставляя позади крики «Помогите!», «Дракон!», «Принцесса!». В пути он пару раз останавливался, отрывал по лоскутку от легкого платья, выплевывал его на землю, снова подхватывал принцессу в пасть и летел дальше. По таким следам только полный идиот не сможет найти похищенную красавицу. По прилете в пещеру он мягко и аккуратно опустил добычу на меховую постель, подвинул ей корзину с ягодами и пару загогулин из жженого сахара, невесть как просыпавшихся мимо кулька, потом радостно рыкнул, оторвал у нее еще кусочек платья, побольше, и, отделяя от него по маленькому лоскуточку, развесил почти на каждом дереве по пути к нему в логово — ну чтобы уж точно ее нашли да поскорее, а то Путь, знаете, тем более Великий, может и без него, без Дракона начаться, а ему сама Праматерь явилась! Не может он из-за каких-то там людишек свое Предназначение не исполнить в срок!***
Прошло три дня. Дракон сидел на скале рядом со входом в свою собственную пещеру и страдал…