А теперь конец?

Не этого они добивались. Не такой ценой. Тысячи тысяч людей. Убитых. Раненых просто не было. Их сжигало дотла. А что могли сделать они, со своими примочками и супер-силами, которые не стоили, по сути, ничего? Геройствовать, бросаясь вперёд, бессмысленно жертвовать собой, показывая пример новичкам? Ванде, Соколу, Питеру, в конце концов? Улыбаться, когда инопланетные ублюдки изрешечивают тебя, как мишень? О, да. Но только вот Тони не привык жертвовать собой. Не привык сломя голову бросаться в гущу всех этих горячо любимых Стивом схваток. Ему нравились маневренность, оригинальность и пафосность. Ну, чтобы так, как в Нью-Йорке, с ракетой. Все столпились тогда и смотрели на него. Он сам вообще-то не понял, почему вдруг решил пожертвовать собой. Просто осознал, что он тут не нужен. Есть те, кто заслужил жизнь. А есть он и миллионы убитых его ракетами. Есть наивный Паркер, краснеющий даже от рукопожатия, а есть толпа отвратительных фанаток, желающих запрыгнуть в его постель. Ему было противно от самого себя. В последнее время всё чаще. Господи, как он мог тогда бросить мальчишку одного, как смел забрать костюм? Неужели, в нём не осталось места для человечности, раз он даже не вздрогнул, когда увидел избитого паренька? А когда Карен рассказала про тот завал, Тони захотелось, чтобы добрая пара-тройка плит свалилась ему на голову прямо в кабинете. Это он. Всё рушил он. Как ему было противно, что он, как последняя скотина обходится с Пеппер. Она ведь действительно любит его. Любила. Пока её не стало. Старк не успел. Он вообще никогда не успевает. Вечно опаздывает. Опоздал. Она улыбалась, смотря своими ясными глазами сквозь мутную пелену. Или это он смотрел? – М-мистер Старк, – Питер плачет. – П-пожалуйста, прошу вас...вставайте! Мистер Старк! – голос срывается на крик. Зачем он так орёт, голос же потеряет, глупый. Он зачем-то целует меня, странно. Он понял, что я люблю его? *** – Неужели это конец? И где можно смеяться? – Локи иронично поднимает идеальную бровь, снисходительно смотря на брата. – Что ты говоришь, брат? Над этим смеются все, слышишь, все! Даже Беннер, понимаешь? – красный от смеха Тор чуть обиженно и очень горячо начинает разъяснять ему, что к чему. Локи улыбается, пропуская мимо ушей увлеченную болтовню брата. Ему нравились его кудри. Можно было дразнить его ангелком. Но сейчас это ходячая секс-машина. Этот ёжик делает Тора намного мужественнее, а повязка просто добавляет шарма. Интересно, а какая его кожа на ощупь? – Тор. – в горле сухо. Выходит очень хрипло. – Да, ты слушаешь? – тот как-будто замер, перестав даже жестикулировать. Локи не спрашивает, а просто трогает ключицы брата. Они очень холодные. Локи казалось, что Тор горячий. Он выглядел так. Очень горячо. Локи точно скажет ему об этом. Он прослеживает выступающую косточку и вдруг понимает, что на пальце кровь. Неужели у Тора настолько острые ключицы? А потом он видит, что кровь не на Торе. Это он почему-то пропитан ей насквозь. – Тор, что это? – голос трясётся. Как и руки. Ему дурно от одного только ее вида. – О чём ты? – тот снова оживает, весело разглядывая брата. – Ты не видишь? Кровь! – Локи кричит так, что люди за соседними столиками оборачиваются. – Тише. Тут ничего нет, Локи. Тебе показалось, просто привидилось. – брат успокаивающе гладит его по голове. Его подушечки холодные и гладкие, как металл. Тор полыхает темно-синим. Он слеп от ярости. Локи держит Тессаракт. Огромные шипы, выросшие из ниоткуда, пронзают его тело со всех сторон. Танос дополняет перчатку синим камнем. Тор рыдает. *** – И каковы планы, Стив? Ты думаешь, мы справимся? – Баки смотрит сквозь грязные пряди на друга. Тот молчит. Они выходят из укрытия. На самом деле, прятаться бессмысленно. Просто Танос действует выборочно, как будто он ходит за королеву, а они очень глупые пешки. Он играет с ними. Он играет в них. – Баки. – Стив поворачивается. Венка на его шее вздулась. Он чуть ли не скрипит зубами, настолько плотно они сжаты. – Я должен... – Нет, Стив. После, прошу. – Баки знает, что не готов. – Мне нужно это сказать. Умоляю, выслушай.– Стив просит, сквозь зубы. Вокруг слишком тихо. – Я не смогу жить, если тебя...не станет. Поэтому – не надо, Стив. – Я...только... Хорошо, Баки. Я уважаю твой выбор. – Стив очень подавлен. Баки видит. И мысленно избивает себя. Ебучие комплексы. Да катись оно к черту. Они целуются отчаянно, исступлённо, не хуже, чем в порно, это уж точно. Нелестное сравнение, но другого у Баки нет. И ему так стыдно за свою трусость. Теперь он точно сдохнет. Они все тут не жильцы. – Они...Их больше нет. – выдыхает Т'чалла. Он видел, как Танос уничтожил обоих. Вместе. *** – И что, ты предпочитаешь плевать на правила? – Стивен рад, что нашел родственную душу. – Ха, да кому они нужны? В космосе как на детской площадке: твоя игрушка стала моей, потому что ты отвернулся на секунду. Типа, если ты бросил её, то всё – пиши пропало. – Питер не удивляется бездонной кружке пива. Стивену нравится Питер. – Так что, поможешь надрать задницу фиолетовому парню с космической перчаткой, а? – Стивену ни с кем так легко не говорилось уже давно. – Чувак, да не вопрос! Я тут бате своему недавно устроил... – Питер как-то странно улыбается, разглядывая плащ Стрэнджа. – Погоди-погоди, отцу? Ты еще и родителей не ценишь? А как же: почитай отца и мать... – А что делать, если он тот еще мудак: оказывается, мой родитель вообще не человек, а ебаный... – А культурнее, молодой человек? – Стивен любит проверять людей, но Питеру проверки не нужны. Просто его реакция бесподобна. – Помнишь про правила, мистер Доктор? – Питер подмигивает. – Так вот, папаша мой мудак ещё тот, миры все уничтожить хотел. Пришлось избавляться от него, а размеров он был нехилых, поэтому ваш этот инопланетный таракан никуда не денется. Стивен уверен, что это будет весело. Стивен не готов увидеть его. Он помнит смех и пошлые шутки, и замечательный сарказм. Но мертвые не шутят.