Зверополис. А что было дальше?

      Пара брела домой, разговор получился не слишком продуктивным, и по этому поводу Джуди очень горевала, что было странно, ведь она понимала не хуже остальных, что ни один злодей не сознается в своих деяниях просто так, и на некоторых приходится давить, что еще сильнее печалило зайку, потому что слова Ника про шантаж становились самым оптимальным выходом из сложившейся ситуации. И рыжий прекрасно понимал, что он прав. Но что делать? Сидеть сложа лапы? Ждать помощи? Но от кого? Кроме них двоих никто не знал об этой тайной операции, и рассказать кому-то о ней — значит поставить под угрозу успех данной операции. Лис тысячу раз прокручивал в голове возможные варианты, но каждый раз в его голове всплывали слова Мистера Бига, что порой нужно играть грязно. Да, Джуди строго-настрого запретила рыжему делать что-то противозаконное, но видя, как расстроена Джуди, да и прикидывая, что Буйволсон в тюрьме может долго не протянуть, Ник все-таки решает, что нужно рискнуть. — Морковка, ты, вот что, иди в участок, расскажи Когтяузеру, покумекайте с ним, может быть, он подскажет, что делать или к кому обратиться. — А ты, Ник? — А я по своим каналам пойду. Как ты помнишь, до того, как ты меня втянула в ряды полицейских, у меня были очень неплохие связи. Пойду, схожу к Финику, может, он что знает, чем поможет — Но Ник, нам нельзя никому говорить, вдруг Финик тоже замешан — Ага, ему делать больше нечего, как подговаривать полгорода, чтобы сажать совершенно безразличного ему зверя. В общем, Морковка, у нас с тобой не так много вариантов, а времени еще меньше, неизвестно, как там Буйволсон проводит время, среди заключенных, половину из которых он сам когда-то упек за решетку. Оставалось надеяться только на благосклонность тюремщиков, и на их адекватность, что те выделили бывшему начальнику полиции отдельную камеру, хотя, надо было понимать, что и в стане «своих» хватало тех, кто завидовал Буйволсону и искренне радовались его осечке, так что, все могло быть очень печально для рогатого. — Хорошо, Ник, уговорил, но больше никому! Я побежала — зайка все-таки чмокнула лиса на прощание, несмотря на всю сложность их отношений, и направилась в сторону участка.       Вот только Ник шел совершенно не к Финику, точнее, он зайдет к нему, но лишь за советом или помощью. Рыжий не хотел расстраивать Джуди и врать ей, но она бы ни за что не согласилась на шантаж, но видя, как ей тяжело, он решился на этот шаг. Через полчаса лис уже заходил в подворотню, где они договорились встретиться с феньком. На Нике была гражданская одежда, чтобы не привлекать внимание и никого не пугать. — Так-так, что тут у нас, легавый! — грозным голосом произнес Финик, а потом они оба рассмеялись и обнялись. — Да, давай свои мерзкие лапы сюда… Ах, у меня же нет наручников для детей — подколол рыжий своего друга, за что получил дружеского тумака. — Так что, ты говоришь, что готов на шантаж? Давай посмотрим, что ты тут имеешь — потирая руки, спросил он. У Финика была довольно обширная база на многих в городе, порой, даже больше, чем у полиции. На вопрос, откуда у него все это, он лишь улыбался и говорил, что шпионил. Возможно, это и было правдой, он ведь был довольно невысокого роста, да и с леммингами у них были торговые отношения, и когда у деловых грызунов заканчивались деньги на сладости, то они охотно соглашались получить заветный леденец, в обмен на, казалось бы, безобидную информацию. Так или иначе, но даже другу фенек не рассказывал правды. — Да, готов, только помни, Джуди ничего не должна знать. Ну, и в полиции, само собой тоже, сам понимаешь, если меня поймают… — Да-да, я все понимаю, что у вас с этой крольчихой любовь-морковь, и что ты опять прячешь за мной свою пушистую задницу. Я уже привык, расслабься. Есть у меня пару зацепок… Поехали-ка, наведаемся к нему.

*В это же время в тюрьме Зверополиса*

      — Ха-ха, кто это тут у нас?! Ой, надо же, это же тот самый шеф полиции. Ну, что, ищейка, как тебе тюремная жизнь на вкус?! — раздался глухой удар, и ноги буйвола подкосились: два крепких пса держали бывшего главу полиции под руки, а не менее крепкий и рослый тигр наносил удары по телу быка, то по ребрам, то в район печени, то в область почек. Но Буйволсон даже не пискнул, было слышно лишь его хриплое дыхание. — Что, ничего не хочешь сказать? Может быть, ты извинишься перед всеми парнями, что тут из-за тебя? Посмотри, скольким ты сломал жизнь! Они все могли бы быть на свободе и помочь тебе, но нет, ты заделался во вшивого полицеешку, который работал за копейки, жил в однушке, совершенно один, и даже когда представилась возможность пойти с самкой на свидание, ты все испортил, решил ее изнасиловать. Так кто теперь хуже, а? Мы, или может посмотришь на себя, и найдешь монстра не только в нас, но и в себе? — закончил рассуждать тигр, пока буйвол приходил в себя. — Хм, жизни? О, нет, вы лишь жалко существовали в этом мире и каждый день тряслись за свою задницу. Не тебе меня судить, ой не тебе — произнес Буйволсон. Полосатый лишь ухмыльнулся, он ударил бывшего начальника полиции еще несколько раз, под оглушительный гогот своих сокамерников, после чего он взял его за рога и поднял голову: — Это ты теперь никто. Коп в тюрьме — верная смерть. Ну, или, если коп окажется более сговорчивым — тигр ухмыльнулся, взялся за резинки своих штанов и стал их медленно спускать. Толпа заулюлюкала, все предвкушали тот момент, когда буйвола, что перешел им дорогу — сломят. — Знаешь, может, ты и прав, мы и правда стали животными, и ты таким станешь, тебе понравится — ухмыльнулся полосатый, и сделал жест своим подчиненным. Те ударили по коленным сгибам бывшего офицера и тот рухнул на колени, на бетонный пол прямо перед тигром. Толпа заулюлюкала еще громче, вся устремившись взглядами в центр, даже те двое, что держали Буйволсона. В полуметре от его морды покачивался наливающийся кровью половой орган — Ну же, давай, признай, что был неправ — усмехнулся тигр, а остальные замерли, в ожидании ответа. В следующую секунду, воздух разрезал жуткий вопль кошака — пока его подельники «щелкали клювами», мечтая о том, что вот сейчас тот, кто сломал им жизнь, мешал жить припеваючи, сейчас опустится на самое дно, полицейский почувствовал, что у него есть шанс и воспользовался им: рванув правую лапу вперед, он нанес удар чудовищной силы прямо в пах тигру, который тут же рухнул на пол, держась за причинное место, воя от боли и матерясь. Секундное замешательство сменилось злобой — остальные заключенные стали наваливаться на Буйволсона, но тому удалось вовремя встать с колен. Вопли, крики, выбитые зубы, хруст костей, один за другим удар полицейского достигали цели, отбиваясь от приспешников полосатого, что все также лежал на полу в позе эмбриона. — Что тут за шум?! — неспешно прогуливаясь между камерами, спросил носорог. Увидев потасовку, он тут же позвал на помощь, дерущихся разняли, видок у всех был не очень: что у нападавших, половина из которых лежала без сознания или корчилась от боли, что у Буйволсона, которому толпа успела навешать, заплывший глаз, нехватка пары зубов, плохо работающая рука, ссадины по всему телу. — Так, этого в допросную, этих, кого в больничку, кого на шконки, пускай знают, как кулаками махать! — скомандовал носорог, который с некой ненавистью в глазах посмотрел на своего бывшего начальника — да-да, это был тот самый МакРог, который не очень-то жаловал своего бывшего начальника. — Я тебя сука на куски порву!!! — хорек, что до этого лежал на полу, нашел в себе силы, и с этим диким воплем понесся на Буйволсона. Ни охрана, ни сам буйвол не успели среагировать на него. В лапе хорька блеснула заточка. Буйволсон почувствовал острую боль где-то с левого боку. В следующую секунду поставленный удар отправил хорька в нокаут. А после и сам бывший полицейский медленно сполз по стенке, смотря на то, как заточка наполовину вошла под ребра с левой стороны. Пустой, совершенно непонимающий взгляд Буйволсона, будто он не мог понять, что происходит. Пол окропила кровь, что стала стекать по ручке орудия. — Врача! Врача! — раздавалось эхом со всех сторон, пока свет медленно угасал в глазах бывшего офицера полиции