И сердце — лишь мотор

Минсок валится на пол. Не самое изящное падение — сгруппироваться не выходит, и он больно ударяется плечом. Секундой позже пуля попадает в стену там, где только что была его голова, но к этому времени Минсок уже ползет к ровным рядам металлических ящиков, которые находятся в нескольких метрах от него. Лу Хань добирается туда одновременно с ним и тут же хватает Минсока, затаскивая глубже в укрытие. Еще больше пуль свистит над их головами, рикошетя от ящиков в самые разные стороны. Не видно, сколько точно стрелков, но судя по обстрелу, Минсок предполагает минимум четырех, возможно, пятерых. Если это так, команда Минсока выигрывает в количестве, но чужаки укрываются на ключевых позициях, так что преимущество у них. — Ублюдки! — выплевывает Лу Хань, прижимаясь к Минсоку плечом, пока они теснятся у стен. — Они о нас знали! — Похоже на то, — соглашается Минсок и быстро перезаряжает пистолет. Хоть из этой позиции и мало шансов сделать хороший выстрел, лучше быть наготове. Только после этого ему удается перевести дыхание. Минсок встряхивает плечом и придвигается ближе к краю, чтобы глянуть за угол. — Знаешь, сегодня меня включили в дело только ради погрузки. Сказал бы ты мне, что у нас будет компания, я взял бы с собой что-то более существенное. — Если бы я это знал, — парирует Лу Хань, — настоял бы на более плотном наблюдении. — Твоя разведка — дерьмо. И я знаю, что Чондэ недавно похудел, но не до такой же степени… — Ха-ха-ха, — каменное выражение лица Лу Ханя говорит само за себя. Злость и страх мешают ему как обычно оценить чувство юмора Минсока. — Да ты остряк, каких поиска…черт! Он замолкает на середине фразы, и Минсок вытягивает шею, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание. Интенсивность огня чуть ослабела, и это сам по себе тревожный знак. Но когда Минсок понимает, куда устремлен взгляд Лу Ханя, воздух покидает его легкие быстрее, чем от недавнего удара о землю. За еще одним рядом ящиков, ближе к центру склада, корчится Ифань, и он уязвим куда сильнее, чем они оба. Один из стрелков спускается вниз по лестнице, обходя склад по периметру. Спина Ифаня открыта для приближающейся фигуры, которая целится прямо ему в голову. Стоп. Перемотка назад. Тем утром молва в лице купленного информатора донесла, что готовый груз хранится в складе на самом краю верфи. Груз попал туда после серии тщательно продуманных взяток, которые незаметно спутали отчетность хранилища. Ифань жаловался о потраченных уже на том этапе суммах, но все они знали: когда найдется покупатель, расходы окупятся с лихвой, каждому еще и доля достанется. Так что Минсок был уверен — Ифань жалуется для проформы. Разведка выяснила, что почти все рабочие с верфи будут на стажировке по работе со станками, и пухлый кошелек Чунмёна, несмотря на вялые возражения Ифаня, обеспечил им безлюдные ворота и замок, который бы смог взломать даже ребенок. Груз такого рода — материал медико-биологического исследования, судя по всему, довольно ценный — обычно охранялся бы куда сильнее, но на то и были розданы взятки нужным людям на нужных местах. Вся операция будет не сложнее, чем у ребенка отобрать конфету — вот о чем думал Минсок, вставляя пистолет в кобуру рядом с патронами. Стоп. Перемотка назад. Когда Минсок впервые встретился с Чунмёном и Ифанем, те недавно возглавили единственную организованную мафиозную группировку в городе. Палки в колеса им постоянно вставляли неорганизованные банды — они регулярно распадались, сливались вместе и снова распадались, и город был ими заполонен. По отдельности ни Чунмён, ни Ифань не смогли урвать себе место под солнцем, но вместе они представляли собой силу, с которой следовало считаться. Даже после соединения этих двух групп в одну они проигрывали в количестве, и новые члены — Минсок, позже Цзытао, Чонин и Сехун — этого не изменили. Но секретом успеха Экзо была вовсе не численность, а удивительная способность Чунмёна и Ифаня находить самые неитересные цели и извлекать из них такой максимум прибыли, который и не снился стороннему наблюдателю. Добавить сюда поистине мощную информационную сеть Лу Ханя и, кажется, безграничные возможности Чунмёна давать взятки, их невероятную удачу, если можно назвать это так, — вот и весь список того, что привело Экзо на самую вершину преступной иерархии. Сейчас. Сейчас, пусть и на короткий миг, но складывается ощущение, что эта невероятная удача закончилась в самый неподходящий момент — и им только остается хватать воздух ртом, как рыбе, выброшенной на берег приливом. Но Лу Хань бросается из-за ящиков вперед и бежит, паля из обеих пистолетов. Ифань удивленно озирается как раз тогда, когда стрелок за его спиной ретируется, оставляя мысли о цели. — Следи за твоей гребаной спиной! — даже не глядя на Ифаня рычит Лу Хань. — Следи за своим гребаным языком! — отвечает Ифань, но видно, что близкая опасность его встревожила. А еще видно, что Лу Хань вляпается по-крупному, как только люди на балконе его заметят, так что Минсок стремительно перекатывается на цыпочки, чтобы было удобнее стрелять. Кажется, эта идея пришла в голову не только ему — не успевает Минсок навести пистолет, как залп ударяет железную стену наверху, прерывая оставшийся огонь вниз. Минсок присматривается и находит Кёнсу, Чунмёна и Исина. Те уже надежно укрепились возле автокара и по очереди открывают огонь. Никто никуда не попадает, банда их противников устроилась слишком хорошо, но баланс сместился, и теперь они могут перегруппироваться внизу. К Минсоку спускается Чанёль, сверкая зубастой ухмылкой, и с другой стороны ее повторяет Бэкхён. — Где дети? — жизнерадостно спрашивает он. — Без понятия, — жмет плечами Минсок. — Последний раз, когда я видел Чонина, он ближе всех стоял к краю и готовил к погрузке первый ящик. — Ну, — говорит Бэкхён, — Сехун был с ним, когда поднялась тревога, да и Цзытао вряд ли отставал. После воплей Сехуна туда палили больше всего. — Если с ними что-то случится, я живьем сдеру с Чондэ кожу, — в улыбке Бэкхёна теперь меньше юмора и больше зубов. — Если что-то случится с кем угодно, тебе придется занимать за лидерами очередь, — Минсок закатывает глаза. — Это дело должно было стать легким, ты знаешь, как они разозлятся. — Ты хочешь сказать, что дело тяжелое? — у Чанёля расширяются глаза, — Мне солгали! — Ну разумеется, я понимаю, как сложно определить это сразу, — Бэкхён постукивает пальцем по нижней губе, — Метаться от баррикады к баррикаде, укрываться от пуль и жестоких убийц на верхнем уровне… все говорит о том, что это легкая прогулка по парку. — Не хочу знать, как и по каким паркам ты гуляешь, — качает головой Минсок. — Где запрещен выгул собак, — рассеянно отвечает Бэкхён. — Эй, вы слышали, как я только что закрутил? «Убийцы на верхнем уровне», как думаете, Кёнсу понравится? Он же читает книги, да? Пойду спрошу. Он встает и выходит на открытое пространство, попутно делая пару выстрелов. — Эй, Кёнсу! Я хотел тебе кое-что сказать! В ответ доносится несколько выстрелов и негодующий вопль Бэкхёна. — Извини, — раздается над шумом нарочито сладкий голос Кёнсу, — Ты напугал меня. Я подумал, что это враг. Защитный огонь как раз позволяет им начать сбор на полу в центре склада. Последними появляются Чонин, Сехун и Цзытао — они наконец-то выбрались из-за лестницы, где прятались с момента начала обстрела. — С вашей стороны так мило к нам присоединиться, — закатывает глаза Лу Хань. Одной рукой он держится за Минсока, а второй, с пистолетом, проводит по линии пути, отслеживая движение. — По вам всем было видно, что вы можете с этим справиться, — говорит Сехун. Сейчас он спокоен, каким явно не был, поднимая тревогу. Они инстинктивно подтягиваются друг к другу спиной к спине, образуя плотный круг. Большинство ящиков на складе большие и металлические, но здесь, в центре, стоит столб из деревянных коробок. По виду каждую из которых с легкостью поднимет один человек, но они на удивление тяжелые, и столб чуть выше Ифаня в полный рост. Они пришли сюда ради этого, и здесь же сейчас собрались, карауля добычу. Огонь уже стих, наступившая тишина звенит у Минсока в ушах. Когда их враги наконец-то показываются, выглядят они так же настороженно — две стороны зашли в тупик и сейчас смотрят друг на друга через прицелы пистолетов. Никто не хочет говорить первым, но Минсоку видно, что ни одна из сторон не сдастся легко. Они все здесь с одной целью, и отступить будет означать потерю большую, чем стоимость доставки и цену, которую можно получить за груз. Это будет потеря позиции в непрекращающейся войне за сферы влияния. Потеря репутации и потенциальных контрактов в будущем — грабеж слишком серьезный, чтобы остаться незамеченным другими группировками. Пан или пропал, и, отправляясь на дело, они это знали. Даже сейчас эти мысли не отпускают Минсока. Когда другая банда спускается по лестнице, Минсок видит — они тоже это знают. — Что в подобном месте делает такой очаровательный главарь банды? — спрашивает их лидер у Чунмёна, едва заметно усмехаясь, и Минсок закатывает глаза. Он сразу его узнал — это Хагён — его и всю его банду. В конце концов, они пересекаются не в первый раз. Викс, новая банда, медленно, но настырно посягали на их территорию, и не обращать на это внимание они не могли. Ча Хагён, Чон Тэгун, Ли Джехван, Ким Воншик, Ли Хонбин и Хан Санхёк. Минсок знает все эти имена, и лица, которые им соответствуют, но не более. — Думаю, раз мы все здесь, то не стоит ждать, что вы сдадитесь и уйдете домой? — Чунмён кажется почти раздраженным. Хагён пожимает одним плечом, усмехаясь. — Какими соперниками мы будем, если оставим все веселье вам? Не только вы умеете тратить деньги ради их приобретения. Когда мы получили наводку, что вы собираетесь на этот склад, я понял, что это что-то особенное. Серьезно, как мы могли остаться в стороне? Все знают, что вы всегда выбираете хорошие цели, и мы пристально изучали ваши методы. Экзо-сонбэним, позаботьтесь о нас… Минсок замечает, что пока Хагён говорит, его люди рассредоточиваются, шаг за шагом приближаясь к коробкам. Ифань это тоже замечает. — Достаточно, — резко говорит он, и все замирают на месте, Джехван — с поднятой левой ногой. — Я скажу только раз, так что слушайте внимательно, — продолжает Ифань, заполучив всеобщее внимание. — Дверь прямо позади вас. Оборачивайтесь и уходите сейчас, или, помоги мне Бог, когда рассеется пыль, я не ручаюсь, что уйдут все. Минсок кожей чувствует, как воздух становится напряженнее. Взгляд Ифаня прикован к одному человеку. Он смотрит на Санхёка, и — о, Минсок понимает, почему. Ударить в самое больное место, их младшего. Он знает, как бы отреагировала их команда, случись что с их «детьми», и, наверное, Ифань считает, что у другой банда есть такая же черта. Сам Санхёк явно нервничает из-за того, что слабым звеном сочли его, но по тому, как ухмылка сползла с лица Хагёна, можно сказать, что Ифань попал в яблочко. Миг спустя Минсок замечает краем глаза какое-то движение. Хонбин едва заметно дергается, поворачивая голову ровно настолько, чтобы встретиться глазами с Тэгуном. Тэгун слегка кивает — и тут же они оба срываются в движение. Минсок едва успевает заметить, как Тэгун хватает и толкает Санхёка на землю одной рукой; Хонбин бежит к ближайшей коробке с вытянутой рукой, где-то позади Минсока раздается выстрел, и начинается ад. Первым делом, пока Минсок находит пальцем курок, несколько пуль попадают вместо Хонбина в деревянную коробку. Тот падает на пол и перекатывается за ящики, как раз вовремя укрываясь от пуль. Обе группы нарушают порядок и мчатся навстречу друг другу или в поисках укрытия, выискивая глазами цели или друзей. Минсок стреляет пару раз, Воншик падает на спину, уклоняясь. Его прицел на Чонина сбивается, Чанёль толкает того дальше с таким сосредоточенным выражением лица, какого Минсок у него давно не видел. Следующее, что происходит — серебристый дым, сочащийся из продырявленных коробок наконец-то привлекает всеобщее внимание. Поначалу он был почти невидимым, но сейчас потяжелел и опустился на пол, по виду больше напоминая пыль, стелящуюся под ногами. Дым уже на уровне шеи Минсока, и его так много в воздухе, что он клубится непрозрачным туманом. Последнее, что видит Минсок — спины Сехуна и Ифаня, а потом волна захлестывает его с головой, и все становится серым. На вид туман плотнее, чем секунду назад, накрытый им Минсок не видит ничего дальше расстояния вытянутой руки. Но еще больше приводит в замешательство то, как туман ощущается. Он окружает, как слой одежды, куда более материальный, чем следует, и повсюду, где он касается кожи, становится щекотно и прохладно, как во рту после чистки зубов, только сейчас это все тело. Минсок не успевает вздохнуть, так быстро его поражает туман, но и одного ощущения достаточно, чтобы замереть. Он наощупь идет в ту сторону, где, как ему кажется, облако должно заканчиваться, но туман продолжает расширяться во все стороны. Минсок слепо спотыкается обо что-то — это оказывается нога. Туман настолько плотный, что невозможно понять, кто это. Это может быть их враг или же… кто-то из его друзей, задетый перекрестным огнем. Это может быть Сехун или Чонин или Цзытао. Мысль его отвлекает, Минсок не успевает вовремя обрести равновесие и дергает рукой, опасно заваливаясь и шипя сквозь зубы. Свою ошибку он понимает почти сразу же, потому что как только туман попадает в его легкие, тело начинает коченеть. Холодное — «мятное», услужливо подсказывает Минсоку мозг — ощущение теперь чувствуется под кожей, оно распространяется от груди и до самых кончиков пальцев рук и ног, бодро глуша каждый нерв на своем пути. У Минсока подгибаются ноги, он валится на пол, но почти этого не чувствует. По крайней мере, тот, о кого он чуть раньше споткнулся, скорее всего, наглотался тумана, а не поймал пулю. Конечно, что бы это ни был за газ, он может оказаться столь же смертельным, напоминает себе Минсок. Он безуспешно пытается поднять руку и замечает, что в помещении все снова затихло — кажется, газ добрался до них всех. Если он действительно окажется смертельным, единственным выжившим станет Чондэ. Минсоку интересно, будут ли его преследовать репортеры, но ему всегда отлично удавалось избегать внимания. Без сомнения, к тому времени он уже скроется из города. И, пожалуй, прихватит с собой то, что остается от их вылазки, удачливый засранец. Туман наконец-то полностью парализовал Минсока, при желании он не мог бы пошевелить и пальцем. Ему интересно, не просачивается ли туман в мозг, потому что мысли вязнут, как и он сам. Как будто засыпаешь, и сознание растворяется. Кажется, Минсок чувствует, как тело начинает плавиться по краям. Туман не столько стирает его границы, как размывает их, будто рукой по мелу, Минсок может выбраться за его пределы, что, собственно, и происходит. Он ощущает себя чернильной кляксой, растворяющейся в воде. Не самое приятное ощущение. Он бы заволновался, но на это совсем нет сил. На мгновение он просто висит где-то в воздухе, темнеющее пятно в море серебристо-серого, и недавние воспоминания болтаются рядом с ним и сквозь него. Украденный у Лу Ханя завтрак, расплата за пробуждение — тот упал прямо на него, как он незаметно взял сумку Ифаня без ведома последнего и разложил ее содержимое по «машине для побега», «загадочной машине» — слова Чанёля, сидевшего в ее задней части и проверявшего оружие в последний раз, пока Чунмён напоследок прогонял план. Как Сехун стоял спиной к Ифаню, когда их поглотил серебристый дым. И вдруг он резко падает вниз по водосточной трубе, сливаясь в воронку и снова становясь осязаемым. Чернила сознания еще раз расплываются, затекая обратно в человеческое тело, как в емкость. Окоченелость отступает, и конечности колет с каждым вздохом. Ровный гул отдается в ушах. Минсок пару секунд лежит, не двигаясь, и проверяет все про себя. Две руки, две ноги, все на месте. Ноги чувствуются по-другому, но это можно сказать обо всем, так что Минсок списывает это на дезориентацию в целом. Вокруг слышны стоны остальных, по-видимому, каждый приходит в порядок после примерно одного с Минсоком сумбурного опыта нахождения вне тела. Он рискует открыть глаза — почти весь дым исчез. Звук, гудевший в ушах, оказывается вентиляцией на потолке. Шум поблизости становится громче, и Минсок вытягивает ноги, с удивлением натыкаясь на что-то твердое. Он был в середине помещения, далеко от ящиков, и не думает, что прошел в тумане так далеко. Минсок садится, и все вокруг опасно качается, как будто он в открытом море. Он трясет головой, прислоняется к ящику и ищет свое оружие. Пистолета рядом не видно, но, опять же, он мог выронить его в тумане, когда тот начал действовать. Все вокруг заняты тем же — ищут оружие и вещи, осматривая себя. Минсок хмурится. Он все еще чувствует себя не в своей тарелке, и ни одна из его вещей не на месте. Одежда чувствуется странно; он смотрит себе на ноги. Пол все еще слишком далеко, но что более важно, он точно помнит, что надевал сегодня другие брюки. Он не уверен, что те, что на нем сейчас, вообще его, но все такое непонятное… — Ты… Задушенный вопль раздается справа над его головой, Минсок оборачивается и видит Ифаня, взирающего на него в полном ужасе. И что-то с этим зрелищем не так, помимо, собственно, выражения лица их лидера. Мгновение спустя Минсок понимает, что тот выглядит меньше, но тут краем глаза он замечает движение, и нет, вот это — намного хуже. Минсок застывает на месте, пялясь в тот угол в нескольким метрах от него, где он сам, шатаясь, поднимается на ноги. Если он там, тогда кто… Минсок роется в карманах, пока не натыкается на телефон, не его — замечает он, и лихорадочно открывает камеру. Так и есть, вместо его собственного лица, на него потрясенно взирает Сехун. — О Боже, — слабо выдает он. Ифань тянется к нему — неудивительно, что он выглядит меньше — и выхватывает телефон из рук. — Дай сюда, — требует он, пристально глядя на себя в камеру. При этом он выглядит еще более расстроенным, если это вообще возможно, — Почему? — завывает он. — Как такое могло со мной произойти? Я хотя бы был симпатичным! Это было моим единственным достоинством! — Эй! — Хагён на другом конце комнаты выглядит глубоко оскорбленным. Или…кто сейчас в его теле? Минсок трет лицо — Сехуна. Ну и кавардак. — Святые угодники, я высокий! — лицо Тэгуна явно не предназначено для подобного выражения неописуемой радости. У Кёнсу широко раскрыты глаза, но в них нет обычной затаенной ярости, которую привык видеть Минсок. Хонбин помогает Санхёку встать на ноги и вздрагивает. Санхёк утешающе треплет его по руке, но выглядит таким же смущенным. — Что здесь происходит? — Чондэ открывает дверь склада, прикрывая рукой рот и нос. — Я зашел посмотреть, из-за чего был весь шум, а тут везде дым! Вам повезло, что я дотянулся до кнопки включения вентилятором, а не оставил вас задыхаться. Что вы сделали? — он смотрит на Чунмёна, но тот не реагирует в ответ. — Как насчет тебя? — требует тело, ранее известное как Хагён, — Ты был на стреме, чтобы нас не окружили. Решил хорошенько отоспаться или что? Чондэ моргает в ответ и обескуражено поворачивается к комнате лицом. Минсок понимает его куда больше, чем ему бы того хотелось. — Ладно, сейчас мне точно нужно объяснение, — говорит Чондэ. — Это прозвучит странно, но не говорите ничего, пока я не закончу, — кто бы ни был в Бэкхёне, он поднимает палец. — Насколько я могу судить, разнесенный дым каким-то образом перемешал наши сознания по телам, когда мы его вдохнули. — Он моргает при звуке собственного голоса и достает из кармана телефон, чтобы взглянуть на свое отражение, как Минсок минуту назад. Он закрывает глаза в немом ужасе. — По зрелом размышлении, гуманнее было бы оставить нас умереть от удушья. — Минутку, — говорит человек в теле Минсока, и Минсок думает, что нет ничего более странного, чем видеть себя на другом конце комнаты, но слышать свой голос страннее в разы. — Ты кто? Видеть, как обычно открытое лицо Бэкхёна так быстро становится непроницаемым, выбивает из колеи. — А ты кто? — парирует он. — Я… Это глупое выражение лица настолько знакомо Минсоку, что он чуть не смеется в голос. Очень в духе Лу Ханя и одновременно смешно, и шокирующе. Хотя, наверное, это не самый плохой вариант, но перспектива нахождения Лу Ханя в теле Минсока бросает того в холодный пот. Увы, любой юмор насчет ситуации притупляется серьезностью подобного обмена. Никто из них, за исключением Чондэ, не знает, кто где, и даже объяви об этом каждый во всеуслышание, ни у кого из них нет причин доверять друг другу. Минсок мог бы притвориться Чанёлем, и никто кроме настоящего Чанёля не сумел бы это опровергнуть. У Минсока уже есть несколько подозрений, основанных на наблюдении, но ни у кого из них нет причин говорить правду прямо сейчас, ведь возможность обмана сохраняется. Тем не менее, в данный момент все это значит, что они все пялятся друг на друга в складе на краю верфи, без малейшего понятия, что делать дальше. — Есть у кого-нибудь идеи? — сухо спрашивает «Чанёль». Долгое время никто не отвечает. — Ты имеешь в виду, кроме того, как вернуться в правильные тела? — язвительно говорит человек в теле Ифаня. Почти наверняка Сехун, решает Минсок. — Ну, я, например, был бы рад получить плату, — говорит Чондэ. — Говорю для ясности. Так что, может, нам стоит переместиться куда-то, где нет постоянной охраны? Даже той, которую мы подкупили? — Отличная идея, — говорит тот, кто в теле Исина, шагая вперед, — Мы просто возьмем это и… Не успевает он даже прикоснуться к коробке, как несколько человек выхватывают оружие и целятся в него. Секунду спустя те, кто не успел достать оружие сразу, целятся в первых. Минсок держит под прицелом Чунмёна, который целится в Чонина. Неважно, кто сейчас в теле Чунмёна или Чонина, Минсок не горит желанием увидеть одного из их юных протеже истекающим кровью на полу из-за поспешно нажатого курка. «Чунмён» встречается с ним взглядом. Кто бы это ни был, он спокойно моргает, и его рука с пистолетом не дергается, хотя он не отводит глаза. — Ладно, — быстро говорит «Исин», делая шаг назад. — Думаю, всем надо успокоиться. Мы слишком бурно реагируем и… — Бурно реагируем? — у «Бэкхёна» дергается рот. — Мы все поменялись телами, если ты не заметил. Не уверен, что в данном случае реакция может быть слишком бурной. — Между прочим, я могу быть на твоей стороне, — несколько нескладно возражает «Исин». — И так же легко — на чужой, — говорит «Бэкхён». — Мне это никак не узнать. Никому из нас. С чего бы кому-либо из нас отпускать кого-то с грузом? — Что нам тогда делать? — требует «Воншик». «Бэкхён» слабо пожимает плечами в ответ. — У меня нет ответа, — просто говорит он, — Я просто обращал внимание на то, что не в наших интересах кого-то куда-то отпускать. — Раз груз никто не оставит, нужно держаться вместе, — наконец говорит Минсок. — А значит, нужно место, достаточно большое, чтобы вместить и его, и нас. Их штаб подходит по размерам, но даже если они смогут пройти всю защиту, на которой всегда настаивают их лидеры, Минсок не думает, что кто-либо горит желанием привести к себе на базу соперников. Про размер штаба Викс он не в курсе, но они тоже должны обеспокоиться этим вопросом. Таким образом, им нужно искать третье, нейтральное место. — Кажется, я знаю место, — медленно говорит Чондэ, оглядываясь по сторонам. На него все оборачиваются. — Недалеко от города есть один дом. Чунмён знает, о чем я говорю, да? — Он смотрит на «Чунмёна», который просто смотрит в ответ. — А, точно. Ну, где бы он ни был, он знает об этом месте. Когда-то он дал мне от него ключи. — Постой, — говорит человек в теле Тэгуна. — Этот тот домик у озера, которым ты хвастался месяца три назад? То самое безопасное место, что ты превозносил всем нам, как элитный спа-курорт? — Да, оно самое, — соглашается Чондэ. — Кажется, им владела его семья. Никогда не видел воочию, но звучит классно, и вы же их знаете. Очень старая, несметно богатая криминальная семья? Наверняка особняк. Минсок замечает — пока Чондэ говорит, «Исин» тщательно изучает свои ногти. У Чунмёна хорошо выходит бесстрастное выражение лица, когда тот на нем сосредоточен, но в кругу друзей он расслабляется настолько, что тем, кто хорошо знает Чунмёна, очень несложно его прочитать. Почти все смотрят на Чондэ, но Минсок видит… ну, свой собственный взгляд. Вряд ли ему показалась легкая улыбка Лу Ханя, когда тот понял — они оба пришли к одному и тому же выводу о личности «Исина». — Я не против, — говорит Лу Хань, каковым считает его Минсок, как только они отводят друг от друга взгляд. «Чанёль» и «Санхёк» выглядят особенно недовольными, но не возражают. — Тем домом владеет лидер Экзо, — говорит «Чунмён». Он впервые нарушает молчание, и делает это куда более сдержанно, чем это присуще Чунмёну. — Точно, — говорит «Кёнсу». — Так что мы… то есть, если мы решим воспользоваться тем местом — и хотелось бы мне придумать что-то получше, но увы — нам придется все это сгрузить и доставить на частную территорию одной из банд. Как нам знать, что нас не обманут? — Мы изначально не соглашались ничего вам отдавать, — огрызается «Ифань». — Единственная причина, по которой мы другу друга не перестреляли — это потому, что мы не знаем, в кого стрелять. Наши люди добрались сюда раньше, мы никому ничего не должны, особенно тем, кто первыми на нас напал. На миг кажется, что сейчас опять вспыхнет драка. Пистолеты, которые уже было опустили дулами к полу, наводятся заново — слова «Ифаня» понравились немногим. Минсок мысленно стонет. Сехун милый ребенок — почти всегда, но у него есть привычка совсем не вовремя выдавать то, что способно всех вокруг взбесить. И нынешняя ситуация за секунду до взрыва тому пример. Одна пуля в чьей-то голове — и вся прибыль потеряна. — Давайте просто… подумаем об этом, хорошо? — «Хонбин» нарочито миролюбиво поднимает руки. — У нас всех одна и та же проблема, верно? Мы не решим, кто что получит… — он бросает взгляд на «Ифаня» — пока не поймем, кто есть кто. Перед этим мы должны попасть в родные тела. Верно? «Исин» согласно кивает. — Давайте мы все просто согласимся отправить товар в хранилище, пока не решим этот вопрос? — А потом мы сможем их перестрелять и с этим разделаться, — вздыхает «Ифань». — Или найти решение, которое удовлетворит обе стороны, — сжигает его взглядом «Исин». План никого особенно не радует, но больше никто не спорит, так что все ищут ключи от машин, чтобы пригнать их к складу и погрузить как можно больше коробок. Если члены Викс умудряются ухватить себе побольше, Минсок не может их винить. Если бы ему предстояло отправиться в ставку врага, он предпочел бы обезопасить себя как можно лучше. — В этот дом нужно попасть нам всем, так что либо я дам кому-то адрес, либо вы будете ехать за мной, — оглядывается Чондэ, как только коробки погружены. — И легкой задачей это не будет. Мы здесь слишком задержались, арестованным я быть не хочу. «Джехван» тянет руку и звенит ключами. — Кажется, я поведу? — Дай мне телефон и я вобью адрес в GPS, — Чондэ тянет руку, но тут на него снисходит понимание. — Стой. Тут есть пароль? Они оба смотрят на телефон, вертят его в руках, и Чондэ морщит нос. Все вокруг тоже достают телефоны, которые им достались и тычут в них. Минсок не думает, что кто-то не блокирует телефон, но тут «Цзытао» усмехается. — Яблокофоны — лучшие, — радостно шепчет он, — Блокировка отпечатком пальца рулит. «Чонин» издает неопределенный звук и выхватывает телефон у того их рук. — Не трогай! — требует он. — Не твое! — Очень даже мое! Я Цзытао! — Нет, не ты! И это даже не… настоящий Цзытао говорит по-корейски лучше тебя! — Я Цзытао, мне лучше знать! И нормально я разговариваю! Минсок закатывает глаза. Теперь все точно поняли, в ком оказался Цзытао. Получается… Минсок прикидывает в уме — он уверен на девяносто процентов о местонахождении четырех своих товарищей. Сехун в теле Ифаня, Чунмён — Исина, Цзытао — Чонина, а Лу Хань — непосредственно Минсока, и с последним случаем скоро точно придется разобраться. Еще он подозревает, где очутился Ифань, но нужно еще понаблюдать. Задачу усложняет то, что по крайней мере в Кёнсу кто-то из Викс, пусть он не знает, кто именно, и таких замещений наверняка больше. От всего этого у Минсока болит голова. Намного проще было бы, просто согласись они все раскрыть правду. Но все по порядку. — Тогда давайте соберем все телефоны и отдадим их Чондэ, — предлагает Минсок. Возмущенные возгласы, которые за этим следуют, он игнорирует. — Никто из нас не хочет, чтобы в его вещах рылись чужаки, и вернуть их законным владельцам мы пока что тоже не можем. — Я не дам свое устройство вашему человеку, чтобы он его взломал, — бубнит «Чанёль». — Ни за что. — Ты что, хранишь секретную информацию на телефоне? — Лу Хань устроился возле задней двери грузовика Экзо как сторожевой пес. — Если да, то ты заслуживаешь, чтобы его взломали. Твои лидеры плохо тебя учили. — Чондэ — единственный человек, в личности которого мы уверены, — настаивает Минсок. — Вы все можете проследить, чтобы он положил все в сейф, и никто не притронется к вещам, пока мы со всем не разберемся. — Здание старое, — говорит Чунмён, и его довольное выражение лица смотрится на Исине странно, — но с несколькими нововведениями. Там есть электронный сейф, на котором можно установить пароль. Каждый введет две-три цифры, и, чтобы вернуть вещи, работать придется сообща. Можем договориться, что никто не будет ничего оттуда брать, пока мы не вернем свои тела или не придем к какому-либо другому соглашению. Кажется, в который раз за вечер, все неохотно соглашаются только потому, что понимают: других вариантов нет, нравится им это или нет. Поскольку нет способов доказать свое владение, и никто не придумал ничего лучшего, Чондэ обходит всех с коробкой, удостоверяясь, что туда попали все восемнадцать телефонов. После короткого обсуждения, туда же отправляются кошельки и остальное содержимое карманов. Когда все надежно упаковано, Чондэ ставит коробку между двумя ящиками сзади грузовика Викс и отряхивает руки. — Теперь все хорошо? — с сарказмом спрашивает он. — Никто не боится, что прочтут его сверхсекретную почту или сообщения? Мы можем наконец-то отсюда свалить? Вопрос вождения улаживается быстро, поскольку ключи есть только у двоих, они готовы вести машины, и ни у кого нет желания с этим спорить. Остается только решить, кто с кем поедет. Им удается выяснить это с наименьшим количеством споров и путаницы, и, как считает Минсок, это поразительно, учитывая условия, в которых они оказались. Серьезность ситуации начинает доходить до всех, и как бы кто ни был против совместных дел, другой возможности нет. Минсок оказывается посредине машины Экзо, его новоприобретенные длинные ноги неудобно зажаты за сиденьем Чондэ. За задними воротами все еще никто не смотрит — они договорились с охраной, так что их отъезд остается незамеченным. Чондэ, верный своему слову, едет лихо, но машина сзади не отстает. Минсок видел, когда Чондэ хотел оторваться от преследователей, и сейчас он замечает, что тот тщательно высчитывает необходимое расстояние между машинами. Они выезжают за черту города, и почти сразу Чондэ сворачивает с шоссе, петляя по узким дорожкам все дальше в лес. Совсем скоро Минсок может различить только свет фар двух машин. Согласно телефону Чондэ, закрепленному на панели, пункт их назначения в часе езды от города, но им удается добраться за сорок минут, несмотря на то, что на полпути дорога сменяется гравием и грязью. На фоне черного неба дом возвышается как гора. Передние фары освещают разбитую плитку аллеи, ведущей к развалившемуся крыльцу. Здание, насколько Минсок может судить, выглядит красивым, но заброшенным. Оно точно достаточно велико, чтобы их всех вместить, но отдыхать Минсок бы сюда не отправился. Окна заколочены, а трава почти достигает оконных проемов первого этажа. Минсок видал более приветливые дома с привидениями. Чондэ глушит мотор, хватает фонарик и выбирается наружу к остальным. — Ладно, он говорил, что дом старый, но это просто смешно, — хмурится Чондэ. Позади на аллею заезжает вторая машина. Когда водитель тормозит ударом о дерево, Минсок слышит вопль «Кёнсу» из машины. Пассажиры с ним во главе выбираются наружу куда более потрепанными, нежели ехавшие в первой машине. «Кёнсу» спешит к капоту, и издает раненый звук при виде вмятины, которая осталась от дерева. — О Боже! — вопит он. — Никогда бы не дал тебе руль, знай я, что ты слепой! Ты что, парковался по Брайлю? Дерево, блядь, было прямо здесь! Ты не мог, даже не знаю, мягко нажать на тормоз и не ждать, пока машину остановит какой-то твердый предмет? — Отвянь, — пожимает плечами «Джехван». Выглядит он абсолютно спокойным. — Я вел машину впервые в жизни. Думаю, я справился на отлично, — он проходит мимо потрясенных лиц, выражающих различную степень ужаса, до самого порога. — Эй, у кого от этого места ключи? — Кто-нибудь, пожалуйста, — слабо выдает «Кёнсу», — отберите у него ключи от машины. — О Боже, мы могли умереть! — фигуры Санхёка и Хонбина все еще приклеены друг к другу, как сиамские близнецы. Либо они знают, кто есть кто, либо их это не волнует, но Минсок не узнает в этом дуэте никого из своей команды. К тому времени, как Чондэ выуживает из своего кошелька ключи, возле двери его окружают все остальные. Каждый тянет шею, пытаясь понять, в каком месте им предстоит жить. Не все так плохо, как могло бы, решает Минсок, когда дверь наконец-то распахивается. Вначале в доме темно, но кто-то находит выключатели, и при мягком освещении выглядит он менее зловеще. Пыль повсюду: на полу, столах и укрытых простынями стульях. Есть и паутина, что выясняется, когда «Чонин» заходит в дом, не осмотревшись. Крик выходит очень в духе Цзытао, Минсок даже не подозревал, что связки Чонина способны издавать такие звуки, даже тон и громкость очень похожи, и в каком-то смысле это успокаивает. Сейчас все знакомое действует на него именно так. Он замечает, что «Чунмён» уже довольно долго наблюдает за этой сценой с нечитаемым выражением лица, и, как будто чувствуя на себе взгляд, он оборачивается и смотрит на Минсока. Точно так же медленно моргая, он глядел Минсока, когда тот наводил на него оружие. Взгляд намного тверже, чем у Чунмёна, и вообще почти всех, с кем Минсок привык иметь дело, кроме разве что Кёнсу и Исина. Не то чтобы Чунмён не умел сосредотачиваться, потому что он умеет. Но в таких случаях у него на лице появляется напряженное выражение, как будто он вручную выстраивает физический барьер между собой и всем тем, что может отвлечь. Именно такой отстраненный вид иногда принимает Кёнсу, когда намеренно отделяет себя от ситуации, и именно такого рода непоколебимое спокойствие присуще Исину. Это кто-то, кто привык наблюдает со стороны, вмешиваясь лишь тогда, когда нужно. Совсем непохоже на Чунмёна, забирающегося в центр любого конфликта, как будто пытается разрешить его изнутри. Внезапно Минсок понимает, как устал. Отвоевать себе место под солнцем среди воюющих банд было достаточно сложно и без попыток угадать, кто смотрит на него, скрываясь за лицом друга. Он хочет уснуть и, проснувшись, увидеть, что все это было странным сном. Но до этого нужно разгрузить в подвал коробки. Минсок совсем не удивляется при виде массивного сейфа, выглядящего так, будто был взят из банка прямо с частью бетонного хранилища. В целях соблюдения справедливости и успокоения нервов, а еще, чтобы запомнить шифр, за тем, как Чондэ закрывает сейф, наблюдают все. Физический замок кажется дополнением, но теперь у них есть ключ, который можно спрятать в маленьком электронном сейфе наверху, вместе со всеми телефонами и кошельками. Это скорее символический жест — Минсок уверен, что любой из них может либо подобрать шифр, либо взломать замок как-то еще, но все признательны за любую крупицу безопасности. Но как только с этим покончено, остальные никак не могут договориться, где кому спать, чтобы довольны были все. Спальные комнаты разбросаны по всем этажам, и спор о том, кто будет спать ближе к подвалу, а кому достанется комната, соединенная с другой, не утихает. С каждой уходящей минутой Минсок понемногу звереет. — Знаете, что, — говорит он на пятнадцатой минуте непрекращающихся споров, — Я слишком устал, чтобы здесь стоять и всех вас слушать. Можете спорить до посинения, но я иду вот по той лестнице и занимаю первую попавшуюся кровать. И если вам это не понравится — расскажете мне утром. Он не обращает внимания на удивленные взгляды и распахивает дверь обратно в прихожую — что это вообще за дома у озера с прихожими — как можно громче, перепрыгивая на длинных ногах Сехуна по две ступеньки за раз. Его план натыкается на преграду, когда первую попавшуюся комнату он обнаруживает уже занятой. В третий раз за ночь он вглядывается в лицо Чунмёна, на котором запечатлено выражение, совсем тому не свойственное. В этот раз в глубине пристального взгляда, кажется, мелькает легкое удивление, и то это происходит на кратчайший миг, учитывая то, что он вломился громко и без предупреждения. Никто не должен выглядеть так безмятежно посреди этого полного беспредела. Минсок даже не заметил, как «Чунмён» улизнул. Он уже отодрал доски с окон и вытащил постельное белье из шкафа, так что, наверное, произошло это в самом начале обсуждений. «Чунмён» не издает ни звука, просто застыл посреди комнаты, снимая рубашку, и вопросительно смотрит на Минсока. Минсок сжимает кулаки, но даже это чувствуется совсем по-другому, нежели он привык, и от этого хочется кричать. — Извини, — говорит Минсок совсем не извиняющимся тоном. — Я не знал, что здесь ты, иначе постучал бы. Я просто пойду и поищу другое место переждать и проснуться от этого гребаного кошмара. Он даже не ждет ответ, а разворачивается и идет к следующей по коридору двери. Судя по слою пыли, комнату не трогали с год точно. Минсок сгребает в охапку одеяла, устраивает на матрасе подобие гнезда и падает туда. Он лежит лицом к стене, и только сейчас замечает вторую дверь, соединяющую две эти комнаты. «Ну, пусть только попробует убить меня во сне», — мрачно думает Минсок, — «Хочу на это посмотреть». Минсок не думает, что кто-то всерьез решит кого-нибудь убить, хотя бы из опасения по ошибке прикончить товарища, но осторожность не помешает. Он поднимается, находит кресло и пристраивает его под дверной ручкой, а потом снова забирается в постель, широко зевая. Он не лгал, заявив, что слишком устал для чужих споров. Из-за возбуждения, процесса смены тела или же потому, что он теперь в теле сонного подростка, Минсок засыпает, как только его голова касается матраса. На короткий миг между бодрствованием и сном ему кажется, что слышно, как остальные расходятся по комнатам, но шум быстро сменяется сном, и он не уверен, что ему не послышалось. Кажется, спит Минсок несколько часов, потому что просыпается он внезапно, рывком и от громкого звука. Миг спустя дверь в комнату распахивается, и кто-то забегает к нему, прыгая на кровать и частично на самого Минсока. Он забыл забаррикадировать дверь в коридор, в отличие от двери в соседнюю комнату. — А? — хрипит Минсок. — Меня не волнует, даже если ты ужасный психопат, я остаюсь здесь, — всхлипывает голос. — В мое окно только что залетела огромная птица смерти с полуметровыми когтями. Я туда не вернусь, даже если ты меня убьешь. Минсок вздыхает. Он узнает и голос, и его тон, хотя обычно они идут отдельно. — Лу Хань, иди спать, — говорит он, того сдвигая с себя. — Если не будешь храпеть, я тебя не убью. Но даже в таком случае я могу спихнуть тебя на пол, все зависит от громкости. Даже после столь резкого пробуждения Минсок засыпает легче, чем обычно. Снова наступает тишина, и слышно только дыхание другого человека в его постели. А если не открывать глаза, легко поверить, что ничего с прошлого утра ничего не изменилось.