Пятьдесят оттенков ярости

Занеся свою девушку в дом, Маттео сразу поднял тревогу среди персонала. В этой резиденции работали две прислуги: Элена (кухарка) и Католина (горничная). Элена была миниатюрной синеглазой брюнеткой лет сорока пяти, а Католина — темноволосой смуглой статной гибкой девушкой не старше двадцати лет, с большими карими глазами. К слову, последняя явно строила глазки моему лучшему другу, и я молил бога, чтобы Луна этого не увидела. А иначе, скандала не избежать. Но тогда было не до того. Раной девушки занялась Элена (она была более опытной в этом вопросе), а Католина выполняла функцию «подай-принеси». Маттео не отходил от своей девушки ни на шаг — гладил ее по волосам, говорил самые ласковые слова и держал за руку. Я же ненадолго отошел и выволок за собой Симона. — Куда ты меня тащишь?! — протестовал тот, пока я за шиворот тащил его на улицу. В ушах у меня звенела чистая ярость, глаза застилала кровавая пелена, а ноздри раздувались. Я знал, что выгляжу сейчас, как бык на Родео, но ничего не мог с собой поделать. Этот недоумок разбудил-таки во мне зверя, чего, по-моему, добивался с самого начала. Мало того, что он едва не сорвал праздник (какой же День Рождения без торта?!), так еще и чуть-чуть не угробил Педро с девочками! А среди них была та, которую Нина считает своей лучшей подругой! Если с Луной что-нибудь случится, это убьет не только Маттео, но и мою девушку. Да и меня самого, если по правде. Нет, нужно все выяснить. Бить Симона я не собирался. В смысле, пока не собирался. Думаю, будет правильнее предоставить эту честь Маттео. А вот я, в День Рождения возлюбленной, махать кулаками не собирался. Да и разобраться было нужно. — Ты знал?! — буквально рыча от ярости, спросил я у мексиканца, когда мы отошли подальше от дома. — Знал, что Луна собирается сесть в кузов?! Отвечай! Парень покачал головой, но при этом изучал землю у себя под ногами, так что ложь я распознал сразу, поэтому схватил его за грудки и заявил: — В глаза мне смотри! Симон послушно поднял взгляд и произнес всего одно слово: — Да. Я с трудом заставил себя успокоиться и не колотить этого кретина прямо здесь. Но меня трясло от ярости, когда я спрашивал: — И зачем ты отговорил ее слушаться своего парня?! Симон как-то по-детски насупился: — А чего он давит на Луну? — Ты совсем идиот, Альварес?! — заорал я. — Никто на твою подругу не давит! Маттео просто пытался уберечь ее! И, как видишь, не без оснований! К вашей «Ловушке Смерти» людей подпускать нельзя! Ты понимаешь, что, будь удар чуть сильнее, твоя Луна могла насмерть разбиться?! Ведь в кузове нет ни ремней безопасности, ни того, что смягчило бы ей падение! Да ты почти собственными руками отправил ее на верную смерть, недоумок! Мексиканец виновато потупился и выдохнул: — Прости. — Ты не у меня должен просить прощения, — возразил я, — а у Луны и Маттео. К тому же, тебе следует рассказать о своих мотивах. У меня есть сильное подозрения, что ты и мне сказал не все. Говори правду! Уж не знаю, что подействовало на Симона в большей степени: уничтожающий взгляд, сжатые кулаки на вороте его рубашки или то, что последние слова вырвались у меня в потоке утробного рыка. Не знаю. А только через мгновение парень, не сводя с меня испуганных глаз, чуть слышно прошептал: — Я… хотел, чтобы Луна и Маттео поссорились. Почему меня это не удивляет? — Вот, как? — процедил я сквозь зубы. — И зачем тебе это было нужно? Симон нервно облизал губы и начал рассказ. Чем дольше он говорил, тем сильнее становился мой гнев. Эти слова выглядели настолько дикими с моей точки зрения, что я просто возненавидел стоящего передо мной человека. В один момент, я понял, что сейчас ударю мексиканца, и с трудом себя сдержал. Нет. Только не сейчас. Не в День Рождения Нины. Кроме того, в этой ситуации должен разбираться не я, а Маттео с Луной. Нет. Я предоставлю другу честь первым ударить этого морального урода, эту эгоистичную свинью. А уж после могу со спокойной душой присоединиться. Но, если Симон скажет еще хоть слово, клянусь богом, у меня не выдержат нервы. Поэтому я поднял одну руку и твердо заявил: — Так. Стоп. Я не собираюсь слушать этот бред дальше. Ты сейчас пойдешь со мной в дом и все расскажешь тем, кому нужно знать правду: Луне и Маттео. Глаза мексиканца расширились от ужаса. То ли он не хотел представать перед подругой в столь невыгодном свете, то ли боялся гнева ее парня, то ли все вместе. Не знаю. Я совсем разучился его понимать. Мы вернулись в дом. Точнее, это я притащил за шиворот упирающегося Симона. Луна и Маттео все еще находились в гостиной, но Элена уже закончила перевязывать рану девушки. Теперь влюбленные сидели на диване, обнявшись, и о чем-то шептались. Я втолкнул Симона и закрыл за нами дверь. Они отпрянули друг от друга, хотя Маттео все же взял Луну за руку. Оба, с непривычной враждебностью, уставились на мексиканца. Я подошел, схватил парня за грудки и прорычал ему в лицо: — Рассказывай, подонок! Все то, что рассказал мне! Слово в слово! Затем, я оттолкнул парня от себя и скрестил руки на груди. Тот опустил взгляд в пол и тихо начал: — Да, это я убедил Луну не слушать Маттео, хотя прекрасно знал, что она собирается сесть в кузов пикапа. Я понимал, что это опасно, однако видел некую… перспективу. После того, как Луттео снова сошлись, Луна отдалилась от меня, проводя все больше времени со своим парнем. А мне нужно было, чтобы она была рядом и слушала меня одного. Я привык к этому. У меня уже нет романтических чувств к Луне, но я всегда был единственным парнем, которому она доверяла. Что бы так не было и дальше, я должен поссорить их с Маттео. Моя подруга — наивная дурочка. Она не поймет подвоха, даже если я напрямую брошу между ними яблоко раздора. Луна никогда не поверит, что я способен на подобное. Вчера вечером мы с ней говорили по телефону. Точнее, это я позвонил, чтобы узнать, злится ли она еще за торт. Ну, и слово за слово. Короче, Луна рассказала, что собиралась сесть в кузов «Роллер-бэнд Кар», но Маттео запретил ей. Я увидел здесь отличную возможность рассорить нашу парочку. Если моя подруга все же сядет в кузов пикапа, ее парень придет в ярость, и они поссорятся. Права, Луна, рассказывая о беспокойстве своего возлюбленного, была счастлива и говорила, как ей нравится, когда тот проявляет такую заботу. Впрочем, это для меня проблемы не представляло. Я всегда умел манипулировать Луной, поэтому быстро внушил ей, что Маттео не волнуется, а давит. Ну, а дальше уязвленная гордость моей подруги доделала за меня всю работу. Но я, честное слово, не думал, что произойдет нечто подобное. Мне казалось, что никакой угрозы нет. Хотя, я об этом и не думал. — Конечно, не думал, — буквально прорычал Маттео. — Ведь важнее всего для тебя было рассорить нас! Тут поднялась сама Луна. И, взглянув на девушку, я понял, что, пожалуй, в этой комнате мечтали ударить Симона не только мы с другом. Девушка буквально дрожала от гнева, а в глазах ее была лишь чистая ненависть. Мексиканец в ужасе отшатнулся. — Скажи еще кое-что, — прогремела Валенте. — Ты ведь понимал, что, разрушая мои отношения с Маттео, причиняешь боль нам обоим?! — Разумеется, понимал, — удивленно отвечал паренек. — Ну, и?! — Что? Ты поплачешь — и перестанешь, зато будешь доверять только мне. Да и всякий раз, когда я тебя утешал, ты подпускала меня еще ближе. А на чувства твоего Маттео мне, вообще, плевать. — Нет, не плевать, — поднялся вслед за возлюбленной Маттео. — Давай уж будем до конца честными, Симон. Тебе не плевать на мои чувства. Нет. Ты постоянно делал все, чтобы их максимально задеть. Но только, в своих бесконечных попытках сделать больно мне, ты затронул и свою лучшую подругу. Да еще как затронул. Из-за какой-то дурацкой возмущенной гордыни, ты подверг ее огромному риску! Я бы Луну и к кабине вашей «Ловушки Смерти» близко не подпустил! — А ты на нее давления не оказывай! — пробурчал Симон. — Это — не давление, а всего лишь элементарная забота о безопасности, недоумок! — вмешался я. — И этим вы с Маттео отличаетесь друг от друга. Для него безопасность Луны на первом месте. Он ставит ее интересы куда выше собственных. А что для тебя на первом месте, Симон? Что? Твоя идиотская гордыня? — А вот и нет! — возмутился тот. — Я всего лишь хотел, чтобы она, как и всегда, доверяла мне одному. Так было бы правильно. — Ты мне омерзителен, — покачала головой мексиканка. — Я поверить не могу, что столько времени дружила с тобой. Где только были мои глаза?! Маттео снова взял девушку за руку, словно молчаливо давая понять, что все будет хорошо. А потом обратился к Симону: — Вот, что. Я не ударю тебя сейчас лишь потому, что Луне, для одного дня, потрясений хватит. Но, мой тебе совет: держись от меня подальше. — Да, и от меня тоже, — добавил я. — Не хочу портить Нине праздник. И тебе этого сделать не позволю. — И ко мне больше не приближайся, — добавила его бывшая подруга. — Можешь, вообще, вернуться в Мексику. — Кстати, Маттео, как думаешь, — поинтересовался я, что на все это скажут Педро и Нико? — Да, похоже, «Роллер-бэнд» пришел конец, — закатил тот глаза в притворном ужасе. — Эй, только не вздумайте им рассказывать! — охнул Симон, побелев, словно полотно. — Что, страшно? — издевательски хмыкнул я. — Правильно боишься. Ты своим поступком здорово подставил Педро. — А Нико, за разбитый лоб Хим, будет мстить тебе до потери пульса, — добавил Маттео. — Хотя, здесь твоя выходка, возможно, сделала и доброе дело. Может быть, теперь твой приятель перестанет вести себя, как идиот, и помирится с ней. Все, вали отсюда, а то у меня руки чешутся! Симон оглядел нас, троих, и все-таки без возражений покинул комнату.