Есть только война

      В рабочий кабинет отца Альберта до сих пор заглядывать как-то не доводилось, и потому Курт направлялся к одному из старейших членов Совета со смешанными чувствами. С одной стороны, было жутко любопытно — что может храниться в прибежище первого expertus’а всея Конгрегации? А с другой — даже несколько жутковато, потому что опыт общения с демонологами у майстера инквизитора был не слишком положительным.       В кабинет к себе немолодой уже доминиканец почти никого не пускал, и по академии ходили смутные слухи, что там масса интересных вещей. Рассказывали, что в одном из углов стоит великолепно выполненное чучело одного старинного знакомого отца Альберта, еретика и чернокнижника, в полном ритуальном облачении, с маской, жертвенным ножом, амулетами, фетишами и прочими причиндалами. Отец Альберт был великолепным таксидермистом. Чернокнижник, по словам expertus’а-демонолога, — тоже. Но отец Альберт успел раньше.       За распускание подобных слухов курсантов могли отправить на экзекуцию с последующим наложением суровой епитимьи. Впрочем, это не остужало горячие головы, и Курт в свое время с жадностью прислушивался к подобным байкам. Теперь же, будучи допущенным ко многим тайнам Конгрегации, он мог с уверенностью сказать, что сплетники были не так уж неправы…       Оказавшись перед неприметной, невысокой дверью в одном из дальних коридоров, майстер инквизитор помедлил и решил, что вламываться в своей обычной манере не стоит. А ну как сорвется проведение какого-то ответственного эксперимента? И что потом, ловить разбежавшихся по всей Академии чертей или отпиливать внезапно выросшую пятую конечность? Поэтому Курт взял себя в руки и елико возможно вежливо постучал.       — Заходите, Гессе, заходите! — донеслось изнутри, и тот последовал приглашению. — Вижу, что пожелание мое видеть вас было передано с похвальной поспешностью. Отрадно, когда отроки послушны старшим и исполнительны.       Курт хмыкнул, с любопытством разглядывая убранство кабинета. «Отрок»-курсант, передавая сообщение от члена Совета, выглядел страшно гордым собой. Ну еще бы: одна живая легенда Конгрегации приказала обратиться к другой живой легенде. Хорошо еще, что autographo не попросил.       — Так же радует мое сердце, что вам, суровым практикам, не зазорно явиться пообщаться с нами, простыми теоретиками, — благожелательная улыбка отца Альберта была несколько лукавой, и Курт, усевшись на табурет подле заваленного пергаментом стола, отразил ее в той же манере.       — Если бы не простые теоретики академии, нам, суровым практикам, чаще приходилось бы вариться в котлах у шустрых и наглых ведьм, — с долей укоризны покачал он головой. Отец Альберт удовлетворенно кивнул.       — Отрадно видеть скромность среди лучших из лучших, однако же не стоит предаваться самоуничижению. Человек, лично прикоснувшийся к Древу Миров…       Курт сощурился.       — Я не ошибусь, если предположу, что в этом и состоит ваш интерес?       Отец Альберт выглядел довольным.       — Знаете, Бенедикт всегда вами очень гордился. Он любил всех своих подопечных искренней отеческой любовью. А вами восхищался чаще всего. Учтите, я вам сего не говорил… Хотя он все равно узнает, — и доминиканец вознес очи горе. Курт непроизвольно вздохнул.       — Voluntate Dei… Я никуда не тороплюсь, но давайте, может, к делу?       — Я же говорил — практик, — улыбнулся демонолог. Он наклонился в сторону и достал откуда-то снизу небольшую шкатулку. Никаких украшений — простое темное дерево. Майстер инквизитор покосился на ящичек с известным подозрением.       — Что там? Только не говорите, что росток Древа. Если к нам по нему снова проберется какая-то дрянь…       — В некотором роде, — успокаивающе поднял руки отец Альберт, — всего лишь в некотором. После того, как я ознакомился с вашим отчетом по Бамбергу, мне наконец стало ясно, зачем провидение в свое время навело меня на сей artificium. Ведомо ли вам, что путь по Древу Миров может лежать не токмо чрез ткань Пространства, но и скрозь воды Времени?       Курт поежился.       — Надо будет заглянуть в библиотеку еще пару раз… Или проще попросить у вас нужные книги? — отец Альберт снова кротко улыбнулся, а Курт тем временем продолжал: — То есть, вы хотите сказать, что если кто-то из наших недоброжелателей получит доступ к Древу, то он может отправиться в прошлое и уничтожить меня, вас, отца Бенедикта, Сфорцу — и вообще всю Конгрегацию?       — Деяние сие крайне непросто в исполнении, — покачал головой expertus. — Я бы даже сказал, что оно невозможно… Но, как известно, нет вещей неосуществимых. Есть такие, вероятие воплощения коих стремится к бесконечно малым величинам. Вам ли не знать. Однако сейчас речь идет не о прошлом, а, скорее, о будущем.       И он откинул крышку ларца. Курт заглянул внутрь. На ткани внутренней обивки покоилось что-то, напоминающее литеру “I”, отлитую из золотистого металла и украшенную алой эмалью. Сама литера была словно перечеркнута тремя полосками того же металла посередине, а поверх них рельефно изображался человеческий череп. От артефакта заметно веяло мрачной, решительной силой и недобрыми предчувствиями — это смог ощутить даже майстер инквизитор, не наделенный сверхобычными талантами.       — Один из моих давних знакомых поведал мне, что сия штуковина буквально появилась из ниоткуда, — отец Альберт повел указательным пальцем вокруг металлической литеры, избегая касаний. — Он трапезничал, когда раздался громовой хлопок — и будто бы даже была вспышка наподобие молнии. Вышел в сад и узрел, что его огородик разнесло в пух и прах, а посреди грядок лежит вот это. Он сразу же понял, что его познаний, а главное, компетенций недостаточно, чтобы изучить и хранить эту вещь… И предложил ее мне. А я, в свой черед, провел над ней ряд крайне любопытных экспериментов.       — И что они дали? — в голосе майстера инквизитора звучала неподдельная напряженность. Артефакт притягивал взгляд. Возникало смутное ощущение, что его необходимо взять в руки… Хотя бы просто прикоснуться. Сдерживаться получалось с трудом. Демонолог кинул на Курта неожиданно пронзительный взгляд.       — Эта вещь не из нашего времени. Не вполне уверен, что смогу объяснить, какими именно способами, но мне удалось установить, что создана она была — или будет? — через тридцать восемь тысячелетий.       — Сколько? — ошарашенно откинулся назад Курт. Даже легкое наваждение, порожденное странной литерой, отступило на второй план. Отец Альберт невозмутимо кивнул.       — Я тоже был впечатлен. Но результаты бесспорны. А что самое интересное — она дает возможность проникнуть взглядом в те далекие времена. Узреть наших потомков и их весьма… — он замялся, — небезынтересные деяния.       — Только взглянуть? — уточнил майстер инквизитор. — Никаких телесных перемещений?       — Абсолютно, — подтвердил expertus. — Мы словно видим глазами владельца этой вещи. Нет, мысли его прочесть невозможно — только зрение, слух, обоняние… Не желаете? — он неожиданно пододвинул шкатулку в сторону собеседника. — Это совершенно безопасно. И нет, это не проверка и не ловушка. Если что, разрешение остальных членов Совета мною получено, и даже в письменном виде.       На стол лег небольшой пергамент. Курт узнал подписи Сфорцы, Бруно, Висконти. Александер, естественно, отсутствовал. А отец Альберт сидел перед ним. Размышления были недолгими.       — А давайте, — махнул рукой опытный следователь с развитой паранойей. — Что нужно делать? Кстати, это нормально, что мне хочется прикоснуться к нему… к ней… к этой штуке?       — Именно так она и работает, — демонолог с интересом наблюдал за Куртом. — Вообще удивительно, что вы столь долго сопротивляетесь сему желанию. Впрочем, я в курсе вашей резистентности к сверхнатуральному… Но отбросьте сомнения. Если что — я рядом. Обещаю любую посильную помощь.       Курт молча кивнул и протянул руку. В последний момент кольнула ледяная иголочка опаски: а что, если… Но подозревать отца Альберта в намеренном злом умысле было так же неразумно, как и весь остальной Совет. Поэтому майстер инквизитор положил ладонь на артефакт и…       Он был оглушен, ослеплен, раздавлен и смят. Ноздри трепетали, обоняя тысячи незнакомых запахов. На языке оседала пыль, вкуса которой он не понимал. Он видел, слышал и ощущал телом вещи, которым сложно было подобрать имена. Он был кем-то, кем он до этого не был.       Курт стоял на холме, с которого открывался вид на долину, заполненную войсками. Ничем иным эти толпы, сражающиеся друг с другом, просто не могли быть. Где-то на горизонте двигались поистине титанические фигуры — какие-то гиганты тоже принимали участие в бою. То тут, то там земля между воинами вспухала грязными кустами разрывов, тела разлетались в стороны, теряя по пути конечности, головы и внутренности — и через какое-то время до слуха доносился мощный, громовой рокот. На самом деле, грохотало вокруг без остановки, просто эти звуки перекрывали все остальные.       Земля непрестанно дрожала под ногами, и Курт еле держал равновесие. Сзади что-то зарычало, и он непроизвольно обернулся. Какое-то существо… Нет, с изумлением осознал он, это не живая тварь, это какая-то чудная повозка, механическое диво — она ползла мимо, сопровождаемая тройкой таких же раздутых, блестящих металлом туш. Поверх десятка колес у повозки двигались металлические ленты, собранные наподобие пластинчатого доспеха — разумно, отстраненно подумал Курт, дает больше опоры на грязи, не завязнет и в песках. Самое удивительное, что тело, в котором он оказался, не испытывало страха перед этими громадинами. Видимо, привычное дело.       Он обратил внимание, что перед ним, вниз по склону, лежат искореженные останки похожих повозок. И когда первая миновала их — навстречу выскочил огромный, в полтора человеческих роста рыцарь. Он был закован в вычурную, украшенную шипами, странными символами и мордами разных тварей броню. Удивительно, но при этом двигался он стремительно, быстрее любого человека — даже быстрее ликантропа, отметил Курт. Метнувшись к ближайшей повозке, он что-то кинул на верхние металлические пластины сзади. Башенка наподобие замковой, водруженная на механизм и снабженная чем-то, очень похожим на пушку, начала поворачиваться вслед воину, но тот перекатился по земле — и раздался грохот. Повозка запылала, в верхней части открылся лаз и оттуда стали выпрыгивать люди в странного вида темно-зеленой одежде. На кирасах пары из них белой краской был нарисован двуглавый орел — схематичная, но узнаваемая аквила. Остальные повозки остановились и стали сдавать назад, а рыцарь издал торжествующий вопль и бросился к людям.       Курт едва успевал за происходящим. Вот первый человек замечает жуткого воина, и его глаза расширяются от страха. Он довольно резво отпрыгивает и тянет что-то из-за пояса, но невесть откуда оказавшийся в руках рыцаря топор, усаженный шипами и пылающий мрачным, диким пламенем, перерубает конечность, как соломинку. Раздается сочный хряск, рука отлетает, кровь хлещет мощными алыми струями… Человек не успевает осознать, что произошло — обратным движением лезвие топора сносит ему голову, и та катится по земле, заливая ее красным. Глаза все еще воспринимают мир, и сквозь них на Курта взирает вечность небытия. Тело еще мгновение держится вертикально, а потом оседает, но рыцарь уже занят другими. Один из «зеленых» успевает достать нечто и направляет это на противника. Кажется, что-то вроде аркебузы — Курт видел такие у миланских наемников, — но стреляет оно не с пороховым грохотом, а с резким свистом. Из ствола вырывается луч ослепительного света. Кажется, будто Пламя Неугасимое оказалось в руках солдата, но темному рыцарю оно нипочем. Он рычит, когда свет опаляет его огромный наплечник, и одним махом топора располовинивает отважного аркебузира. Первыми в грязь валятся кишки, извергая свое вонючее содержимое, и прочие внутренности, залитые кровью. За ними падает и остальное тело.       Прочие, числом двое, пытаются укрыться за своей пылающей повозкой, но смерть находит их и там. Жестокий воитель не знает усталости и не ведает пощады: один из «зеленых» отлетает куда-то в сторону, лишившись ног, и его истошные вопли вливаются в общую какофонию; второго рыцарь хватает за горло и кидает в бушующее пламя. Курт видит, как тот, визжа, бьется в огне, как лопается его кожа и взрываются глаза… Запах паленой плоти. Теперь он понимает, чем пахнет над этим макабрическим полем боя.       Остальные повозки отползли еще дальше. Совершенно очевидно, что они ничего не могут противопоставить такому противнику: слишком медлительны и тяжелы. Тот останавливается и издает душераздирающий хохот — как будто настоящий демон из-за грани мироздания. Вполне возможно, что так и есть: Курт с неожиданно холодным интересом подмечает, что детали доспеха, которые выглядели простыми украшениями, движутся — морды чудовищ щелкают челюстями, нарисованный на наплечнике глаз моргает… Так вот какие войны ведут потомки.       Из-за развалин стены, виднеющейся слева, появляется еще одна фигура. Она выпрыгивает одним движением, перемахнув изрядное расстояние — казалось бы, человек на такое не способен, но Курт уже ничему не удивляется. Это пепельноволосая девушка небольшого роста, вооруженная мечом и чем-то похожим на одноручный арбалет, только с таким же стволом, как у аркебуз «зеленых» солдат. Фигура воительницы так же закована в доспехи, но они выглядят более строго, чем у темного рыцаря. На них меньше символов. Встречается уже знакомый череп, молния, раскрытая книга… И литера “I”. Внезапно Курт понимает: “I” значит “Inquisitio”. Это знание будто бы всегда было с ним, он просто забыл, запамятовал за наполненными иными делами буднями…       Демон-рыцарь снова хохочет. Он что-то говорит, и его даже можно понять — чудовищно искаженная латынь, тем не менее, вполне различима: оскорбления, унижения, обещание мучительной смерти. Девушка молчит. Она поднимает свое странное оружие, и оттуда вырывается — нет, не луч, а пламенное ядро, с грохотом и ревом метнувшееся в сторону темной фигуры. Та неимоверным образом уворачивается и кидается врукопашную.       Взмах огромного топора, еще взмах… Соперница рыцаря словно танцует, уходя от его ударов. Она отмахивается своим мечом с изяществом, достойным лучших фехтовальщиков. Кажется, она предугадывает все атаки своего чудовищного противника. Тот, в свою очередь, не выказывает ни усталости, ни растерянности — его удары полны мощи и ярости. Впрочем, в какой-то момент он допускает ошибку — его замах оказывается слишком широким, и очередной заряд из «аркебузы» врезается ему в грудную пластину. Та дает трещину, из которой сочится даже не кровь, а что-то вязкое, зеленоватое, светящееся в тени. Рыцарь пошатывается, а девушка отскакивает и снова поднимает оружие…       И в этот момент демон, изображая падение назад, взмахом снизу выбрасывает вперед топор. Его лезвие дотягивается до руки соперницы, и ее странная одноручная «аркебуза» отлетает в сторону… Вместе с половиной ладони и всеми пальцами. Раздается вскрик боли, девушка падает на колени. Она выронила и меч, и теперь, скинув остатки латной перчатки, пытается другой рукой зажать сосуды, из которых хлещет влага жизни. Темный рыцарь, восстановив равновесие, медленно идет в ее сторону.       Курт стискивает зубы — мысленно, потому что над тем, кто наблюдает за боем, он не властен. Ну что ты стоишь, яростно думает он, ты же на той же стороне, иди и помоги ей! Но его «носитель» не движется. Он только наблюдает. Курт ощущает его спокойствие и уверенность — и это злит, злит безмерно…       И в тот самый момент, когда демон уже заносит свой окровавленный топор над очередной, казалось бы, жертвой, девушка вскидывает руки — точнее, руку и ее остатки — в молитвенном жесте. Вокруг ее фигуры рождается сияние, будто бы снизошедшее с небес. Демон не успевает затормозить, он попадает в столб света — и Курт видит, как доспехи вспыхивают дымным, чадящим пламенем. Раздается истошный вой, в котором звучит безнадежность, боль, разочарование… Обещание мести.       Курт еще успел заметить, как улыбается победительница… И тут его выдернуло обратно. Отец Альберт, держащий его за руку, стоял рядом, и на лице его было беспокойство.       — Очень уж вы втянулись, — пояснил он на недоумевающий взгляд майстера инквизитора. — Начали будто бы… — он помялся, подбирая слово, — уходить. Я имею в виду, не только мысленным взором, но и весь целиком. Увидели что-то, что вас зацепило?       — Война, — выдохнул Курт и отхлебнул из тут же предложенной кружки. Не просто вода — какие-то травки. Успокоительное? Впрочем, пусть: сопротивляться насильной заботе о собственном здоровье не было сил. — Война никогда не меняется.       Отец Альберт кивнул.       — Во мрачной тьме далёкого будущего есть только война, — подтвердил он. — Сколько бы раз я ни вглядывался в грядущее, сколько бы я ни пытался перевести свой oculos mentis на иные события… К слову, только тот, кто вступал во взаимодействие с Древом Миров, может обрести эти видения. Остальные испытывают лишь сильные, но смутные эмоции: гнев, боль, страх… Именно это и напугало того моего знакомца, что передал сей предмет в мое распоряжение.       — Подождите, — прищурился Курт, — то есть, вы тоже…       Отец Альберт хитро и в то же время смущенно улыбнулся.       — Кто из нас в молодости не желал странного? Я хотел видеть больше, знать больше, уметь больше. Но я всегда очень тщательно подходил к любым экспериментам — особенно к вопросам безопасности.       — Это хорошо, — кивнул майстер инквизитор, — это полезное качество. Не хотелось бы однажды отправить вас на костер.       Они оба негромко рассмеялись. Потом отец Альберт захлопнул шкатулку и снова убрал ее куда-то под стол.       — Ну, на сегодня хватит. Впрочем, если будет интересно — заходите. Да, и напишите отчет о том, что видели. Может, узнаем что-то полезное.       — Полезное я уже узнал, — согласился Курт и на вопросительный взгляд собеседника пояснил. — Наши потомки не сдаются перед лицом угрозы. Они бьются до последнего. И верят в себя. И это хорошо.