***
Проснулся Васисуалий Бенедиктович в неблагоприятном расположении духа. Всю ночь он ворочался и пребывал в полудрёме, которая несла с собой непонятный сон. Комментатору снилось, что он стоит у высоких ворот кладбища и вглядывается в ряды могил. Как он ни старался, разглядеть ничего не получалось, но ощущение того, что там кто-то есть, не отпускало. Хотя чувствовал Скворцов больше удивление и восторженность работой мастеров, которые в своё время не жалели сил, вытёсывая причудливые надгробия, оставшиеся вечными памятниками тленной плоти. Поутру он даже мог вспомнить плотный воздух и запах мокрого камня и сырой земли. Несмотря на то, что сон был ярче обычных и запомнился в мелких деталях, большого значения снукерный комментатор ему не придал, списав всё на утомительный матч и перепады погоды. Чтобы взбодриться, Васисуалий Бенедиктович сварил себе крепкого кофе и не спеша, с наслаждением выпил его, сидя у окна на кухне. За окном росло большое дерево, на котором изо дня в день проводили какие-то важные собрания местные вороны. К их карканью снукерный златоуст давно привык, но в этот день они голосили как-то особенно душераздирающе, и вскоре это начало действовать комментатору на нервы. В конце концов он даже задёрнул шторы, но это не помогло; к этому моменту у него уже напрочь пропал аппетит, и он решил, что прийти в себя ему поможет только любимая работа. К тому же в этот день снова предстояло играть его любимому снукеристу. Окрылённый этой мыслью, Скворцов поспешил в студию. — Марк Аллен проводит этот турнир очень хорошо, — завёл он свою речь, когда начался матч. — Много лет подряд его выступления именно на этой площадке характеризуются потрясающей стабильностью. Лишь в 2007 году ему не удалось пройти сквозь сито квалификации, он проиграл Энди Хиксу, ныне покойному... В этот момент чашка, из которой русский комментатор попивал горячий чай в перерывах между фреймами, до того мирно стоявшая у монитора, на почтительном отдалении от края стола, рухнула на пол и с оглушительным звоном раскололась на мелкие черепки. Васисуалий Бенедиктович вздрогнул. — Простите, уважаемые телезрители, у нас произошли небольшие технические неполадки... — выдавил он, глядя на то, что ещё минуту назад было чашкой. «Как она умудрилась упасть? — задумался комментатор. — Ведь не на краю стояла...» Усилием воли он перевёл взгляд на монитор и обнаружил, что соперник Марка Аллена взялся делать серию. Разбитая чашка тут же отошла на второй план. Аллен обязан был выиграть этот матч, и желательно всухую, поэтому никакие крупные серии соперника в планы комментатора не входили; нужно было срочно что-то предпринять. У снукерного специалиста было своё тайное оружие. Хотя он и заявлял во всеуслышанье, что терпеть не может термин "комментаторский сглаз" и не верит в эту чушь, на самом деле всё было не так. Сглаз существовал, и главной задачей комментатора в этом отношении было использовать его так, чтобы никто ничего не заметил. — У этого юного китайского мастера на столе отличная позиция, — заворковал снукерный эксперт. — Сейчас он забьёт этот сложный красный, и тогда у него может получиться серия в 142 очка... Он даже не успел закончить фразу, когда у юного китайского мастера дрогнула рука, и прицельный шар покатился совершенно не в том направлении, куда его посылали. Комментатор удовлетворённо вздохнул, откинулся на спинку кресла и на радостях решил, что, должно быть, всё-таки сам как-то случайно столкнул эту несчастную чашку со стола. Вечером комментатор Скворцов вернулся домой очень усталым, и сон сморил его, едва только его убелённая сединами голова коснулась подушки. Однако сновидение оказалось отнюдь не таким приятным, как он ожидал. Ворота кладбища теперь остались позади. Комментатор Скворцов стоял на узкой дорожке среди могил и напряжённо вглядывался в ряды надгробий; во сне он чётко знал, что пришёл сюда навестить какого-то конкретного человека, но кого именно, он не помнил, и теперь разглядывал высеченные на камнях имена в поисках знакомого. Одна из могил привлекла его внимание. Это была очень странная могила, которая выглядела одновременно совсем свежей и при этом очень неухоженной: земля на ней просела, а сквозь разбросанные повсюду венки пробивалась сорная трава и какие-то ростки. Надгробный камень тоже выглядел странно: кроме имени погребённого, на нём была написана почему-то только одна дата, судя по всему, год рождения. — А где дата смерти? — вслух озадачился русский комментатор и вдруг охнул, когда понял, чьё имя написано на надгробии. «Энди Хикс. 10 августа 1973» — было высечено на камне самыми простыми печатными буквами. Ниже была нарисована пирамида из снукерных шаров. Эксперту снукера стало зябко; повеявший вдруг ветерок принёс откуда-то слабый запах разлагающейся плоти, и комментатор Скворцов чихнул. И проснулся.***
Не сказать, что Васисуалий Бенедиктович всегда спал без сновидений, но появлялись они довольно редко. В основном это были какие-то сны-короткометражки про отдых на даче, дисквалификацию Ронни О'Салливана со всех мало-мальски значимых турниров и прочие приятные мелочи. А вот дурных сновидений со времён переходного возраста (а значит, уже довольно давно) комменатору видеть не приходилось. Вплоть до сих пор. А теперь уже второй день подряд ему в голову лез какой-то бред и не давал нормально спать. Вот и в то утро Скворцов проснулся с головной болью и скверным настроением. И хоть мрачные картины, которые являлись во сне, казались уже не такими чёткими, но ощущение сырости и холода не уходило. Васисуалий Бенедиктович вяло следовал своему обычному утреннему расписанию, и даже любимый кофе его не радовал. Больше всего ему хотелось выпить добрых сто грамм, накрыться десятком одеял и спать без сновидений, но на работе бы его не поняли, и заменить его было некем. Впрочем, пара человек всё же обладала достаточной квалификацией и опытом, но что такое квалификация и опыт по сравнению с его, Васисуалия Бенедиктовича Скворцова, знаниями и несгибаемой объективностью! Тем более что играть должен был Марк Уильямс против Джадда Трампа. Ещё чего доброго те дилетанты начнут сеять доброе и убеждать зрителя в том, что старая гвардия пока ещё сдавать позиции не собирается. Нет, это было совершенно неприемлемо. И с этой мыслью Скворцов смело выпил таблетку аспирина и отправился на работу. Комментатор оделся, вышел в подъезд и стал ждать лифт. Когда, наконец, тот подъехал, навстречу Васисуалию вышла соседка: пышная раскрасневшаяся женщина с двумя пустыми вёдрами и разными пакетами. В самом большом виднелась картошка. — Ой, Васисуалий Бенедиктович! Доброе утро! — поздоровалась она, боком протискиваясь между дверей лифта и стараясь не задеть их пакетом. — Вы извините, что я вот так вам навстречу с вёдрами-то. Вы это, сплюньте три раза через плечо, если что, — смеясь, посоветовала она. Скворцов нехотя кивнул ей и ступил в лифт. «Делать ей тоже нечего, — фыркнул про себя комментатор, — спать надо по утрам, а не с вёдрами таскаться». И пусть в приметы он не верил, в этот раз он почему-то поплевал через плечо и, почувствовав себя лучше, стал терпеливо ждать, пока лифт соберёт по этажам торопящихся на работу соседей и наконец доедет до первого этажа. Наконец оказавшись на улице, комментатор ощутил подлинное облегчение и направился к своей машине, терпеливо дожидавшейся его у подъезда. Любовно протирая боковое зеркало заднего вида, он думал о том, как здорово, что ему не нужно добираться на работу на общественном транспорте, который в это время суток вечно был переполнен и кишел всякими малоприятными личностями. Он так погрузился в эти размышления, что практически ничего вокруг себя не замечал, и очнулся, лишь почувствовав резкую боль в пальцах. Комментатор Скворцов вздрогнул и перевёл взгляд на свою руку. Пальцы сочились кровью, а зеркало заднего вида, которое он только что вытирал, покрылось сеткой трещин, и из него торчал острый, угрожающего вида осколок. — Ой! — вскрикнула проходившая мимо девушка. — У вас зеркало разбилось! Это плохая примета, — покачала она головой. — Вы только не смотритесь туда, а не то быть беде. — В приметы верят только идиоты, — сердито отрезал снукерный златоуст, рассеянно вытирая окровавленные пальцы о брюки. — Иди, куда шла. Девушка фыркнула и удалилась, цокая каблуками, а Васисуалий Бенедиктович сердито пнул колесо автомобиля. О том, чтобы ехать куда-то на машине с разбитым зеркалом, не могло быть и речи, но одна мысль о вонючих и тряских автобусах и троллейбусах вызывала у Скворцова содрогание. «Вызову такси», — решил он и потянулся к мобильному телефону. К счастью, на этом невезение комментатора, похоже, наконец закончилось: в его районе как раз оказалась свободная машина, и уже через пару минут чистенькое и аккуратное такси притормозило у его подъезда. — Вызывали машинку? — приветливо осведомился шофёр, худощавый лысый мужчина средних лет. Комментатору Скворцову показалось, что он где-то уже видел этого человека, но он отбросил эти мысли, решив, что так на него повлиял стресс от плохого сна и не задавшегося утра. — Вызывал, — буркнул он, усаживаясь на заднее сиденье. — Поехали быстрее. Он назвал адрес, и автомобиль рванул с места. Водитель воспринял пожелание клиента всерьёз и действительно поехал с внушительной скоростью. Снукерный комментатор смотрел в окно на проплывающие мимо улицы и изо всех старался не думать о дорожных авариях. Хотя он изо всех сил пытался убедить себя, что приметы — это ерунда, соседка с пустыми вёдрами и разбитое зеркало никак не уходили у него из головы. Навязчивый червячок сомнений — «ну а вдруг?» — упорно подтачивал Скворцова изнутри, неблаготворно влияя на его нервную систему. — Приехали, — отвлёк его от размышлений голос водителя. Васисуалий Бенедиктович вздрогнул. Выглянув в окно, он убедился, что автомобиль действительно стоит у входа в студию. Он перевёл взгляд на шофёра и увидел, как тот нервно барабанит пальцами по рулю, напряжённо нахмурившись. — Оплата по счётчику, — многозначительно сообщил таксист. Отсчитывая наличность, комментатор Скворцов сердито подумал о том, что этот лысый шоферюга хочет слишком много за одну не особенно дальнюю поездку, однако спорить со счётчиком было невозможно. «Должно быть, таксист как-то настроил прибор, чтобы он показывал больше, чем надо», — решил Васисуалий Бенедиктович и наказал мошенника, напрочь лишив его чаевых. Отъезжая на следующий вызов, тот что-то недовольно бурчал себе под нос, очевидно, кляня скупого пассажира на чём свет стоит. Скворцов же, оказавшись на своём рабочем месте, устало плюхнулся в кресло и попытался настроить себя на позитивный лад: в конце концов, зрителей не должно волновать плохое настроение комментатора. Они включают свои телевизоры, чтобы насладиться снукерным матчем, и Васисуалий Бенедиктович Скворцов должен помогать им в этом, а не портить всё удовольствие от просмотра. К тому же играть предстояло не какому-нибудь представителю глубин рейтинга, а самому Джадду Трампу — а Джадда Трампа Васисуалий Бенедиктович любил. Комментатор Скворцов сделал глубокий вдох и принялся открывать на своём компьютере разные сайты со статистикой, дабы порадовать болельщиков интересными фактами во время трансляции в случае, если Марк Уильямс начнёт делать длинные серии, и комментировать станет нечего. — Бенедиктыч, ты уже тут? Скворцов обернулся и смерил взглядом заглянувшего в кабинет режиссёра, с которым ему сегодня предстояло работать. — Как видишь, — сухо бросил он. — Готовлюсь к трансляции. — Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. У британцев замена, — сообщил режиссёр. — Говорят, Трамп снялся с турнира, так что будут показывать другой матч. — Как снялся с турнира?! — воскликнул Васисуалий Бенедиктович. Он был так поражён известием, что его солидный бас неожиданно дал петуха и сорвался на визг. — Почему снялся? — Да не знаю я, — поморщился его собеседник. — Траванулся вроде. Или простыл. Заболел, короче. По здоровью снялся. Так что его соперник автоматически проходит дальше, их матча, понятное дело, не будет, и британские коллеги вместо них поставили в сетку игру других мужиков. — Кого? Режиссёр сверился с документом в папке, которую принёс с собой. — Алана МакМануса и Найджела Бонда. Васисуалий Бенедиктович испустил стон и откинулся на спинку кресла. — О Господи, — покачал он головой. — Они издеваются, что ли? Не могли найти кого-нибудь менее занудного? Да Бонду, наверное, уже лет сто, куда ему играть! Режиссёр поудобнее перехватил папку и сделал шаг назад. — В общем, информацию я тебе выдал, Васисуалий Бенедиктович, так что готовься к эфиру, через пятнадцать минут начинаем. И он торопливо захлопнул дверь кабинета, не дожидаясь ответа комментатора.***
В итоге навязанный ему нежеланный матч между Аланом МакМанусом и Найджелом Бондом Васисуалий Бенедиктович комментировал не то что без удовольствия, а с явным отвращением, которое даже не пытался скрыть. — Это пятая попытка Бонда выйти из снукера, — скучающим тоном сообщил он, когда оператор показал, как почтенный седовласый игрок старательно целится. — Он уже отдал сопернику шестнадцать очков, и похоже, что эта попытка тоже будет неудачной… в конце концов, ему уже много лет, и давно пора бы задуматься о выходе на пенсию и уступить место новым, молодым дарованиям… Конечно, Найджел не мог слышать слов комментатора Скворцова, а если бы и мог, всё равно бы ничего не понял, поскольку не владел русским языком — однако то, с какой яростью он выполнил свой следующий удар, слегка озадачило Васисуалия Бенедиктовича. И ещё больше его озадачил тот факт, что в результате этого удара биток прошёл чётко по необходимой Бонду траектории, ударился о красный шар и даже отправил его в лузу. Зрители разразились аплодисментами. — Явно случайный удар, — покачал головой Скворцов. — Но цель достигнута, и у Найджела Бонда есть возможность для построения серии… Бонд действительно приступил к построению брейка, но играл он крайне неторопливо. На то, чтобы забить четыре шара, ему потребовалось больше пяти минут. Васисуалий Бенедиктович чувствовал, что ему больше не о чем говорить, пока игрок методично натирает мелом кий и старательно, подолгу прицеливается. Более того, замученного ночными кошмарами комментатора от этого зрелища откровенно потянуло на сон. Он подавил зевок и открыл на своём компьютере сайт с расписанием игр. — Пока Найджел Бонд делает серию, давайте я вам лучше расскажу про следующий турнир, который ждёт нас уже через неделю, — загудел комментатор Скворцов, торопливо пролистывая на экране списки никому не известных и потому неинтересных игроков. — Это будет один из ключевых чемпионатов в сезоне, и квалификационные раунды к нему вынуждены проходить абсолютно все игроки. Из наиболее интересных игр можно выделить, конечно же, противостояние Джадда Трампа с юным китайским мастером Яном Бингтао… Ян Бингтао, между прочим, очень перспективный игрок, я уверен, что в ближайшем будущем он затмит даже нынешнего лидера китайского снукера, Дина Цзюньху… так… вот ещё хороший матч Марка Аллена с Джимми Уайтом, понятно, что Уайту ничего не светит, но болельщики его любят… а вот Барри Хоукинс, которому предстоит сыграть свой матч с… с… В этот момент болельщики, смотревшие трансляцию, бросились проверять, не испортились ли их телевизоры, потому что комментатор замолк так внезапно, словно кто-то взял и отключил звук. Но стук снукерных шаров и голос судьи, объявляющего счёт, давали понять, что со звуковым сопровождением всё как раз в порядке. Просто комментатор Васисуалий Бенедиктович Скворцов неожиданно утратил дар речи. Пока Найджел Бонд уверенно забивал последние оставшиеся на столе шары, оборачивая ход фрейма в свою пользу, комментатор Скворцов, растерянно хлопая глазами, смотрел на расписание грядущих трансляций, где чёрным по белому стояло: «Матч №26. Барри Хоукинс — Энди Хикс».***
Васисуалий Бенедиктович и сам не помнил, как ухитрился довести трансляцию до конца. Увиденное в расписании так поразило его, что он едва мог переключиться на комментирование текущего матча: все его мысли занимал покойник, который собирался каким-то образом принять участие в квалификационном матче. Остаток игры Найджела Бонда и Алана МакМануса прошёл практически в полной тишине, комментатор Скворцов подавал голос крайне редко, в основном лишь оглашая счёт во фреймах. Как он и предполагал, выиграть матч Бонд не сумел, однако оказал достойное сопротивление и проиграл МакМанусу с очень небольшим отрывом. Когда матч закончился, Васисуалий Бенедиктович не стал, вопреки обыкновению, постить сообщения в твиттер и писать пост для своего блога. Вместо этого он тихо, ни с кем не заговаривая, покинул студию и отправился домой. После утренних событий вызывать такси ему ж почему-то не захотелось, и он решил для разнообразия поехать на автобусе. «Как же так? — размышлял он, пока натужно пыхтящий автобус вёз его по городу. — Энди Хикс ведь умер, я точно знаю. Как он может в таком случае играть в квалификации?!» — Заплатите за проезд! Мужчина, что у вас? — вклинился в его размышления резкий голос кондуктора. Скворцов машинально сунул толстой женщине в форме монетку и вернулся к своим тягостным размышлениям. «Очевидно, в расписание закралась ошибка! — вдруг осенило его. — Британцы составляли сетку, когда он был ещё жив, а потом он умер, а они информацию так и не обновили! Значит, матча не будет, Хоукинс сразу пройдёт в основной этап, вот так всё просто. Надо написать им, указать на их ошибку». Осознав это, Васисуалий Бенедиктович сразу почувствовал себя лучше. И даже погода как будто подстроилась к его состоянию: из-за туч выглянуло солнце, и бабочки порхали над клумбами, радуясь тёплому дню. Окрылённый своим открытием, комментатор Скворцов вышел из автобуса и направился к дому.***
Тем не менее, несмотря на то, что проблема с мёртвым снукеристом, казалось бы, была решена, а значит, ночные кошмары не должны были вернуться, наступление ночи немного страшило комментатора Скворцова. Он всеми силами оттягивал отход ко сну: сперва долго пил пиво, пересматривая запись своего любимого старого матча между Джоном Хиггинсом и Джаддом Трампом, затем неторопливо и тщательно намыливался в душе и чистил зубы, однако усталость давала о себе знать, и разобранная постель так и манила к себе. Васисуалий Бенедиктович переоделся в пижаму и открыл форточку, чтобы впустить в комнату свежий прохладный воздух: он любил спать в хорошо проветриваемом помещении. Но с первым же порывом ветерка Скворцов поморщился. Вместо аромата свежести в комнату ворвался отчётливый запах гниющей плоти. Комментатора передёрнуло, и он торопливо захлопнул форточку. — Понаделали помоек кругом, — брезгливо сморщив нос, проворчал он и включил кондиционер. Под его успокаивающее жужжание он забрался под одеяло и закрыл глаза, надеясь, что хотя бы сегодня ему наконец приснится что-нибудь приятное. Но этим надеждам вновь не суждено было оправдаться. Васисуалий Бенедиктович снова очутился на уже знакомом ему кладбище рядом с могилой, на памятнике у которой было высечено имя Энди Хикса. Но по сравнению с предыдущей ночью пейзаж претерпел изменения, заставившие комментатора содрогнуться: теперь могила Энди Хикса была разрыта, памятник покосился, и из кучи земли рядом с ним торчали ошмётки разломанного венка. — О Господи, — прошептал комментатор Скворцов и перекрестился. — Господи помилуй, что это? Но ответом ему была тишина и лишь лёгкий шелест листвы на ветру. «Не мог же он выбраться из могилы?! — в панике подумал Васисуалий Бенедиктович, с ужасом глядя на провал в земле. — Может, это просто земля просела. Дождь там был. Или град. Или ещё какие-нибудь катаклизмы. Живых мертвецов не бывает!» На дереве прямо над его головой закричала какая-то птица. Её голос напомнил Скворцову злобный ехидный смех. Он почувствовал, что нервы его на пределе. — Смеёшься, значит?! — вскричал он. — Я докажу, что нельзя выбраться из могилы, раз уж ты умер! Сейчас я тебе покажу! Он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно было бы копать, но лопату для него, разумеется, никто не припас, а подходящих отломанных веток на земле не оказалось. И тогда его нервная система наконец дала сбой. Комментатор Скворцов взвыл, бросился к могиле и принялся руками копать землю, надеясь, что вот-вот его пальцы ударятся о крышку гроба. Тогда он увидит, что гроб по-прежнему на месте, лежит в земле, что он по-прежнему закрыт, и всё снова станет хорошо. Но Скворцов копал и копал, копал и копал, это продолжалось очень долго, а гроб всё не показывался… и тогда комментатор не выдержал и от глубочайшего отчаяния закричал…***
Проснувшись от собственного крика, Васисуалий Бенедиктович долго сидел в кровати, слушая оглушительный стук собственного сердца. За окном давно рассвело, небо было чистым и голубым, без единого облачка, и в обычной ситуации от одного взгляда на такой прекрасный пейзаж все ночные кошмары тут же забылись бы, но сегодняшний сон Скворцова оказался слишком уж жутким. В конце концов он слез с кровати, в любой момент ожидая, что из-под неё высунется костлявая рука и схватит его за лодыжку, однако ничего подобного не произошло. Комментатор сварил себе кофе, выпил залпом две чашки, а потом для верности ещё одну, но спокойнее ему не стало. Теперь ему постоянно казалось, что за ним кто-то наблюдает — но, оборачиваясь, он не видел ничего подозрительного. — Нервишки тебе надо подлечить, голубчик, — сказал он сам себе, без особой, впрочем, уверенности. На работу Васисуалий Бенедиктович Скворцов в этот день не пошёл, сказавшись больным и предоставив возможность отработать за себя своему более молодому коллеге. Он, конечно, понимал, что коллега не отработает так хорошо, как он сам — не расскажет никаких интересных фактов об игроках, не похвалит тех, кого стоило бы похвалить, и не отругает недостойных, — но сам Васисуалий Бенедиктович так и не смог найти в себе силы выйти из дома в этот день. Сложнее всего оказалось отвлечься от мыслей о ночном кошмаре и о том, что ждёт его, русского комментатора Скворцова, когда вновь настанет ночь. Он всячески старался чем-то себя занять. Он пересмотрел несколько архивных матчей, любуясь великолепной техникой и безупречным поведением Марка Аллена у стола. Он написал гневное письмо во Всемирную ассоциацию бильярдного спорта, выказав своё возмущение тем фактом, что они включили в расписание игр умершего снукериста, тем самым не давая его душе упокоиться с миром. Он даже позволил себе небольшую слабость и выпил несколько рюмочек водки – просто для успокоения нервов. Но это не помогало. Вечером Васисуалий Бенедиктович сварил себе очень большой кофейник крепчайшего эспрессо и решил, что постарается не засыпать так долго, как только сможет. Он пил кофе чашка за чашкой и отвлекался кроссвордами, но, едва пробило полночь, сон, как назло, всё-таки сморил его. …Этой ночью на кладбище стало ещё холоднее, чем раньше. Ветер дул с невиданной силой, пронизывая бедного Скворцова, одетого в одну лишь фланелевую пижаму, буквально до костей. Откуда-то издалека доносились подозрительные завывания, и измученный комментатор поймал себя на том, что надеется, что это окажутся волки, потому что столкновение с зомби пугало его куда больше. Могила Хикса так и осталась разрытой после прошлой ночи, но стараниями Васисуалия Бенедиктовича яма стала намного глубже. Подойдя к ней чуть поближе (Скворцов всё ещё смутно надеялся, заглянув внутрь, увидеть там присыпанную землёй деревянную крышку гроба), комментатор почувствовал, что ледяным холодом веет и оттуда. Он вздрогнул и обхватил себя руками, как будто это могло помочь ему согреться. Больше всего в этот момент комментатору Скворцову хотелось проснуться. Но, как он ни старался, ничего не получалось: он вертелся из стороны в сторону и пытался щипать себя за бока, но кладбище никуда не исчезало. А когда Васисуалий Бенедиктович совсем изнемог и присел под ближайшую ёлку, вытянув ноги и прислонившись спиной к стволу, послышался шорох и хруст ломающихся под чьими-то ногами веток, и из-за деревьев к разорённой могиле вышел… Впрочем, комментатор Скворцов так и не смог для себя решить, как было бы правильнее назвать это существо. Мертвец? Зомби? Вероятно, так оно и было, но в тот момент русскому снукерному комментатору было не до размышлений о классификации разных жутких созданий. При жизни это существо, судя по всему, было Энди Хиксом: во всяком случае, у него сохранилась часть лица, по которой его всё ещё можно было узнать. Мертвец хмурил единственную оставшуюся у него бровь; вся правая сторона его лица была разорвана в клочья, несколько уцелевших полос кожи не скрывали ошмётки сочащегося кровью и уже гниющего мяса. Кое-где и вовсе проглядывала белая кость черепа в кровавых прожилках. Каким-то чудом труп сумел сохранить оба глаза, но тот, который находился на изуродованной половине, был лишён век и теперь таращился на Скворцова, не моргая и лишь периодически неторопливо вращаясь. — О Господи, — только и смог произнести комментатор. Он попытался встать, держась за ствол дерева, но ноги не держали его. — Васисуалий Скворцов, — произнёс мертвец, растягивая свои кровоточащие губы в жуткой ухмылке. Во рту у него не хватало нескольких зубов. — Энди… Энди Хикс, — слабым голосом отозвался Васисуалий Бенедиктович, пятясь от устрашающего взгляда трупа. — Что с вами случилось?! — И ведь ты даже не поинтересовался, как я умер, — покачал головой тот, кто при жизни был снукеристом Энди Хиксом. Он скрестил на груди руки — на правой не хватало кисти, но кровь с обрубка уже не лилась и даже не капала, а тянулась длинными сгустками, напоминавшими толстые нитки. — Тебе наплевать на меня, да, Скворцов? Тебе наплевать на меня и на всех, кто не выигрывал турниров. Недостаточно просто показывать хорошую игру и быть честным спортсменом. Я всегда понимал и понимаю, что тебе нужно больше, мистер русский комментатор. — Я… я не понимаю, чем вы недовольны, — заикаясь, выдавил Скворцов. — Ведь вы и правда никогда не побеждали на турнирах, так в чём же я соврал? Те снукеристы, которые просто играют и временами побеждают в матчах, — это серая масса. Чтобы по-настоящему выделяться, нужен темперамент, как у Марка Аллена. Или победы на турнирах в юном возрасте, как уДжадда Трампа. Или воля к победе, как у юных китайских… — Стивен Хендри тоже побеждал на турнирах в юном возрасте, а у Ронни О’Салливана определённо есть темперамент. И, уж конечно, у обоих есть много титулов, — возразил Хикс, глядя на комментатора своим жутким неморгающим глазом без век. — Но что-то я ни разу не слышал восхищённых слов в их адрес от тебя, русский комментатор Скворцов… — Я тоже живой человек, и у меня могут быть свои предпочтения! — взвизгнул Васисуалий Бенедиктович, предпринимая ещё одну неудачную попытку подняться на ноги. — Тоже? Живой? — Хикс улыбнулся шире, и кожа на его левой щеке треснула. Тонкая струйка крови потекла из новой раны и закапала на полуистлевшие остатки белой рубашки, в которую был одет труп. — И вообще, я же не забыл про тебя! Я сообщил зрителям, что ты умер, чтобы те, кому ты нравился, могли тебя оплакать! — высказался в свою защиту комментатор Скворцов. — Тоже мне, подвиг. Ты даже не знаешь, как я умер. — Ну, умер и умер, какая разница? Все люди умирают. В аварию попал, наверное, — отмахнулся Скворцов, вновь хватаясь за ствол ёлки. — Ты не хочешь узнать правду? — Да мне, признаться… — Васисуалий Бенедиктович вдруг замолчал. Он хотел сказать, что ему всё равно, как там умер этот Хикс, но вовремя сообразил, что такой ответ трупу вряд ли придётся по вкусу. — И как же вы умерли? Мертвец сделал шаг вперёд, и пальцы его уцелевшей руки каким-то немыслимым образом сомкнулись на сытой шее комментатора Скворцова. — Всё дело в том, — медленно произнёс он, пристально глядя на Васисуалия Бенедиктовича своим жутким немигающим взглядом, — что я не умер. Васисуалий Бенедиктович Скворцов судорожно вздохнул и зажмурился.***
— А мы продолжаем наш выпуск новостей, — произнесла миловидная ведущая, глядя в камеру, и её лицо приняло скорбное выражение. — Сегодня в своей квартире был обнаружен мёртвым Васисуалий Бенедиктович Скворцов, известный спортивный комментатор. Обстоятельства его гибели пока не выяснены, однако по результатам первичного осмотра медики полагают, что причиной смерти стал сердечный приступ. Она с деловым видом перевернула страничку лежавшего на столе перед ней блокнота и вновь перевела взгляд на телесуфлёр. — И к новостям спорта, — продолжила она. — Английский игрок в снукер Энди Хикс сенсационно обыграл в квалификационном матче Барри Хоукинса, занимающего шестнадцатую строчку мирового рейтинга. В следующей игре Хикс сразится с пятикратным чемпионом мира Ронни О’Салливаном. Это все новости к этому часу, приятного вам дня, уважаемые телезрители.