Взрослые игры

      — А что такое БДСМ? — спросил как-то вечером Патрик, когда они смотрели по телеку какой-то дурацкий фильм про миллионера и неловкую журналистку. Макс задержал дыхание. Для первых месяцев совместной жизни это было, пожалуй, чересчур. Но он все равно постарался объяснить, в рамках собственных познаний, разумеется.       Вроде бы фильм тоже должен был что-то такое объяснять, но у Макса вышло явно лучше.       Патрик надолго замолчал, глядя на экран, и Макс отважился уточнить:       — Хочешь попробовать?       — А ты сможешь меня ударить? — спросил в ответ тот, и Макс категорично помотал головой. Он даже не стал спрашивать, сможет ли это сделать Патрик. Во-первых, и так знал, что не сможет. Во-вторых, он не был таким идиотом, чтобы провоцировать нефилима распускать руки.       Другой вопрос заключался в том, что даже познаний Макса хватало, чтобы понять, что одной только поркой и болью все не ограничивается. И кое-что он был бы совсем не против попробовать… Но решимости предложить сразу же почему-то не хватило, и Макс просто молча кусал губы, оправдывая себя тем, что жалкий отброс кинематографа на экране наверняка отбил у Патрика всякую охоту связываться с чем-то подобным. Нет, тут надо было действовать более тонко.       На придумывание идеального плана у Макса ушло больше недели. И это было бы еще ничего, если бы он его все-таки придумал, а не сдался, решив в итоге, что предложить прямо — тоже вполне себе вариант. По крайней мере, Патрик сразу скажет, хочет или нет.       Макс надеялся, что тот не откажет. По крайней мере, до этого Патрик вполне спокойно воспринимал попытки командовать собой — что повседневно, что в постели.       Не возмущался, когда Макс оставлял на его теле засосы, собственнически отмечая.       Не вырывал заведенные за голову руки во время поцелуев.       И торопливый, страстный едва ли не до грубости секс ему тоже нравился.       Макс так старательно уверял себя, что Патрик обязательно согласится, что в конце концов вбил себе в голову совершенно обратное. Поэтому когда он все-таки решился и спросил, а Патрик без малейших колебаний согласился, Макс все никак не мог в это поверить.       — Хорошо? — переспросил он. — Ты уверен?       Свет они зажигать не стали, так что в комнате было по-вечернему сумрачно, но не совсем темно — догорающий дневной свет легко проникал между незадернутых штор.       — Хорошо, — повторил Патрик, мягко улыбаясь самыми уголками губ. Без вызова, спокойно. Макс с трудом сглотнул.       — Раздевайся, — шепнул на ухо, почему-то не в силах сказать громко. Так, что прозвучало не приказом, как должно было бы, а просьбой.       Макс отступил, медленно обходя по кругу послушно стягивающего одежду Патрика. Закончив, тот замер, опустив руки вдоль тела. Макс шагнул вплотную, опустил ладонь ему на живот, привлекая к себе. Погладил, обрисовывая пальцами мышцы пресса, дразняще провел кончиками вдоль полоски волос, спускающейся к паху, — и скользнул рукой к бедру. Патрик резко выдохнул, чуть поворачиваясь. Макс потерся лбом о его висок, зарываясь носом в волосы, вдыхая их запах — сладковато-терпкий с нотой мускатного ореха. Потом нашел его ладонь, переплел их пальцы, и прижал теперь уже к груди, направляя руку Патрика, задевая ею соски и слыша еще один судорожный вздох.       — Идем, — Макс выпустил его, подтолкнул к кровати, и Патрик оглянулся с вопросом в глазах.       — Так? — не дождавшись инструкций, уточнил он, опускаясь на кровать на колени, а потом опираясь на локти. У Макса разом пересохло в горле и застучало в висках. Он закусил губу, садясь рядом.       — Нет, подожди, — потянул за плечо, но Патрик повел им, сбрасывая руку Макса.       — Ты можешь просто сказать, — Патрик оглянулся. Он чуть покраснел, челка растрепалась, но взгляд был все еще таким… Макс не мог определить. Не провоцирующим, не бесстыдно-самоуверенным. Патрика происходящее смущало. И оно же ему нравилось.       Макс погладил его по спине, пробежал пальцами по позвоночнику, провел ладонью по приподнятым ягодицам.       — Перевернись, — кратко велел он. Слова все еще немного царапали горло, и ощущение контроля одновременно и заводило, и беспокоило неуверенностью, страхом, что он зайдет слишком далеко. Но Патрик с готовностью улегся на спину, с ожиданием глядя на него из-под ресниц.       Макс накрыл ладонью его колено, наклонился, прижимаясь губами к солнечному сплетению и чувствуя дрожь. Провел языком по пахнущей гелем после душа коже, легонько коснулся соска, вбирая его в рот. Патрик вскинул руки, за затылок прижимая Макса к себе. Тот дернул головой, освобождаясь, посмотрел недовольно.       — Не двигайся.       — Знаешь, ты можешь связать мне руки, — снова перебирая его волосы на затылке, предложил Патрик.       На секунду Макс серьезно задумался над этим, а потом склонился к лицу Патрика, оставляя считанные миллиметры между их губами, и произнес, чувствуя его дыхание на лице:       — Я лучше прикажу. Не двигайся.       Он заметил, как рывком расширились зрачки Патрик, как тот нервно облизал губы. Максу стоило всего его самоконтроля не наброситься на него с поцелуями тут же, а выпрямиться, снова медленно, дразняще проводя рукой по ноге Патрика. Тот дернулся, чуть сгибая ее в колене — встретился взглядом с Максом и покорно вытянулся на покрывале, только комкая его пальцами.       — Хорошо, — Макс придвинулся, снова нависая над Патриком. Было сладко до дрожи дразнить его, распалять все больше, заставляя выгибаться под едва ощутимыми ласками, вынуждать желать большего. Вынуждать просить большего — взглядами и вздохами, молчаливо подставляясь под губы и руки Макса.       Патрик наблюдал за ним, все еще стараясь не двигаться, но забываясь раз за разом. А потом не выдержал и вцепился в волосы Макса, когда тот прижался губами к головке его члена, тут же проводя по ней языком. Он еще пару раз лизнул ствол, а потом резко выпрямился, усмехаясь.       — Зря. Я же велел не двигаться.       — Макс, — протянул Патрик, а потом посмотрел с неприкрытой жадностью во взгляде. — Я буду слушаться.       — Надеюсь, — расстегивая ширинку и выпутываясь из джинсов, ответил тот. Взялся за пуговицы рубашки, но тут же передумал: — Сними ее с меня.       Патрик с готовностью рванулся к нему, садясь рядом. Его пальцы чуть дрожали, когда он, путаясь в пуговицах, расстегивал рубашку. Развел полы и поднял взгляд на Макса:       — Целовать можно?       — Да, — Макс сорвался на стон, когда Патрик прижался губами к его ключице. Потянул рубашку вниз, обнажая плечи и покрывая их поцелуями, перешел на шею. Прежде, чем он успел коснуться его губ, Макс надавил ему ладонями на грудь, вынуждая снова откинуться назад. Он и сам не совсем понимал, что именно делает, не следуя никакому плану, а позволяя вести собственным желаниям. И осознавать, что Патрику все это тоже нравится, видеть, как его это заводит, было особенно приятно.       Макс обхватил пальцами его уже каменно-твердый член, пару раз провел по всей длине. Патрик выгнулся, приподнимая бедра и толкаясь в ласкающую руку, и недовольно застонал, когда Макс снова ее убрал. Чтобы, потершись всем телом о Патрика, усесться ему на грудь, кончиками пальцев поглаживая вспыхнувшие скулы. Вот теперь во взгляде Патрика и правда был вызов — в нем явно виделось невысказанное «я ничего не сделаю, пока ты не произнесешь это вслух».       Что ж, это было уже не так сложно. Даже желанно. Макс зарылся рукой в его волосы, с удовольствием перебирая мягкие рыжие пряди, и выдохнул, уже не зная, приказывает, просит или умоляет:       — Возьми его в рот.       А потом качнулся вперед, прижимаясь головкой к губам Патрика, через секунду послушно разомкнувшимся.       Макс, задержав дыхание, обвел их большим пальцем и только потом выдохнул:       — Соси.       Патрик вобрал его в рот, как будто только и ждал разрешения. Макс уперся ладонями по обе стороны от его головы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не начать просто трахать его в рот. То, что выделывал Патрик, и без того сводило с ума. То брал глубоко, впуская почти до горла, то выпускал, лаская языком уздечку, собирал губами выступающие капли смазки, дразнил, толкаясь кончиком языка в щелку. Его руки прошлись по спине до поясницы и ягодиц, смяли, массируя и разводя в стороны.       — Руки! — цыкнул Макс.       Патрик застонал, опуская руки и сжимая покрывало до того, что ткань затрещала. А Макса выгнуло на нем от ощущения вибрации вокруг члена. Он все-таки толкнулся глубже, чувствуя, как сжимает головку. Патрик вцепился в его бедро, и сил снова одергивать его уже не осталось, когда он принялся сосать, а потом расслабил горло, позволяя вбиваться себе в рот. Раз за разом, пока Макс не задрожал, вцепившись пальцами в его волосы, дергая наверняка больно, насаживая на свой член и кончая. Согнулся, пытаясь отдышаться, потом подался назад. Патрик провел языком по губам, а потом потянулся и широко лизнул его член.       Макс погладил его по лбу, слез, опускаясь рядом и приходя в себя.       — Ты, кажется, собирался быть послушным, — хрипловато заметил он.       — Макс, — голос у Патрика был севшим, низким. Но больше он ничего не сказал, и тот решил, что стоит продолжить игру.       — Я буду…       — Это я уже слышал, — оборвал его Макс. — На живот.       Патрик перекатился, уткнулся лбом в сложенные руки, чуть сгибая колени и приподнимая задницу. Это выглядело вполне очевидным приглашением, но Макс не собирался торопиться. Он огладил руками бока Патрика, дразняще провел пальцами по спине вниз, ныряя в ложбинку между ягодиц. А потом чуть отвел руку и звонко шлепнул по подставленной заднице.       — Кто себя плохо вел? — внезапно охрипнув, спросил он, глядя как мышцы Патрика напряглись.       — Я, — глухо отозвался тот.       Еще шлепок. На этот раз правой и потому сильнее. Патрик вжался в матрас в очевидной попытке потереться об простыню.       — Кто заслужил наказание? — задыхаясь, сказал Макс.       Пауза. И возбужденный шепот:       — Я.       Новый шлепок, оставивший на белой коже красноватый след. Макс обвел его губами и языком, прежде чем в очередной раз опустить ладонь на только что расслабившиеся под лаской ягодицы. Патрик попытался просунуть под себя ладонь, но Макс шлепнул его уже по руке, бросив осуждающе:       — Я не разрешал.       Патрик застонал, снова потираясь членом о простынь.       — Пожалуйста, — горячечно выдохнул он. — Макс, можно я прикоснусь к себе? — И снова: — Прошу.       Это было как чистейшая эйфория внутривенно — смесь желания, страсти, похоти и чувства абсолютного доверия и власти, врученной Максу Патриком добровольно. Тот отдавался ему, принадлежал, без малейшего оспаривания права Макса делать все, что ему вздумается. Приласкать или ударить, позволить или запретить.       — Ты можешь, — Макс потянул руку Патрика назад, заводя ему за спину, — прикоснуться к себе здесь.       А потом наклонился, облизывая пальцы Патрика и смачивая их слюной.       Патрик выгнулся, опираясь на локоть, и Макс задохнувшись увидел, как тот послушно трет себя между ягодиц и погружает в себя пальцы, сразу оба. Заскулил от возбуждения, глядя через плечо на Макса, но не останавливаясь.       Тот вообще не заметил, когда у него успел встать во второй раз, как будто и не опадал.       А Патрик продолжал, медленно толкаясь в себя пальцами. Зажмурился, отворачиваясь и опуская голову. Макс наклонился, снова целуя его ягодицы. Патрик дернулся, глубже вставил пальцы и, найдя нужную точку, задрожал. Макс провел языком от его пальцев ниже, до яичек, по очереди обхватил губами, вбирая в рот.       Патрик со всхлипом выдохнул, лицом уткнулся в простынь, глухо бормоча что-то, кажется, даже матерясь — Макс не разбирал, у самого все было как в тумане.       Он прижался к Патрику чуть сбоку, чтобы не мешать ему подготавливать себя, просунул под него руку, находя и сжимая член. Грубовато, пережимая у основания, понимая, что Патрик на грани, и не давая ему кончить раньше времени.       Пока сам не решит, что время пришло.       Патрик заскулил, ругнулся под нос, дергаясь под Максом, насаживаясь на свои пальцы.       — Давай, растяни себя для меня, — зашептал ему на ухо тот, потираясь членом о его бедро. Быстро облизал собственные пальцы, проталкивая один в Патрика, направляя его руку своей, вставляя резче и глубже, заставляя его захлебнуться стоном. А потом наклонился и, сгребая волосы в кулак, потянул за них, заставляя Патрика запрокинуть голову.       — Проси, — выдохнул он ему на ухо.       — Пожалуйста, — с готовностью простонал Патрик.       — Что? — жестко уточнил Макс, кусая его плечо.       — Войди в меня, — голос у Патрика был сорванный и надломленный, — вставь, трахни, глубоко и грубо, пожалуйста. Хочу твой член в себе, хочу тебя…       Макс поцеловал его куда-то в скулу, все еще не выпуская собранные в горсть волосы. Вынул пальцы свои и Патрика, отводя его руку, тяжело навалился сверху всем телом, потираясь членом о поясницу, а потом скользнул между ягодиц. Вошел без сопротивления растянутых, растраханных даже пальцами мыщц. До упора, до шлепка поджавшихся перед скорой разрядкой яиц об кожу Патрика.       Тот прогнулся, вжимаясь в него задом.       — Ма-акс… пожалуйста…       Макс вздернул его на коленки, за затылок прижимая голову к матрасу. Снова запустил пальцы в волосы, наматывая на кулак.       Сил уже не было, как хотелось кончить.       Сил не было, как хотелось продолжать.       Он медленно почти до конца вышел и резко толкнулся обратно. Патрик хватанул воздух ртом.       — Проси, — велел Макс, дернув за волосы.       — Еще. еще, пожалуйста… — исступленно зашептал Патрик. — Еще… сильнее…       Макс повторил, качнувшись назад, а потом до упора вперед, входя на всю длину. Застонал, чувствуя, как сокращаются, сжимают член мышцы, как мелко дрожит Патрик, вскрикивая, когда головка проезжается по простате. — Еще… — непрекращающийся шепот, перемежающаяся только именем Макса, тоже звучащим, как мольба.       Патрик подавался навстречу малейшему движению, замирал, когда Макс тянул за волосы, послушно прогибался в пояснице, не прекращая просить. И Макса самого не хватило надолго. Он выпустил волосы Патрика, скользнул рукой по его животу и обхватил уже совсем скользкий, твердый член, немедленно запульсировавший и толчками излившийся спермой ему в ладонь.       Макс вышел из растраханной задницы и в пару движений скользкой от спермы Патрика ладони спустил ему на спину, тут же обессиленно опускаясь рядом. Когда перед глазами перестали мельтешить темные точки, а в легкие, наконец, стал нормально проходить воздух, Макс понял, что полулежит в объятиях Патрика, гладящего его по груди и целующего в висок.       Макс повернулся, ловя его губы, медленно лаская своими, проводя по ним языком.       — В следующий раз, — отстраняясь пообещал он, — я тебя и правда свяжу.       Патрик хмыкнул, едва заметно краснея, но не стал спорить, давая понять, что вовсе даже не против.