Здесь время идет бесконечно...

Однажды мать решила махнуть со мной в Анапу на летние каникулы. Поехали мы, как полагается, на поезде. Жаркий плацкарт, где даже с открытыми окнами раскалённый воздух никак не желает остывать, общительные соседи с курицей гриль и огурцами в фольге, истории за чаем, торчащие сверху пятки неизвестного попутчика, в общем, всё как надо. Первый день нашей поездки мать провела за карточной игрой с Марусей Евсевной, своей новой лучшей подругой. А я переместился в прохладный тамбур, где хоть и было накурено, воздух радовал своей температурой. Однако там меня ожидал другой сюрприз. Девушка сидела на железном мостике между двух вагонов, свесив ноги вниз. Я просто открыл дверь, чтобы чуть-чуть проветрить, и наткнулся на неё. Худая, бледная, черноволосая. Я её окликнул, но девчонка не реагировала. Я спросил, как ее зовут. Девушка, что удивительно, посмотрела на меня с сочувствием. - Меня зовут Уна. - Слава... - А ты из какого купе? - вдруг спросила она. - Я тебя почему-то раньше не видела. - А ты что, за пол дня успела весь вагон изучить? - Пол дня? - она горько усмехнулась. - Чёрт, а это ведь почти смешно. - Не понимаю, чего смешного. Что здесь происходит вообще?! - Я провела в этом поезде уже почти четыре месяца. Он никуда не приедет. Никогда. Правда, за это время я ни разу не видела, чтобы приходили новенькие. Она это говорила с таким серьёзным видом, что я едва не воспринял её слова серьёзно. - Стоп стоп. Успокойся, подожди, - я засмеялся. - Ты сейчас меня разыгрываешь? Что за чушь? - О да, я тоже поначалу отказывалась в это верить. - Окей, - я улыбнулся, предвкушая логическую расправу над этим немыслимым ахтунгом. - А что ты скажешь насчёт остальных пассажиров? Они что, не замечают, что едут уже четыре месяца? - Нет, - покачала головой девушка. - Иди и спроси, когда мы приедем. Давай, иди, у любого спроси! А потом спроси, как давно поезд в дороге. - Дурацкий розыгрыш, - нет, это не весело нисколько. Этот спектакль ещё начаться не успел, как уже надоел мне. Я спешно распрощался с странной девушкой Уной и остаток дня провёл в своём купе. Слава богу, что завтра рано утром поезд прибывает. Можете себе представить, каково было моё удивление, когда на следующий день поезд всё ещё ехал! - Мам! - я в недоумении смотрю в окно. - Почему мы не вышли? Сколько времени? - Правильно говорить "который час!" - не могла не заметить мать. - Слав, ты бы поспал ещё. Мы ж вчера только сели. Ещё сутки ехать. Я резко выпрямился на койке, больно ушибив макушку об потолок. Спустился вниз под неодобрительным взглядом Маруси Евсеевны. - Какое сегодня число? - Двадцать шестое, - отозвалась мама. Это верно, вчера было двадцать пятое. Но в поезд мы сели двадцать четвёртого. Ни слова больше не сказав, я выскочил из плацкарта и отправился на поиски единственного человека, который хоть кую-то ясность мог внести. Долго Уну искать не пришлось. Таинственная попутчица сидела всё в том же прохладном тамбуре, болтая ногами над проносящимися внизу рельсами. - Привет, - улыбнулась она одними губами. - Слава, кажется. - Слушай, это какой-то маразм, но, кажется, ты права. Наша дорога длится двое суток, сегодня утром поезд должен был прибыть в Анапу, но мы до сих пор в пути! Она резко замерла. И медленно повернула ко мне голову. - Ты... помнишь, когда сел в поезд..? - произнесла она почти с благоговейным трепетом. - Ну да, конечно помню! Как можно забыть то, что было двое суток назад! - Представь себе, можно! Достаточно взглянуть на других, - сказала она. - Фокус в том, что никто не помнит, сколько прошло времени. Я села на поезд перед новым годом, ехала навестить дедушку. Сейчас уже июнь. Это не день сурка, время идёт. У меня отрастают волосы, ногти, вещи изнашиваются. Но больше об этом не знает никто. Каждый день у остальных пассажиров новая версия своего прошлого. Я каждого проверила. Нет больше таких, как мы с тобой. - А сойти ты не пробовала? Поезд ведь останавливается на промежуточных станциях! - Я сходила. Шла в сторону города. Но стоило мне заснуть - как я снова попадала сюда. Самое большее, сколько мне удалось продержаться без сна - трое суток. Я убивала время в Воронеже на вокзале, бродила по магазинам и окраинам города. Но время тянулось за мной пока хватало сил бодрствовать. А дальше снова рекурсия - этот поезд. Купе. - Как же здесь до столько времени не закончилась еда? - Вопрос, - вздохнула Уна. - Она вроде заканчивается, если на неё смотреть. То есть... Она может закончиться у тебя, но у других пассажиров - нет. Увы, мне ни разу не удавалось проследить момент, когда она появляется. Я этого не понимаю. - Бред. Просто бред... - Просто... Здесь всё не настоящее. Даже люди. Как будто каждый из них действует по какому-то заданному алгоритму действий. Рассказывает свои истории, ест, пьёт, спит. Я сидел и молчал. То, что говорила Уна, конечно объясняло всё происходящее. Но никак не могло быть правдой. Никак. Я горько усмехнулся. Мы сидели на маленьким железном мостике, а перед нашими глазами проносился мир, такой огромный, такой живой. - Уна, - говорю. - Как ты думаешь, почему именно мы? Что с нами не так? - Я над этим долго размышляла, - отзывается моя спутница, убирая со лба растрёпанные ветром волосы. - И какое-то время думала, будто это поезд - олицетворение моей нерешительности. Я всегда всего боялась. Боялась сказать "нет" деспотичным родителям, боялась познакомиться с парнем, который мне нравился восемь лет. Боялась пойти в студию рисования, так как думала, что мои навыки недостаточно хороши. И всегда всё откладывала на потом. Такое чувство, что миру как будто надоело наблюдать за тем, как я впустую трачу своё время. И он засунул меня туда, где я могу тянуть резину сколько угодно. До самой смерти. А ведь была логика в её рассуждениях. Я сам страдал тем же самым. Только теперь... Дни тянулись, словно клейкая смола. Жара мёртвым душным одеялом накрыла пассажиров, и теперь они словно тюлени на берегу пухли в койках. Я угодил в место, где всегда была еда, вода, чистая постель. Мне не требовалось работать, чтобы жить, не требовалось думать, где взять денег, ведь тратить их было не на что. Я угодил в такой мир, о котором, как мне казалось, всегда мечтал. Но не тут-то было. Тоска подкрадывалась тихо. Всё это время. Шаг за шагом. - Мам, - говорю я очередным утром, - У тебя было когда-нибудь такое, что время как будто остановилось? - У меня? - она, конечно к таким вопросам не привыкла. - А то как же. Было, и не раз. Я два года ждала, когда твой отец вернётся. Время тогда вообще замерло и никуда не шло... Жаль, я слишком поздно поняла, что надо ехать к нему самой. Ну конечно! В тот момент меня осенило: я схватил телефон и бросился в тамбур, чтобы позвонить Лене Енотовой, самой красивой девчонке в школе. Я набирал номер и ждал гудков, но их всё не было. - Здесь нет связи, умник, - усмехнулась Уна. - И интернета на телефоне тоже нет. Думаешь, я не пыталась? Смотрю на Уну. На её худые коленки, растрёпанные тёмные волосы, ещё влажные после мытья в раковине. - Ты нравишься мне, - говорю вдруг, сам того не ожидая. И всё как-то сразу становится на свои места. Как можно было столько времени не замечать, что человек, к которому меня действительно тянет, был всегда рядом со мной..? Слепой дурак! - А ты мне, - ответила Уна. И обняла. - Если бы только мы могли доехать... Я бы пригласил тебя куда-нибудь. Хотя... - мне вдруг стало как-то совсем не важно, доедем мы или нет. - Пошли в вагон ресторан! Прямо сейчас! Угощу тебя чаем со сникерсом. - Серьёзно? - вдруг воодушевилась Уна. - Конечно пошли! А то, надо признать, дошираки мне уже поднадоели. Мы пили чай, болтали, наслаждались какой-то странной, неведомой ранее свободой. Не могу объяснить это странное чувство. Как будто не было никакого поезда без конца, не было никаких клеток и никаких границ. Потом день плавно перетёк в вечер, а вечер - в ночь. Мы с Уной могли делать всё, что угодно, ведь завтра снова будет такой же день, такой же похожий на все остальные, но такой замечательный день. А потом меня разбудил грозный голос матери. - Вот ведь бесстыдник! Весь в отца!!! Я разлепил глаза, и перед ними тут же прояснилось искажённое гневом лицо мамы. Я вспомнил вчерашний день. И то, почему нахожусь здесь, в чужом купе, за три вагона от родного плацкарта. Уны рядом не было. Только смятые простыни и её резинка для волос. - Ну и что ты здесь делаешь, позволь уточнить?! - продолжала негодовать мама, а проводница за её спиной что-то активно обсуждала с Марусей Евсеевной. - Мы тебя уже минут 20 ищем! Совсем совесть потерял! Нас дядя Боря всё утро ждёт! - Ч-что..? Только тогда до меня дошло. И я едва не забыл, как дышать. Поезд не двигался. Мы стояли. Я вскочил на ноги, и припал к окну, за которым раскинулся город, здание вокзала с большой надписью "Анапа". Я начал смеяться, да так, что даже проводница с маминой подружкой умолкли. - Слав, ты что, перегрелся? А я ей не отвечал. Я смотрел в окно. Там девушка с длинными тёмными волосами махала мне рукой.