Even If

Вечер был темным и холодным, как и все обычные вечера зимой. Температура наконец пошла на спад, а легкие снежинки закружились в воздухе, имитируя осенние листья, столь давно осевшие на тротуары. Снег скрипел под ногами, а вечернее небо было чисто и на нем, бледным пятном, сияла луна, помогая уличным фонарям осветить мостовую. Тротуары были усыпаны людьми — все спешили домой, к семьям, к женам, к мужьям, к возлюбленным, или просто к друзьям. Осталось лишь 7 часов до Нового Года. Шерлок тихо наблюдал за этим изобилием людей из окна лаборатории Бартса. Он уже поймал несколько торопливых взглядов на себе — конечно, это была Молли. Она мельтешила сплошь и рядом, пристально наблюдая за детективом, уныло глядящим в окно, на людей, проходящих мимо. Тускло светили фонари, в их свете торопливо кружились снежинки — спеша осесть на чей-нибудь шарф или куртку. В голове скорбно отдавались слова Джона: «Гарри и Клара пригласили меня на Новый Год». Шерлоку было грустно, да. Нет, он не впервые проводил Новый Год один. Просто это был первый Новый Год без Джона. Это огорчало детектива. А вот Молли должна была уйти еще полтора часа назад. — Почему ты еще здесь? — уныло и безрадостно, без каких-либо эмоций спросил детектив, опустив взгляд на подоконник. — Потому что я боюсь, что ты снова… сорвешься, — робко проговорила Молли, опустив взгляд. — Не надо сторожить меня, — Шерлок испытал жалость к самому себе. Он сидит здесь и молчаливо смотрит в окно, вместо того, чтобы ехать домой и валять дурака там. Но там он точно сорвется. — Шерлок. Все люди когда-то празднуют Новый Год отдельно… — с неизменной робостью в голосе, проговорила девушка, сдирая пальцем одной руки лак с указательного пальца другой. — Я не все! — вскрикнул детектив, роняя голову на подоконник и смотря в белое покрытие. Молли вздрогнула и шепнула «ладно», скрываясь за дверью. Шерлок остался один в тишине лаборатории. Холмс обернулся и увидел, что куртки Молли уже нет на месте. Он остался один. Вновь. Улыбка скользнула по губам и вновь превратилась в ухмылку. Детектив провел ладонью по лицу, выдыхая, чувствуя, как к горлу подкатывает странный, горький комок. Обида сковала его. Может не поздно еще поехать к родителям? Нет… Шерлок уже давно не попадался им на глаза и не планировал, пока что. Сцепив руки в замке, сыщик повертел ими перед глазами и взглянул на завесу снежинок. Может, просто прогуляться по ночному Лондону и постоять у Биг Бена, пока он будет неспеша пробивать 12 раз? Шерлок не знал куда девать еще 6 с половиной часов. Холмс огляделся по сторонам и взглянул на лабораторный стол. Пробирки и колбочки, блестящие в свете ламп, — ничего необычного. Настроение играло злые аккорды на детективе — скука поглощала его разум настолько быстро, что он и не успевал следить за состоянием сознания. Язык сыщика прошелся по сухим губам. Секунда, минута — и ему уже одиноко. Выйдя из лаборатории, Шерлок прошелся по пустому, темному коридору и свернул в другой, узнавая знакомые двери. Этот коридор был густо украшен гирляндами и мишурой. В углу стояла маленькая елочка. Все врачи уже давно ушли, только под несколькими дверями горел свет. Шерлок зашел в пустой кабинет, под дверью которого был блеклый свет. «Кто-то забыл выключить свет…» — подумалось детективу и он осторожно коснулся выключателя лампы — та щелкнула и выключилась, ее лампа медленно остыла, оставляя детектива во мраке вечера. Шерлок сел на кушетку и закрыл глаза, облокотившись на холодную стену. Взглянув в окно, он увидел в окне соседнего дома пару, нежно обнимающуюся на диване, они о чем-то увлеченно болтали. Холмс вспомнил Рождество, проведенное вместе с Джоном и ушел в забвение. Именно в Рождество, 25 декабря, каждая лампочка гирлянды светила намного ярче, каждый миллиметр мишуры казался наряднее, а огонь в камине — ярче и более теплым, чем в какой-либо другой день. Да, Шерлок ненавидел Рождество. Но дело было не в том. Шерлок обожал встречать Рождество только с Джоном, ни с кем другим. Рождество с Джоном было необыкновенное. Тот умел сделать из него уютный, теплый праздник, который Шерлок себе представлял. Стакан джина, или чего-то еще, приятная компания… Все это Холмс хотел удержать в себе до конца дней. И никогда не отпускать. После Шерлок сыграл на скрипке любимую мелодию Джона — эльфийскую песню, партию скрипки. — Ты великолепно играешь, — чуть опьяненно проговорил Джон, тепло улыбаясь и с той же теплотой и добродушностью взглянул в глаза детектива, наполненные какой-то детской грустью. Шерлок слабо улыбнулся, опуская глаза на струны, которые слегка прогибались под струнами смычка. Его взгляд сковала какая-то необыкновенная грусть. Холмс наверное слишком проникся мелодией. Детектив остановился и опустил инструмент, напоследок звонко взвизгнув смычком о струны. Мороз образовал сказочные узоры в уголках оконных стекол, делая окно более красивым и изящным. Именно к нему направился Шерлок. — Все так куда-то спешат… — туман опьянения приятно дурманил разум. — Они спешат к своим любимым, Шерлок, — Джонов голос показался ему каким-то близким, чем ранее. — Они хотят успеть поздравить их. Шерлок опустил взгляд на тротуар, понимая, о чем идет речь, — он ведь тоже сегодня рвался пораньше с дела, чтобы больше времени провести с Джоном. Детектив подарил Джону еще один свитер. Довольно милый — на нем был изображен олень, само изделие было черного цвета, а животное, изображенное на нем — серо-белым. Рога были традиционно коричневого цвета. — Кстати, Шерлок, у тебя есть любимые, к которым тебе нужно спешить? — с насмешлевой заинтересованностью проговорил доктор. О, ну Джон, признайся, что ты хочешь убедиться, что таковых нет. — Только один, — признался Шерлок. — И кто же он? Или может она? Майкрофт? — Ты, — детектив улыбнулся своей смелости, которая сейчас же ушла в туман. Джон недоуменно взглянул на Холмса. — Я? Холмс обернулся и улыбнулся. Как ему нравилась реакция Джона! Бесценное выражение лица! Тогда они целовались всю ночь — напротив камина, на диване, не в силах оторваться от желанных губ друг друга. Алкоголь усилил эту страсть. Шерлок, сидя сейчас на кушетке, в кабинете доктора Ватсона, улыбался, глядя на ту счастливую пару. Они с Джоном счастливее — и детектив точно знал это.