Когда нет слов, говорит музыка. Ганс Христиан Андерсен
Пак Чимин был обычным парнем. Ему нравилось читать фантастику и играть в видеоигры, он ходил в кино по пятницам после уроков и смеялся, когда случалось что-то забавное или когда кто-то пошутил даже самую ужасную шутку. Он всегда получал хорошие оценки и, танцуя, замечал восторженные взгляды посторонних. Конечно, все это было только потому, что он усердно работал ради результата. Несмотря на свою довольно богатую семью, которая любила его всем сердцем, парень никогда не хвастался своими деньгами и оставался скромным. Каждый взрослый человек: от учителя до обычного незнакомца – все любили парня, а одноклассники наслаждались его компанией. В свободное время Чимин играл на фортепиано и иногда ездил в центр города, чтобы принять участие в каком-нибудь конкурсе. И он всегда выигрывал. Когда он играл на музыкальном инструменте, его движения были плавными и отличались своим спокойствием. В мире музыки не было человека, который не знал бы талантливого семнадцатилетнего парня, который в свою очередь был настолько хорош, что не принимал участие в соревнованиях, где мог легко выиграть остальных конкурсантов, ведь с его стороны это было бы крайне нечестно. Он всегда уважал других пианистов, их преподавателей, судей и обычных слушателей. Вежлив и добр, талант этого ребенка мотивировал остальных музыкантов становиться лучше, он вдохновлял зрителей всех возрастов браться за инструмент и позволить музыке завладеть телом и душой. Единственная вещь, которая казалась странной в Пак Чимине – это его вечная молчаливость. Он всегда молчал, но не потому что не мог говорить. Его одноклассники лично убедились в этом, когда ему однажды позвонила мама и парень коротко, но четко ответил ей. И не потому что он боялся их, своих одноклассников, ведь они знали друг друга с детства, Чимин всегда улыбался в компании друзей. Он просто не говорил, и через некоторое время все просто перестали вопрошать отчего, да почему, принимая эту особенность парня. Если кто-то и спрашивал, что же держит его, Чимин и сам не знал, как объяснить. Ему просто не нравилось разговаривать, казалось правильным молчать. Когда он был маленьким, из-за этого возникали некоторые проблемы, но они не были серьезными. Прошло время, дети выросли и их перестало это волновать, что облегчило положение Чимина. Каждый день в восемь вечера Чимин выключал свет и сидел в огромной музыкальной комнате, которую обустроили специально для него. Иногда он просто слушал музыку от классики до хип-хопа, но чаще всего парень садился на скамейку возле белого рояля и практиковался в некоторых песнях. Он мог легко сфокусироваться на нотах, поэтому играл умиротворенно и медленно, несмотря на то, какой быстрой должна быть песня. Просто, без всяких ошибок, музыка шла изнутри и лилась, словно вода, во все комнаты особняка. Когда же сконцентрироваться совсем не получалось, мелодия была хаотичной, будто бушующая река билась о камни. Ему не нравилось практиковаться слишком долго, когда все шло не по плану, он просто уходил к себе в комнату и плакал в полной тишине, пока не становилось лучше. К счастью, это случалось крайне редко, и он мог выполнять свою ежедневную рутину без сбоев. Но в один день кто-то вмешался в его привычный ритм. Сначала он подумал, что просто забыл выключить музыку на своем телефоне. В тот момент Чимин пошел в кухню за рогаликами, которые почему-то были разноцветные. Он так был ими очарован, что сперва не услышал звуки фортепиано, а после сразу же списал это на оставленный в комнате телефон. Когда он вошел в темную комнату, мелодия стала четче. Чимин поднял телефон, чтобы выключить его, но ничего не изменилось. Очевидно, шум был не отсюда, что еще больше удивило парня. Он понял, что, скорее всего, звук исходил с улицы, поэтому Чимин подошел к большому дальнему окну и посмотрел в него. Его музыкальная комната была в дальней части дома, единственное, что он сейчас видел – это дом соседей. Логично было бы предположить, что там кто-то играл, если бы Чимин не знал, что его соседи переехали год назад, и с тех самых пор дом пустовал. Чимин почти начал искать в интернете объяснения, ему было интересно, не призрак ли появился в доме, но потом он заметил свет в окне. Сфокусировавшись, он разглядел силуэт парня перед пианино. Здесь было два варианта: либо у призрака была тень, либо в доме и правда находился человек. Стоя у окна и жуя рогалик, Чимин позволил себе заслушаться музыкой, созданной незнакомцем. Он узнал некоторые песни, например, «La Campanella» Ференца Листа, но большинство из них были для него новыми. Он наслаждался игрой, хотя исполнение совершенно отличалось от его: такое быстрое, пылкое и эмоциональное! Чимину понравилось. Он отключился от всего мира, но внезапно зазвонил телефон, лежавший на его рояле. Немного напуганный, он подошел к нему и прочитал сообщение от матери, в котором говорилось, что она на пути домой. Он было хотел вернуться к окну, но телефон выскользнул с ладоней и упал прямо на клавиши, создавая громкий звук. Чимин поднял свой телефон, убеждаясь, что на нем нет трещин, а потом заметил, что музыка из соседнего дома остановилась. Быстро подходя к окну, для него не стало сюрпризом то, что и следа не осталось от пребывания там незнакомца. Скорее всего, тот струсил, услышав посторонний звук. Разочарованно вздыхая, Чимин поднес ко рту последний кусок сладости, решив, что на сегодня он достаточно наигрался. Парень был чрезмерно рад возвращению незнакомца после недели тишины. В то время Чимин как раз отдыхал после часовой практики. Сначала мелодия звучала неуверенно, но с каждым ударом по клавишам прибавлялось всё больше силы и яркости. Незнакомец играл без определенного порядка песен, менял направление, когда хотел. Забирая тарелку блинчиков и телефон, Чимин подошел к окну, чтобы получше разглядеть незнакомца и отчетливее слышать музыку, которая заставляла его сердце биться быстрее. Прищурившись, он решил, что свет шел от экрана телефона, видимо, этот человек не хотел сидеть во мраке. Чимин не мог представить призрака, которого бы заботил свет в помещении или у которого был бы телефон. Час спустя парень убедился, что это был человек. Пианист прекратил играть, выбежал из особняка, прикрывая волосы и лицо синей худи, а потом и вовсе пропал из поля зрения. Чимин улыбался мысли о том, что это никакой не призрак. Ему очень хотелось встретить этого загадочного пианиста.***
Все началось несколько недель после. Чимин заметил, что пианист приходил все чаще и всегда после первого часа его практики, а уходил до начала третьего. Он бы и дальше бездействовал, поедая макаруны или танцуя под доносящиеся звуки пианино, но что-то не давало ему молчать. Игра незнакомого пианиста пробуждала в нем пылающую страсть, но у Чимина все равно не получалось сыграть так же сильно. Ему хотелось присоединиться к нему, сыграть дуэтом и импровизировать, подстраиваясь под другого пианиста, создать совершенно новое произведение, которым могли наслаждаться только они вдвоем. Они были как огонь и вода, но при этом не соперничали и не пытались разрушить друг друга, играли в гармонии. Однажды у него просто не хватило сил противостоять горящим от желания играть рукам. Незнакомец остановился на шестой вариации «Ah vous dirai-je, Maman» Моцарта, скорее всего, он решил сделать перерыв или выбирал, что сыграть следующим. Тогда Чимин легко прошелся по клавишам и начал играть с того места, где остановился парень. Конечно, Чимин боялся, что второй струсит и сбежит, но был приятно удивлен, когда незнакомец подхватил игру. Чимин остановился на девятой вариации, ощущая волнение, ведь он не знал, чего ожидать от человека в соседнем доме. Волнения были напрасны, вскоре зазвучала десятая вариация. Улыбаясь, он взял нотную страницу, чтобы дополнить композицию и почти остановился, когда слеза покатилась по щеке. Ему было любопытно, с чего он вдруг начал плакать. Плакал он лишь когда было грустно, но ничего такого в данный момент он не испытывал. Возможно, потому что незнакомец играл невероятно красиво, хотя его техника исполнения не была идеальной, а может быть и потому, что через музыку они будто общались, а у Чимина давно не было ни с кем разговоров. Он не знал, можно ли вообще таким образом общаться, да и он всегда предпочитал молчание. В то же время, ничто не сдерживало его от «разговора» с незнакомцем, а ведь он даже не жаждал общения. Он закрыл лицо руками, тихо плача, и забыл об этом пианисте, пока тот снова не заиграл. Только в этот раз не песню, а повторение одной ноты. Короткий звук, немного дольше, еще раз краткий, долгий и два быстрых. Чимин узнал в этих звуках азбуку Морзе, которую он учил несколько лет назад для школьного задания. Нахмурившись, он долго пытался понять, что же парень хочет сказать, и был рад, когда тот повторил его ещё несколько раз. На четвертый раз у него получилось разобрать послание, от чего на глазах появилось еще больше слез, они катились по щекам, падая на колени, всхлипы стали громче.«Ты в порядке?»
Он понятия не имел, почему незнакомец волнуется о нем. Может быть, ему было любопытно, а может у него просто такой заботливый характер. Задумавшись, стоит ему отвечать или нет, парень решил сыграть то, что пришло в голову.«Теперь да»
***
После того случая они больше не общались на языке Морзе, но продолжили играть вместе. Восемь вечера, одночасовая практика игры на фортепиано – вскоре это все стало для Чимина особым временем. Каждые три дня незнакомец пробирался в покинутый особняк возле его дома и играл на пианино. Иногда они чередовали друг друга, вслушиваясь, иногда дополняли игру. И, конечно, играли вместе, придумывая новую музыку от самой глубокой, до беззаботной и даже глупой. В конце концов, Чимин начал с нетерпением ждать дней, когда они будут играть, и даже на соревнованиях улыбка всегда присутствовала на его лице. Люди замечали это, но никак не обсуждали, по крайней мере, перед ним. Они общались таким образом еще несколько месяцев, пока не встретились прямо перед днем рождения Чимина. В парке было тихо, рядом в паре метров стояло публичное фортепиано. Он сидел на лавочке, кушал ванильный капкейк и думал о пианисте, когда его позвал один из одноклассников и попросил сыграть на инструменте для своих младших братьев. Он собирался вежливо отказать, но потом увидел детей, глаза которых были наполнены предвкушением. Усевшись поудобнее за фортепиано, он начал играть, будто танцуя пальцами по клавишам. Сначала он пытался играть медленно, но с тех пор, как появился тот незнакомец, он почувствовал стремление отдаваться музыке в каждом исполнении. Чимин заметил, как начала собираться публика вокруг него, чтобы посмотреть, кто же играет. В тот момент он играл композицию Рахманинова, и его совершенно не беспокоила толпа, пока он не доиграл первую часть выбранной сонаты. Впервые, как начал играть, он открыл глаза, улыбнулся хлопающей аудитории и поклонился. Обратно сев на лавочку, на просьбу о продолжении он замотал головой и вежливо отказался. Он решительно хотел доесть свой капкейк, но вдруг услышал крик какого-то мужчины о том, что его брат тоже умеет играть. Разворачиваясь на этот голос, он увидел высокого черноволосого парня, который толкал вперед своего брата – менее высокого и рыжеволосого парня, который, судя по всему, был против этой затеи. Чимин засмеялся, когда парень надулся, пытаясь заставить старшего одуматься, но все было безрезультатно. Вздыхая и поднимая голову к небу, рыжеволосый на секунду замер, а потом расположил свои тонкие пальцы на клавиши фортепиано. Перед тем, как начать играть, он повернул голову к Чимину и, смотря ему в глаза, подмигнул, усмехаясь краями губ. Разворачиваясь, чтобы посмотреть, не было ли еще кого за ним, Чимину стало любопытно, зачем он это сделал, а потом заиграла вторая часть сонаты. Мягкая, но в то же время насыщенная, Чимин узнал этот стиль. Он повернул к нему голову слишком быстро, таращась на пианиста с открытым ртом. Второй по-прежнему смотрел на него, теперь широкая улыбка появилась на его лице, демонстрируя все очарование. Теперь все стало на свои места, тем незнакомым пианистом был этот рыжеволосый парень. Чимин улыбнулся в ответ. Гордый тем, что пианист начал играть третью часть сонаты, которая раскрывала его стиль в полной мере, Чимин поднял взгляд в небо, наблюдая за пролетающими птицами. Он не опускал взгляда и когда музыка затихла, уверенный в том, что незнакомый знакомец подойдет к нему. – Так ты знаешь азбуку Морзе? – он бы соврал, если бы сказал, что не испугался, услышав голос возле себя. Во-первых, у парня был довольно низкий голос, чего нельзя ожидать, глядя на его внешность. Во-вторых, он не ожидал, что тот буквально подбежит к нему с этой по-прежнему очаровательной улыбкой. Улыбаясь, Чимин пожал плечами и опустил взгляд на землю, так как не знал, что ответить ему. Было сложно передать историю, которую он не мог выговорить. – Я тебе мешаю? - продолжил спрашивать парень, а Чимину захотелось ударить себя, а потом заплакать. Он замотал головой. – Тогда почему ты молчишь? Смотря на него виноватым взглядом, Чимин вновь пожал плечами. На удивление, пианист понял его или просто забил на это. Присаживаясь возле него, он поставил локти на колени, подперев подбородок, и посмотрел на него снизу вверх, приподнимая брови и мило улыбаясь. – Ты довольно тихий, да? Он быстро закивал в ответ. Чимину полегчало, когда улыбка второго стала шире. – Так ты решил прогуляться? – не спуская с него глаз, спросил парень. И снова – Чимин кивнул. – Прекрасно, мне нравятся прогулки, хотя я не часто выхожу на улицу. Мой брат притащил меня сюда и ушел со своей девушкой, придурок, – Чимин подумал о том, что не видел его брата после того, как тот пропихнул младшего к роялю. Поднимая брови в немом вопросе, он надеялся, что парень поймет его. И ему захотелось прыгать от радости, когда тот понял. – Ну, я получаю стипендию, и если я не буду учиться, то меня выпрут из колледжа. Чимину стало его жаль. Ему повезло родиться в богатой семье, поэтому ему не приходилось волноваться о деньгах, но он знал, что большинству не везет так, как ему. Иногда он покупал обеды нуждающимся и не только их, если они ему разрешали. По крайней мере, он пытался помогать нуждающимся. Его выражение лица, наверное, показало его мысли, поэтому второй застенчиво посмотрел на него. – Но сейчас все в порядке. Я просто хочу, чтобы моим родителям не нужно было так много работать, чтобы оплатить мое обучение. Иногда они даже домой не приходят, потому что работают сверхурочно. Но ты не переживай, у нас все в порядке. Я также хожу на курсы, чтобы покинуть колледж к концу года и помогать им. Это обнадеживало. Немного нервничая, Чимин потянулся к руке парня и легонько сжал ее, как бы высказывая свою поддержку, второй, кажется, оценил этот жест. – Что насчет тебя? Ты все еще в школе учишься, да? И как там? Чимин улыбнулся и кивнул. Рыжеволосый понял посыл. – Замечательно. Эй, я могу спросить кое-что личное? Он кивнул. – Как тебя зовут? Ой-ой, у Чимина не было листка и ручки, поэтому он не был уверен, как должен это сделать. Оглядываясь вокруг, он искал хотя бы что-то, на чем можно написать свое имя, но ничего не нашел. Мысленно выругался на телефон за то, что тот разрядился, а попросить у рыжеволосого его телефон будет так же трудно, как и сказать имя. Заметив, как тот оглядывается вокруг, парень погрустнел. Черт! – Наверное, тебе не хочется говорить свое имя, извини. Сильно мотая головой, Чимин уже успел перепугаться, а потом вспомнил кое-что. Он вытянул одну руку, как бы прося рыжеволосого парня сделать то же самое, улыбаясь, видя непонимание в его глазах, он начал тихо стучать на азбуке Морзе свое имя. – Чимин? Он кивнул, а на лице второго снова появилась улыбка. – Красивое имя. А я – Юнги. А Чимин подумал, что у парня красивое не только имя, но, конечно, промолчал, когда второй пожал его руку. Немного погодя он настучать более длинное сообщение. Юнги снова улыбнулся своей особенной улыбкой, а Чимин уже начал привыкать к ней. – Приятно с тобой познакомиться, Чимин.***
Они дважды в неделю играли на фортепиано вместе и иногда встречались в парке. Каждую среду, сидя перед фортепиано, они часами могли разговаривать, пока небо не окрашивалось в цвет, похожий на цвет волос Юнги. Чимин пытался показать и «сказать» все, что может с помощью выражения лица и жестикуляции, а Юнги задавал наводящие вопросы, чтобы облегчить попытки. Когда ничего не получалось, Чимин стучал по лавочке фразы на азбуке Морзе, а второй терпеливо ждал окончания предложения. Так Чимин узнал, что Юнги девятнадцать лет, в основном он занимается музыкой и работает в ночные смены в продуктовом магазине. Ему нравится хип-хоп, а еще спать, потому что у него не так много времени на это. Так же он был очень милым и, кажется, не заострял внимание на том, что Чимин молчал, за что младший был благодарен ему. Месяцем позже, в середине ноября, Чимин привычно ждал второго пианиста, сидя на лавочке в парке. Он пил холодный молочный коктейль, хотя с каждым днем воздух становился все прохладнее. Чимин отдал футбольный мяч ребенку, который покатился к нему, и в его поле зрения попал вагончик, в котором продавали мороженное-сэндвич. Судя по выражению лица Юнги, он знал, что Чимину плевать на состояние своего горла. – Селективный мутизм?* Чимин взял печенье и вместо ответа вопросительно посмотрел на него, наклонив голову. – Ты сказал мне, что ты можешь говорить и что тебе нравится со мной говорить, поэтому я подумал, что ты просто молчишь с остальными. Кивая, Чимин откусил кусочек сэндвича и ждал, когда тот продолжит. – А почему так? Ты просто стесняешься или есть другая причина? Отличный вопрос, на которой у Чимина не было ответа. Поэтому он пожал плечами. – Ладно, не парься. Я так же не знаю, почему я тихий. Улыбаясь, Чимин поднял брови и посмотрел на него. Юнги закатил глаза и обиженно сказал: – Ну, конечно, я не такой молчаливый, как ты, но это не значит, что я не могу быть тихим. Поднимая брови еще выше, дразня его, Чимин засмеялся, а Юнги толкнул его в бок. – Эй, ребенок, - жаловался он. Чимин завел руку за маленькие плечи Юнги и положил ее на спинку лавочки, все еще смеясь, он крепче держал мороженое, чтобы оно не упало. Еще несколько секунд они просидели так, а потом Юнги заговорил: – Тебе нравится со мной общаться, правда же? - глядя на рыжеволосого, Чимин было не понятно, почему тот вдруг погрустнел. Он утвердительно кивнул. – Правда? Опять кивок. – Ладно, тогда все хорошо, - не притворяясь, улыбнулся он, от чего Чимин почувствовал смешанные эмоции. Поворачивая голову Юнги к себе, он пытался передать волнующий его вопрос глазами. После минуты замешательства, ему это удалось. – Я просто... У меня нет друзей. Не знаю, почему так, наверное, на это есть свои причины, – что-то защемило в груди Чимина, он не смог сдержаться и обнял Юнги так крепко, как мог, хотя до этого они не были настолько близки. Рыжеволосый парень был совсем не против, он ответил на объятья, единственной преградой было мороженное. Улыбка не сходила с лица Юнги, когда они отстранились. – Спасибо, знаешь, я уже давно бросил попытки завести друга. «Почему?» – открывая рот, но при этом не издав и звука, спросил Чимин. – Не знаю, я просто убеждал себя, что мне никто не нужен, кроме семьи. А ты? У тебя много друзей? Делая очень странное выражение лица, Чимин обрадовался: Юнги снова понял его. Он бы не смог повторить этого во второй раз. – Ты дружелюбный с людьми, но не считаешь себя их другом? В точку. Удовлетворенный такой догадкой, он кивнул. – Мы похожи, да? – засмеялся Юнги, наблюдая за парочкой парней их возраста, которые сейчас сидели за фортепиано и играли детские песни. Видя, как эти парни хорошо проводят время, у Чимина появилась идея. Он потянул Юнги за рукав, и, когда старший повернулся к нему, Чимин в очередной раз ощутил, насколько красивым и милым тот был. Он замотал головой и улыбнулся. – Что? – спросил Юнги. Взяв Юнги за руку, он переплел их пальцы и, улыбаясь, смотрел на него. Минут через пять замешательства рыжеволосый осознал, что тот хотел сказать. – Ты хочешь быть моим другом? – поразился Юнги. Не смотря на это, выражение его лица все еще показывало его грусть. Чимин кивнул головой и улыбка на его лице стала ярче, от чего глаза превратились в щелочки. Юнги выглядел сбитым с толку еще с минуту, а потом ухмыльнулся. – Да, то есть, ты дурачок, но почему бы и нет? Чимин игриво толкнул его и рассмеялся. Временами Юнги был груб, хотя Чимин и знал, что тот так шутит, старший никогда не хотел навредить ему. Чимин почти не заметил, когда Юнги приобнял его за талию. А потом осознал, насколько это приятно, когда тебя вот так вот обнимают. – Шучу. Конечно, я буду твоим другом.***
– Твой любимый музыкант? – спросил Юнги в последний день ноября. Лежа на траве, они наблюдали за восходом солнца, до этого всю ночь пролежав в парке под деревом, укрывшись одеялами. Чимин подвинулся ближе к Юнги и положил голову на его плечо, пожал плечами. – Их много, а? Моцарт? Нет... Бах? Юнги пристально смотрел на него, будто проверяя. А может быть так и было. Чимин кивнул головой, и не соврал. – Видишь, я хорошо разбираюсь в таких вещах, - уверенно сказал он с той самой улыбкой на губах, которая появлялась, когда он говорил что-то невероятно тупое, но в то же время милое. Чимин засмеялся, игриво толкая его в бок. Настукивая вопрос, ведь объяснить его ртом было сложно, Чимин снова рассмеялся, но в этот раз с выражения лица Юнги. – Угадать, кто тебе нравится из современных исполнителей? Даже не знаю, наверное, Джей Пак. Это по-настоящему удивило парня, не веря собственным ушам, он посмотрел на рыжеволосого. – Что? Я угадал? - Юнги был удивлен не меньше, но это не было в его стиле, поэтому он добавил: – То есть, конечно, я знал это! Я ведь гений, – и снова милейшая улыбка озарила его лицо. Чимин покатился со смеха и лег на траву, поднимая взгляд в небо. Юнги начал что-то бормотал, но остановился. – Ты... – начал он, но не продолжил. Парень ткнул его в бок, чтобы друг говорил, но Юнги выглядел смущенным, отворачивая голову в противоположную сторону от Чимина. – Ничего, забудь. Чимин сам не понял, как так получилось, но он поднялся, повернул Юнги за подбородок, и вот – они сидели так близко лицом друг к другу. Чимин видел сомнение в глазах парня, но через мгновение тот вздохнул, сдаваясь. – Черт, ладно, мне просто стало любопытно, ты вообще когда-нибудь заговоришь со мной? Младший не мог сдержать улыбки, кивнув головой. – Когда-нибудь? – Юнги звучал счастливо. Чимин снова кивнул и взял его за руку. – Спасибо, это обнадеживает, – от улыбки рыжеволосого сердце пропустило удар. Чимин вздохнул, понимая, что влюбляется в Юнги. Он не мог ничего с этим поделать, поэтому он крепко обнял парня и надеялся, что тот чувствует то же самое.***
Был декабрь. Город засыпан снегом, каждый поток северного ветра пробирал до костей. Скоро будет Рождество и Новый год, семья Юнги возьмет заслуженный отпуск. Парни решили, что должны проводить так много времени вместе, насколько это возможно. Теперь они часто гуляли вместе, иногда три раза в неделю, иногда два дня играли на фортепиано вместе. Они начали играть более сложные песни, порой соревнуясь между собой, кто лучше играет, но все это заканчивалось дружескими перепалками, не больше. Отношение Юнги к нему тоже поменялось, старший стал более нежным, и Чимин был уверен, что некоторые его фразы можно было отнести к флирту, но он всегда останавливал себя и не отвечал в такой же манере, так как Юнги мог неверно истолковать его знаки. В один день он решил, что хочет покататься на коньках, ведь не делал этого вечность. За неделю до Рождества, он пошел к дому Юнги, который располагался в противоположной части города. Было грустно осознавать, что старший живет в таком неблагоприятном районе, но он был рад, что тот не менялся под его влиянием. Стуча костяшками пальцев в дверь, Чимин ждал его с улыбкой на лице. В руках он держал две пары коньков. Дверь открыл его брат, они поприветствовали друг друга. Выбежал младший и улыбка Чимина только стала шире, когда он заметил сонного и ничего не понимающего Юнги. Они обнялись, и он указал на коньки в руках, а затем на улицу. – Ты хочешь покататься на коньках? Он взволновано кивнул головой. Юнги, ничего не говоря пошел в дом, чтобы надеть худи, которая была на нем в день их встречи, курточку и огромный шарф, и вскоре вышел. Чимин светился от счастья. Тая от взгляда на милого пианиста, он потащил его в парк. Они остановились в кафе, чтобы съесть горячей пиццы, и только потом пошли кататься на уже замерзшем озере. Там были и другие люди, стоял неумолкаемый гомон. Чимин помог ему надеть коньки, а затем обулся сам. Чимин уже было ступил на скользкий лед, но Юнги схватил его за руку и потянул назад. Он повернул голову в сторону, не понимая причину остановки, а когда у второго появился румянец, который явно был не от холодного воздуха, стало совсем непонятно. – Чимин, я не знаю, как кататься на коньках, – ах, так вот в чем дело. Правда, вся ситуация была такой чертовски милой, что Чимин решил «сказать» ему об этом, прежде чем заверить, что это довольно легко и почти не опасно. Юнги по-прежнему хмурился. – Я знаю, но... что если я провалюсь под воду? Младший закатил глаза. – Ох, да ладно тебе, никогда не знаешь, что может случится, – надул губы старший, а Чимин лишь улыбнулся, притягивая его поближе. Началось его обучение, парень был осторожен и терпелив по отношению к своему ученику: сначала просто основы – как стоять на коньках, как ездить, а после поворачиваться и даже крутиться. И за все это время он не отпускал Юнги, а когда тот, как ему казалось, падал – держал его крепче, иногда это случалось даже без видимой на то причины. Игнорируя презрительные взгляды и усмешки, они сели посреди озера, чтобы перевести дыхание. Перед этим Юнги признался, что ему на самом деле понравилось, но ему хотелось бы увидеть, как катаются уже обученные люди. Чимин весело замотал головой и вскоре подвелся, чтобы станцевать под свою любимую мелодию, эти пируэты нельзя было назвать обычным катанием. Он катался из стороны в сторону, прыгнул несколько раз, синхронно и плавно двигал руками и ногами. Сейчас Чимин чувствовал себя почти таким же свободным, как когда создавал музыку с Юнги. Единственной проблемой было то, что рядом было много людей, а так же детей, он боялся столкнуться с ними, только это держало его в рамках. Наблюдающий Юнги тоже вскоре заметил эту проблему: – Слишком много людей? Чимин утвердительно кивнул головой. Оглядываясь вокруг, старший искал решение этой проблемы. Вскоре он нашел свободное место. – Хочешь пойти туда? Кажется, там меньше людей. «Конечно», – сказал Чимин, и попытался держать лицо, ведь не ожидал, что Юнги возьмет его за руку и потащит за собой. Чувство было таким приятным, он ощущал тепло и не мог не думать, что мечтал об этом. Когда они перешли в пустующую часть застывшего озера, Чимин позволил себе не сдерживаться, четко делая каждое движение, с еще большей силой и скоростью. Эмоции переполняли его, выражения лица дополняли хореографию. Ему хотелось улыбаться каждый раз, когда он видел удивленный взгляд Юнги на себе, он не останавливался, пока звучала музыка. На секунду прикрыв глаза, он вышел из того состояния и опять был застигнут врасплох, когда ощутил теплые руки Юнги на себе. – Есть что-то, в чем ты не хорош? – тихо пробормотал он на ухо младшему. Этот голос был более нежным и низким, чем обычно. Пытаясь скрыть свое смущение, Чимин оттолкнул улыбающегося Юнги и сам попятился назад, перчатками закрывая лицо. Все было зря, смущение было видно и по его глазам. В ту минуту они услышали кричащего мужчину. – Эй, детки! Убирайтесь оттуда! Лед очень тонкий в том месте! Лед треснул секундой спустя, Чимин почувствовал это. Лед начал трескаться, и вскоре он просто провалился в ледяную воду, тело сразу же онемело. Он только успел удивленно ахнуть, как окунулся с головой под воду и стал глотать ее. Он начал откашливаться, но ничего не помогло, он осознал, что больше не может дышать. Прилипшая к телу одежда тянула его глубже под воду, несмотря на то, как сильно он пытался двигать руками и бороться. Он понял, что умрет. Но Юнги просто не позволил бы этому случится. Он схватил его за руку, подходя ближе к границе. Старший вытянул его на секунду наверх, Чимину удалось сделать несколько рваных вдохов, а потом его вновь потянуло вниз гравитацией. Борясь, он сделал последнюю попытку выбраться наверх. – Чимин! – это было первое, что он услышал. Для него это звучало неразборчиво, но он был уверен, что это кричал его друг, а теперь и спаситель. – Здесь, держись за это! Не думая, он схватился за шарф и позволил Юнги потащить его к краю льда. С огромным усилием Чимин выбрался из воды и сразу же попал в теплые объятья друга, который успел снять худи и курточку. – Сними это, ты замерзнешь насмерть! - сказал Юнги и сам принялся снимать с него одежду, затем вытер его голый торс собственной футболкой и надел на него свою худи. – Черт возьми, – он выглядел так, будто сейчас заплачет. Юнги так же быстро натянул на Чимина свою курточку и помог подняться. Он убедился, что младший может самостоятельно идти, повел его в то место, где они оставили свои вещи. – Проказники, я же сказал вам держаться оттуда подальше, – опять отозвался мужчина, глядя на них так, будто желал получить награду за то, что ни чем не помог. Хорошо, что Юнги думал так же, как и Чимин, поэтому ответил ему с таким же холодом, с которым только что сражался. – Вам не пришло в голову сказать нам это до того, как мы пошли туда? А теперь отойдите, - даже не глядя на мужчину, Юнги помог Чимин надеть сухую обувь, а затем прижал его к себе и сказал быстро идти домой. – Пошли домой, Чиминни. Не прошло и двадцати минут, как его ноги почувствовали тепло, хотя мокрые штаны по-прежнему были на нем. Чимин зашел в дом и потащил Юнги в свою комнату, как вдруг появился дворецкий. – Молодой господин, что случилось? - спросил старик голосом, который использовал только тогда, когда «волновался» о нем. Чимин вздохнул. Как ему объяснить? Прежде чем он заговорил, Юнги взял все в свои руки и рассказал ему всю историю в пару слов: – Мы катались на коньках, он упал в озеро, а теперь ему следует отогреться. Они продолжили путь, но вот дворецкий вновь заговорил, хватая Юнги за руку: – Не переживайте, я позабочусь о нем. А вас я попрошу уйти, молодой человек. И Чимин знал почему: у Юнги были рыжие волосы, на средства об уходе на которые не хватало денег, порванные джинсы – попросту потому что это было модно и на другие так же не было денег, поношенная футболка. Ко всему прочему, Юнги был нездорово худой, а под милыми глазами были мешки от недосыпа и недоедания, которые придавали ему вид того, кто жил в худшем районе города. Хотя его родители были достойными и хорошо его воспитали, Чимин понимал, что у дворецкого другое мнение о нем. Юнги с непониманием уставился на него. – Что? Почему? – Мне жаль, но господин дал мне распоряжения не впускать нежеланных гостей в дом, – это, очевидно, было ложью. – Из-за случая вандализма в соседнем поместье, – объяснил он. Несмотря на то, что последнее предложение было правдой, Чимину хотелось закричать о том, что это была ложь. Ему было плевать, что Юнги был «нежеланным гостем», он был его другом, и он сам привел его в дом, а этого было достаточно. – Уверяю, я ничего такого не сделаю. Я просто хочу убедиться, что с Чимином все в порядке, – пытался отпираться Юнги, его голос звучал твердо. Слезы начали застилать взор, почему он не мог заговорить? Он так хотел что-то сказать, но просто не мог заставить себя. – Я понимаю и ценю этот жест, но я правда не могу вас впустить, – а после этого дворецкий потянул его руку с такой силой, что ему пришлось отпустить Чимина. Пытаясь вырваться из захвата пожилого мужчины, Юнги выглядел невероятно злым и в то же время уязвимым. – Блять, ладно. Ладно, понял, я уйду, – сказал он тихим голосом, а в его глазах пылал огонь. Высказав все дворецкому, он повернулся к Чимину и его выражение лица поменялось. – Чиминни, позаботься о себе, понял? С кем я буду играть на рояле, если ты заболеешь? Скорее поправляйся. Улыбаясь, Чимин подозвал Юнги подойти ближе, несмотря на неодобрение дворецкого. – Да? - спросил он. «Спасибо», - сказал он без единого звука и обнял парня. Наслаждаясь теплом его тела, Чимин начал необдуманно постукивать какое-то сообщение на его спине. «Я люблю тебя» Он молился, чтобы Юнги не понял сообщение, Чимину хотелось провалиться под землю. Старший хмыкнул. – Это неосторожно, Чимин. Я почувствовал это. Младший ощутил, как краснеют его щеки, ему хотелось навеки спрятаться в руках Юнги. Но второй отстранился и погладил его мокрые волосы. – Ты милый. Увидимся, малыш, – Юнги пошел в сторону двери, где горничная уже ждала его, а потом будто что-то вспомнил. Разворачиваясь, он позвал достаточно громко: – И... Чимин? Поднимая бровь, Чимин ждал продолжения. – Я тоже тебя, – он подмигнул ему и, криво улыбнувшись, ушел, прежде чем тот осмыслил, что произошло. Когда за старшим закрылись двери, Чимин показал горничной последовать за ним, что бы та помогла включить камин. Вновь заговорил дворецкий: – Сэр, вы не можете проводить время с людьми этого кла... – Я провожу время с теми людьми, с которыми я хочу, – не ожидая от себя, вслух сказал Чимин, а затем посмотрел на слугу, чтобы тот удостоверился, насколько он зол. Через время, войдя в свою комнату, он лег в постель в уже сухой худи Юнги и заснул с мыслями о своем старшем друге, пианисте и, очевидно, любимом человеке, который любил его не меньше.***
После того случая они с Юнги не встречались и, соответственно, не играли. Было чувство, будто Юнги просто взял и исчез без каких-либо объяснений. Здравый смысл подсказывал Чимину, что тот, наверное, помогал своим родителям, либо восстанавливался от недавних событий. С другой стороны он думал о том, не запретил ли его слуга приходить Юнги в их дом, но это не объясняло игнорирование звонков и сообщений. Чимину стало страшно, вдруг он просто надоел ему, но парень пытался не думать об этом. Какой бы ни была причина, он с каждым днем становился более нервированным, настроение было паршивым. За два дня до Рождества, Чимин проснулся посреди ночи в поту. Ощутив запах дыма, он сначала подумал, что по-прежнему спит, ведь другого объяснения не было. Но вскоре он заметил красное свечение через окно его спальни, еще через некоторое время треск от огня, пожирающего дерево, и оглушительный визг сирены. Надев тапочки, он подошел к окну и не был удивлен, заметив, что горит усадьба соседей. Сперва он обрадовался, что Юнги не приходил в эти дни, но радость вмиг исчезла, услышав, что послужило причиной пожара. По словам его отца тем же утром, какой-то неизвестный молодой мужчина поджег пианино и заснул, таким образом совершив самоубийство. По какой-то причине Чимин был уверен, что этим незнакомцем был Юнги, и сейчас он был мертв. На следующий день мать вывела его на прогулку. Учитывая ее добрую натуру, она просто позволила ему ничего не говорить, спокойно прогуливаясь. Но даже если сын молчал и вел себя как обычно, она знала, что что-то его беспокоило. Именно поэтому она взяла его с собой делать предрождественские покупки. Мать надеялась, что свежий воздух приведет его в чувство, и он расслабится, а, может быть, и заговорит. Они выходили из последнего магазина, женщина спрашивала что-то о синей худи, которая сейчас была на нем, и даже не заметила, как сын остановился на полпути. Оглянувшись, она увидела, что ее ребенок смотрит в одном направлении и начинает бежать между проходящими мимо людьми. Чимин не знал, заметила ли мать его исчезновение, но на тот момент его это совершенно не волновало. Его не волновали огромные сумки в руках. Парню было плевать, когда он удостоверился, что в его объятьях был живой Юнги, а не призрак. А потом он начал плакать. Сейчас он понимал, почему слезы появились на его глазах: несмотря на то, что он уверял Юнги, что с ним все в порядке, даже когда они не знали друг друга – все было ложью до того момента, пока сейчас он не прижался к Юнги, крепко обнимая его. Удивленный, Юнги чуть ли не упал, когда Чимин налетел на него. – Что? Чимин? Что происходит? Ответа не последовало. – Ты в порядке? По-прежнему молчание, даже ни малейшего намека на ответ. – Эй, посмотри на меня, – отодвигая его на ширину вытянутой руки, он заставил Чимина посмотреть ему в глаза. – Расскажи мне, что случилось. С минуту парень пытался выровнять дыхание и сглотнуть ком в горле. – Я думал, ты умер, – по-прежнему сильно всхлипывая и задыхаясь, сказал он. – Что? – это все, что пробормотал Юнги, сбитый с толку тем, что его друг заговорил и тем, что тот сказал. Всхлипывая еще сильнее, Чимин опустил глаза. – Был пожар в особняке, в котором ты раньше играл, они нашли тело парня и... Он остановился, не в состоянии продолжить. К счастью, сейчас Юнги начал понимать, о чем он говорит. – И ты подумал, что это был я? Не найдя в себе силы, чтобы ответить, он тихо кивнул головой. Юнги выглядел виноватым. – Чимин, мне так жаль, что тебе пришлось беспокоиться обо мне. Черт, я должен был тебя навестить, но я подумал, что твой дворецкий выпрет меня из дома раньше, чем я слово скажу, – сказал Юнги, а потом чихнул. – После того вечера я заболел, а так как я не мог позволить себе купить таблетки, семья настояла на том, чтобы я отлежался в постели. Прости. После этого старший притянул его в крепкие и более чувственные объятия, как никогда раньше. – А почему на телефонные звонки не отвечал? - прошептал Чимин, немного радуясь тому, что вновь ощутил легкий гранатовый аромат кондиционера, который успел полюбить за последние несколько месяцев. Услышав вопрос, Юнги тихо рассмеялся. – На следующий день я упал в озеро, – сказал он немного охрипшим голосом. – Черт, я так по тебе скучал. – Я тоже по тебе скучал, – сказал парень, слез больше не было. Почти естественно они медленно начали крутиться, как когда-то на льду, не отпуская друг друга, так продолжалось пока мать Чимина не решила подойти к сыну и его другу. – Так, Мини... Кто это? – любопытство взяло вверх. Она жевала пончик с корицей и даже не утрудилась проглотить его перед тем, как начать говорить. Чимин долго смотрел на Юнги, пока, наконец, не улыбнулся и, подмигнув ему, развернулся к матери: – Мой парень, – тихо ответил он. Рыжеволосый еще раз чихнул, то ли от болезни, то ли это была реакция на ответ Чимина. Юнги прижал его ближе и улыбнулся женщине. – Да, я его парень.***
Они не должны были быть здесь, Чимин это знал, но в то же время его это не особо волновало. Перенимая особенность Юнги влезать в разные запрещенные места, они пробрались через всю мэрию и сейчас сидели на заснеженной крыше, ожидая, когда рождественские огни окрасят небо. Чимин молчал, с любовью в глазах наблюдая за Юнги. Он не говорил со вчерашнего дня, но его таинственного пианиста, кажется, это не особо заботило. – Чимин, так как меня не будет всю следующую неделю и ты будешь один на Рождество, я бы хотел сейчас сделать тебе подарок. Я знаю, это не что-то дорогостоящее, но, надеюсь, тебе понравится. Чимин нахмурился, ведь он уже говорил Юнги, что ничего не нужно покупать, даже после того, как он и его мать купили ему теплое пальто в подарок. Понимая переживания своего парня, Юнги улыбнулся. – Не волнуйся, я не потратил на это деньги, лишь немного времени. Это песня, над которой я работал с того момента, как мы встретились. Ты знаешь ту цитату Ганса Кристиана Андерсена? – Какую? – Когда нет слов, говорит музыка, – Чимин кивнул. – Я начал работу над ней, когда мы еще не видели друг друга, но это было не важно, ведь мы чувствовали друг друга через музыку. А когда мы встретились, ты все равно не говорил, поэтому посыл этой песни по-прежнему актуален. Так что, да. Я назвал ее «Louder than Words»**, надеюсь, тебе понравится. Улыбаясь, Чимин оперся подбородком на руку и смотрел на Юнги. Они слушали музыку. Три минуты спустя старший получил сообщение. – Хочешь подарить мне подарок? – Да, – кивнул он головой, подтверждая это. Юнги некоторое время не отвечал. – Чимин... – Пожалуйста, не смейся, – перебил его младший, наперед зная, что тот начал бы говорить. – Я знаю, я странно произношу слова и кое-как могу говорить. Но с этого момента я хочу говорить с тобой, по крайней мере, пока мы одни. Они смотрели друг другу в глаза. Через мгновение Юнги улыбнулся своей мягкой, особенной улыбкой. – Я не собирался смеяться. У тебя красивый голос. – Правда? – Конечно, – и после этого Юнги наклонился ближе и накрыл своими сухими, но в то же время мягкими губами губы Чимина. Рассоединив поцелуй, младший довольно замотал головой и игриво посмотрел на него. – Я уж думал, ты никогда этого не сделаешь. – Ну, я сделал это, смирись. А теперь подвинься, я тоже хочу сделать ангела на снегу, – видя удивление на лице Чимина, Юнги просто указал на пол под ним. – Твой силуэт. – Вау, как ловко ты сменил тему, – Чимин сделал голос полный сарказма, что было немного сложно, ведь он никогда так не говорил. Глупо улыбаясь, Юнги закрыл глаза и положил голову на землю. – Я же говорил, я – гений, – воцарила тишина, которую через мгновения нарушил звон колоколов. Все также с закрытыми глаза рыжеволосый наклонился к Чимину и мило прошептал ему на ухо: – С Рождеством, Чимин. – С Рождеством, Юнги, - прошептал в ответ младший и повернул голову, чтобы снова притянуть своего парня в поцелуй.