Святая

- Притворная невинность, - голубые глаза нехорошо щурятся, во взгляде господина Транси проскальзывает безумный блеск. – Ты думаешь, я поверю тебе?        Щелчок плети. Удар. Вскрик. - Тебе даже не больно. Дура, - подавляя зевок, Алоис с презрением смотрит на свою жертву: молодая горничная связана веревками, пропитанными святой водой, лицо и тело покрывают ссадины, а глаза… Выражают какую-то странную эмоцию. Любовь? Смирение? - В ангелы заделалась, тоже мне, святая! – непонятно откуда в руке графа появляется другая плеть, на вид из чистого серебра.       В глазах Ханны проскальзывает страх. - Знаешь, что это? Я уверен, знаешь, - Транси усмехается. – Да, оно самое. Откуда достал? Приказал Клоду, как же еще? Мне в Ад путь заказан, впрочем…       Взмах. Удар. И крик, полный боли. Уже настоящей.        Демоны не неуязвимы. А демоническое оружие – единственное, способное убить демона. Плеть яростно рассекала кожу, рубиновые капли крови, собираясь в ручейки, текли по обнаженному телу. Боль застилала глаза белой пеленой и перекрывала такое нужное в тот момент дыхание. - Ваше Высочество, - голос Клода сейчас кажется демонессе единственной спасительной ниточкой. Хочется кричать от раздирающей на части боли, но она молчит. Молчит, отчаянно пытаясь заглушить неприятные ощущения. Но раны от демонического оружия заживают месяцами, а то и годами. - Чего тебе? – юноша нехотя поворачивается на зов. - Граф Фантомхайв просил доложить о своем прибытии. Изъявляет желание увидеть Вас. - Ха, Сиэль? Забавно, но я даже рад, - на лице Алоиса проскользнула улыбка. – Сейчас спущусь, подай чай. - Как пожелаете, - черная фигура в дверном проеме растворилась, будто ее и не было. Молодой граф Транси присел перед своей жертвой. - Ну что ж, повезло тебе, милая горничная, - губы господина коснулись ее щеки, а язык с печатью прошелся по кровоточащей ране. – Выберешься сама.       Алоис встал, вытирая губы и поправив одежду, поспешил к гостю.        На месте, где должна была быть душа демонессы, было пусто и больно. Она обещала Луке, она искренне любила господина, но такая боль… Стоит ли оно того?... Неоднократно Ханна задумывалась об этом, залечивая очередные раны. Зарастали раны, все вновь приходило в равновесие. Но только не сейчас, когда рубцы настолько глубоки, что никакой силы не хватит залечить хоть немного. - Ты просто самоубийца, Ханна, - и вновь спасительные звуки голоса дьявольского дворецкого. – Ты любишь чудовище, не замечала? Этот гаденыш, он ведь только и умеет, что издеваться. А ты… Тоже хороша. Принимаешь все с мученическим выражением лица. Святая…       Последнее сказанное демоном слово было наполнено желчью презрения. Тело и пустоту внутри разъедала дикая боль. Ханна тихо застонала, кровь из ран полилась с новой силой. - Самоубийца, - повторял Клод, разрезая веревки. – Ты просто самоубийца. - А что если и так? – силы на слабую дерзость еще хватало, демонесса в долгу оставаться не желала. – Что если я ищу своей смерти? Посмотри на нас, Фаустус: мы бессмертны! Я живу уже проклятые тысячи лет. Мне опостылели души, мне надоело. Существование стало никчемным, так пусть хоть мальчик убьет меня. - Господин был прав. Ты – самая настоящая дура, - выдохнул Паук, опуская горничную на кровать и приникая к окровавленным губам.        Боль не помешала нарастающему возбуждению, лишь послужила приятной специей. Дыхание Ханны сбилось, смешиваясь с тихими, почти неслышными стонами. Руки дворецкого, казалось, блуждали везде, изучая тело демонессы. Не давая и вдоха сделать, он снова и снова впивался в ее губы, отвлекая от боли, заставляя забыть обо всем. Решив не медлить более, Клод продолжил свое путешествие губами по смуглой коже, перепачканной кровью: язык проводил витиеватые дорожки от шеи до груди, вокруг сосков, по контурам ребер и ниже. Пульсация внизу живота горничной нарастала с каждой секундой, а стоны становились все более откровенными и громкими.        Демон-дворецкий, словно издеваясь, действовал нарочито медленно: ленивые касания губами и легкие поглаживания по внутренней стороне бедра доводили до исступления. Тело демона все еще сковывала форма дворецкого, на что Ханна отреагировала крайне недовольно, буквально парой движений фрак, жилет и брюки были нещадно раскромсаны и валялись где-то в неизвестной дали. Подобный порыв страсти заставил Клода утробно зарычать и резким движением проникнуть внутрь девушки. Комнату заполнил протяжный стон наслаждения. С остервенелостью Паук буквально вдалбливался в тело своей жертвы, грозя вдавить ее в кровать. Стоны и подмахивания бедрами со стороны горничной только сильнее распаляли его. Абсолютно дикий ритм был резко прерван громким полурыком-полустоном Клода и криком Ханны. Белесое семя смешалось с кровью и потом на простыне, а два обнаженных тела демонов обессилено откинулись на подушки.        Демонесса зябко подернула плечами, но замерзнуть толком не успела, так как была резко притянута к разгоряченному телу дворецкого, и накрыта непонятно как уцелевшей рубашкой. Она прижалась сильнее к демону, положив голову ему на грудь. Раны странным образом затянулись, лишь рубцы немного зудели. - Ты…? - Я. Ханна, ты дура. Мы умрем только в один день, если умрем. - Определенно вместе. - Определенно.