***
В обычные для Академии дни, Микаге сидел в своём кабинете и подолгу смотрел в небольшие оконца или превращал студентов в безэмоцианальных роботов, готовых быть дуэлистами. Его жизнь в корне изменил внезапно появившийся Мамия Чида - мальчонка, который был смертельно болен, которому требовалась помощь. Соджи всеми силами старался помочь мальчишке с его недугом, часто проводил с ним время в небольшой оранжерее с красивыми цветами в горшках и вазах, он даже сделал пару фотографий, одну из которых поставил в рамку на дубовый круглый стол. Но шло время, способ вылечить Чиду нашёлся, но он был до боли абсурдным. Нужно было достичь бесконечности. А бесконечность беловолосый видел только в каком-то крупном пожертвовании. Именно поэтому он поджёг собственную академию,в которой, кроме него самого и Чиды, находились другие жизни, которые начали метаться в агонии по горящему зданию. Этот солёный привкус... Слёзы на щеках мальца. Мамии было грустно смотреть на умирающих людей. Но он понимал, что только так сможет достигнуть вечности. Этим солёным вкусом теперь наслаждался Соджи, который сцеловывал чужие слёзы, защищая мальчика от огня. - Не плачь, милый Чида, я всегда буду рядом. - Лицо Микаге тронула слабая грустная улыбка. Аккуратные влажные дорожки вели от глаз к подбородку, капли солёных, как морская вода, слёз падали на уже почерневший пол. Что им теперь оставалось? Почти всё, что было когда-то здесь создано - исчезает, в том числе и они сами, а посему... Терять уже нечего. В огромные языки пламени полетели лоскуты оборванной одежды и обувь. Разгорячённые тела жадно тёрлись друг о друга, размазывая друг по другу капельки пота, что непрекращающимся градом лил с них. Губы... Солёные от слёз губы слились в страстном и в то же время нежном поцелуе. Бледные широкие руки Микаге аккуратно ласкали тело Чиды, подготавливая к грядущему. Спешить им уже некуда. Спустя пару мгновений плоть светловолосого была внутри мальчонки, а он сам, дрожа от новых ощущений вжимался в бледное подтянутое тело Микаге, движения были то плавными, мягкими, то перерастали в резкие, несдержанные. Языки пламени подступали всё ближе, иногда сильно припекая и без того разгорячённые тела парней. Огонь со временем будто поглощал их в свой плен, обугливая тела. Последний стон, сорвавшийся с уст Чиды ознаменовал тишину. Поныне вечную. Их прах стал единым целым с обломками академии, а их души были живы благодаря их вере в вечность. Вскоре мой брат там нашёл письмо, никем не тронутое, будто ничего не горело. Раскрыв белые бумаги, он довольно улыбнулся. "Слова и роли не оставят и следа... И никогда, не прекращая движения Спешим туда, где каждый ищем спасения для себя Для себя!"***
- Так началась их новая жизнь, но... Внезапно прервалась, желая революции. - Химэмия окончила свой долгий душевный разговор, прикрыв бегающие по комнате глаза дрожащими ресницами. - Так жаль, что они выбрали такой путь познания вечности... Так жаль. - - Розоволосая в очередной раз сжала тонкие пальцы с аккуратным маникюром в своей бледной шершавой ладони, чувствуя колкую боль в груди. - Но, они поистине были счастливыми людьми... Они ведь обрели друг друга. - Улыбка Анфи заставила себя появиться на её лице, отпечатываясь в памяти Тёнзе навсегда. Два тела, укрытые лёгким слоем одеяла, держащие друг друга за руки погрузились в столь необходимый сон. - Спокойной ночи, Милая Утена. - Фраза Химэмии прервала тишину на мгновение, вскоре вновь позволяя ей воцариться над ними. Распутанные волосы цвета гвоздики и волосы цвета весенней сирени вновь неподвижно замерли на подушках. Но новая революция ждёт.