Львица и волчица

Мягкий снег медленно падал с сине-серого неба, запорашивая футбольное поле, как сахарная пудра. Я продиралась к своему месту через уже заполнившиеся ряды, потирая озябшие плечи, кожаные перчатки при этом немного скрипели. Промозглый ветер и промёрзшие сиденья вызывали желание немедленно вернуться в учебный корпус, тёплую лабораторию, к работе над гипотезой об аномалиях в ДНК, которая обещает прямой путь в MIT. Но я пообещала ей прийти. Всё что угодно ради неё. Я уверена, если она попросит меня спрыгнуть с высотки и пообещает поймать, то я прыгну не задумываясь. Каждый раз, когда Кара смотрит на меня своими бездонными, синими, как океан глазами, когда улыбается своей открытой улыбкой, сотканной из чистого солнечного света, я моментально таю, хоть и никому никогда не признаюсь в этом. Я в конце концов Лютор, от меня ожидают максимально сдержанного поведения. Только с ней маска серьёзности ломается смущающе быстро. Кара слишком хороший человек для этого мира. Даже, можно сказать, чистый. Каким-то непостижимым для меня образом у неё получается видеть свет в каждом человеке, даже в Лютор. Я абсолютно не представляю, почему она выбрала меня, когда она могла выбрать любую. И я безумно благодарна ей за это. В свои семнадцать я видела невероятное количество ужасов, которые только могла преподнести жизнь. Падение своей семьи, развитие их безумия. Жизнь раз за разом била и толкала на землю, оставляя новые травмы. Теперь Кара шепчет «Я люблю тебя» прямо мне в губы, и галактики открываются передо мной, и я рождаюсь заново. — Эй, ненормальная!, — группка недалёких невежественных шутничков как раз проходила мимо меня к своим местам. Казалось бы, после стольких лет жизни в тени безумного убийцы - моего брата, подобные высказывания уже не должны задевать. Как бы сильно я ни старалась быть выше этого, всё равно это выбивает из колеи. Я уже почти начала свой саркастический ответ на это нападение, но тут судья объявил начало последней четверти матча. Проглотив гордость, я откинулась на холодную и жёсткую спинку сидения так, что фокус сменился с болельщиков на поле. Команды в жёлтом и красном выбегали на поле, как стайки разноцветных букашек. С каждой стороны было минимум три свободных места (моя зона отчуждения), и я как всегда оказалась одиночкой в толпе. Единственная, кто общается со мной – внизу, на поле. Кара пыталась познакомить меня со своими друзьями, но я слишком привыкла никому не доверять. Сейчас общаться с людьми получается чуть лучше в её присутствии, но, когда Кара не рядом, я по-прежнему одинокая волчица. И это меня не беспокоит. Как ни старалась, я так и не смогла найти свою девушку в толпе школьных спортсменок, пытающихся впечатлить скаутов из колледжей, которые сегодня пришли на игру. Номера отсюда было не видно, а фигуру и светлые волосы, по которым я могла узнать её в толпе скрывали громоздкая броня и шлем. Львицы проигрывали пять очков, команда гостей уже радовалась скорой победе. Весьма преждевременно, ведь у нашей команды осталось их секретное оружие: моя девушка. Сердце уже начало биться в груди сильнее, а игра ещё не возобновилась. Я знаю, что и она нервничает, и её сердце бьётся быстрее. И она хмурит брови, как всегда, если сосредотачивается на чём-то. - Ты сможешь, детка! – Я сложила руки рупором, чтобы докричаться до поля. – Вперёд, номер девять! Голова квотербека вдруг поднялась над толпой, будто она меня услышала и пыталась найти на трибунах. Сокомандницы хлопали её по плечу, настраивая на матч. Судья подал знак. Перерыв заканчивался. Команда собралась в круг, и, проревев кричалку, они вскинули руки вверх. Наша трибуна ободряюще кричала, пока игроки занимали свои места. Я хлопала замёрзшими руками вместе со всеми так громко, как только могла. Видел бы отец, закатил бы глаза. Он не такому поведению учил свою дочь. Какая разница теперь, что он сказал бы. Так только веселее. Снег усилился и теперь покрывал зелёную траву стадиона, синие пластиковые сиденья трибун и мои тёмные волосы. Я сидела на самом краешке, руки мёрзли даже в перчатках, и я нервозно тёрла их друг о друга. Матч возобновился несколько минут назад, Львицы медленно наступали, но ничего значительного не происходило. Они всё ещё проигрывали несколько очков, и успокоить биение сердца никак не получалось. Мне даже никогда не нравился спорт, да и мама никогда не разрешала мне играть. Дитя семейства Лютор обязано обучаться мандаринскому диалекту, чтобы развивать бизнес на новом рынке, а не зарабатывать синяки на коленках и пачкать белоснежную одежду травой. Но сейчас, во что бы ни играла моя девушка, я самая большая фанатка. Осталось тридцать секунд до финального свистка, мяч у Львиц, и он летит прямо в руки моей Каре. Она прорывается в зону соперниц, обходя их одну за одной. И вот к ней неотвратимо понеслась огромная защитница, которая уже вывела из строя одну девушку. У меня сердце от страха остановилось. Снежинки будто повисли недвижно в воздухе, шум толпы в мгновение стих до невнятного шёпота, и время замедлилось почти до остановки. Она бросила мяч в последнюю секунду, и он летел по высокой дуге. Трибуны дружно охнули, а моя милая ударилась о землю с такой силой, что земля должна была содрогнуться. Остальные львы ринулись в конец зоны соперниц. Мяч пролетал над головами, и вот кто-то делает тачдаун. Львицы победили. Наша трибуна стоя скандировала: «Супергёрл, Супергёрл». Они кричали звонко и радостно, пока не заметили на поле свою героиню. От этого у меня скрутило желудок. «Кара!» Я сама не узнавала свой голос, так он изменился от страха. Все вокруг, даже недавние шутники, побелели и затаили дыхание вместе со мной. «Кара!» Я видела, как её сбивали с ног раньше. Это жизнь, которую она себе выбрала, и в этой жизни её постоянно бьют плечами и валят на землю, но она всегда поднимается. Но в этот раз она так и осталась неподвижно лежать на снегу. Команда собралась вокруг неё, со стороны трибун прибежали медики с носилками. Я осознала, что бегу вниз по ступеням где-то на полдороги. В следующее мгновение я уже спрыгнула на поле, набрав в ботинки снег. «Кара!» Я отталкивала людей руками и локтями, чтобы добраться до своей любимой. Опустившись на колени рядом с ней, я как будто очнулась, когда снег начал обжигать холодом через тонкую ткань брюк. По щекам потекли слёзы, они капали Каре на грудь. «Детка, ты слышишь меня?» Изображение львицы на её футболке начало двигаться вверх и вниз, Кара тяжело задышала и сморщила лицо. Я не смогла и не захотела, скрыть улыбку. Слава Богу, она, кажется, в порядке. Кара издала сдавленный стон, но он не напугал меня: кажется это лучшее на что я могла сейчас надеяться. Я сняла с неё шлем, чтобы она могла дышать, при этом пытаясь сдержать всхлипы. - Мы победили? - Что? – я сняла перчатку и вытерла слёзы. За моей спиной послышались смешки её сокомандниц. - Я хорошо бросила? – Кара с трудом сфокусировала взгляд на моём лице. Она глупо улыбалась, так что мне хотелось то ли ударить её за то, что так меня напугала, то ли расцеловать. – Лена. Мы победили? Я наконец расхохоталась и поцеловала Кару прямо на виду у всех. И она целовала меня в ответ, и нам просто насрать, что вся школа на нас пялится. На трибунах орали победные кричалки, кто-то из команды нас подбадривал, крича: «Сделай её, Денверс». - Конечно ты выиграла, моя Супергёрл. Кара сияла от удовольствия. В этот момент я решила, что главной работой моей жизни станет задача радовать её каждый день, видеть её такой. - Я люблю тебя.