Не помнит.

Клэр не помнит. Клэр абсолютно ничего не помнит, и Элис вынуждена напоминать себе об этом всякий раз, когда рыжеволосая – целиком или какой-либо частью своего прекрасного тела – оказывается в поле ее зрения. И это, блять, неимоверно тяжело. Не обнимать. Не целовать. Не прикасаться – и еще пара сотен прочих безумно болезненных "не", когда – Кто мы были друг другу? – Друзья, а на деле километры пустынь вокруг Лас-Вегаса, визг застукавшей их однажды Кей-Март, беззлобные " на-твоем-месте-я-бы-тоже-ей-дал" подколы Карлоса, переплетенные украдкой пальцы и доломанное окончательно старое автобусное сиденье. Когда их сближение было настолько трудным и, да что уж там, почти случайным, что от ее "я любила тебя, а ты меня"-признания между ними ровным счетом ничего не изменится – или и вовсе станет лишь только хуже, и поэтому все, что остается делать Элис – не обнимать. Не целовать. Не прикасаться – и отчаянно надеяться на то, что однажды Клэр вновь почувствует к ней хоть что-то... ...а Элис больше не позволит ей об этом забыть.